Спросить
Войти
няет значение уверенности говорящего с целью убедить собеседников. Однако цель не была достигнута, так как говорящему не поверили и даже проигнорировали, что говорит о коммуникативной неудаче. Здесь, глагол plead употреблен при передаче достоверной информации. В следующем примере этот же глагол употреблен для передачи уже недостоверной информации: Perhaps he could plead a blinding headache, or an attack of tonsilitis? No, too late. He must go through with it (BNC). Этот пример передает размышления человека о возможных действиях и их результат (принятое решение). Согласно примеру, глагол plead имеет значение &придумать, выдумать& во избежание неприятной ситуации. Этот пример интересен тем, что он описывает ментальное состояние человека, его выбор в принятии решения. Таким образом, употребление этого глагола также может отличаться от его дефиниции.
Последний глагол vouch выражает уверенность, основанную на личном знании или опыте говорящего. Данный факт придает этому глаголу большую надежность в достоверности: Of course, she too eventually left my staff to get married, but I can vouch that during the time she worked as housekeeper under me, she was nothing less than dedicated and never allowed her professional priorities to be distracted (BNC). Здесь достоверность подкрепляется личным знакомством и опытом работы с человеком. Это соответствует дефиниции глагола vouch - to be able from your knowledge or experience to say that something is true (Cambridge
Библиографический список
Dictionary). Прототипическая ситуация: человек говорит собеседнику или группе лиц правду, основанную на собственном знании и опыте. Наличие знания и опыта предполагает уверенность говорящего при передаче достоверной информации. Можно увидеть три пропозиции: знать, иметь опыт, говорить правду, т.е. видна связь между ментальным состоянием и действием говорящего. В следующем же примере нельзя с уверенностью сказать, что передаваемая информация является достоверной: She had engaged a young girl, only fourteen years of age, called Maria, brought to her by the caretaker of the house, and vouched for as& good and obedient& (BNC). Достоверность в данном примере может быть подтверждена либо честностью смотрителя, либо последующим опытом работы Марии. При этом сам факт принятия на работу по рекомендации смотрителя говорит о доверии со стороны хозяйки дома.
Таким образом, анализ употребления трех различных глаголов показал, что глаголы maintain, plead и vouch, являющиеся лексемами передачи достоверной информации, также могут употребляться при передаче недостоверной информации. Несовпадение прагматических значений с дефинициями глаголов кроется в субъективном мыслительном процессе и отношении человека, как к собеседнику, так и к ситуации как результату этого процесса. Все перечисленные глаголы передают отношение говорящего к действительности, его личную интерпретацию событий и их влияние на коммуникативную ситуацию.
References
Статья поступила в редакцию 04.04.20
УДК 81&33
Mishkurov E.N., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Professor, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: e.mishkurov@mail.ru
Novikova M.G., Doctor of Sciences (Philology), Senior Lecturer, Russian State University of Justice (Moscow, Russia), E-mail: novikova_mg@mail.ru
THE PROBLEM OF "TRANSLATABILITY - UNTRANSLATABILITY" AT THE CURRENT STATE OF THE DEVELOPMENT OF TRANSLATION STUDIES: WAYS OF SOLUTION. The article discusses the current state of "translatability - untranslatability" problem. The untranslatability phenomenon is recognized by most scientists, but the ontological aspect of the problem is substituted by the practical necessity of source text into target text transference. The authors of the article propose an academic approach to the "untranslatability" concept and highlight the criteria for its manifestation as the ontological nature of the world languages. The concept of "proper translation" is defined and correlated with the concept of "regular translation correspondences". The term "quasi-translation" is introduced as herme-neutic-manipulative activity on assimilating the translation to the original. It is noted that untranslatability extent for different text types and their genres is also different. Philosophical, religious, literary and other text types are especially difficult for translation. The problem of cognitive dissonance underling academic untranslatability is proposed to be solved by means of the hermeneutic translation paradigm based on the hermeneutic-translation methodological standard. Theoretical provisions of the work are illustrated with relevant examples.
Э.Н. Мишкурое, д-р филол. наук, проф., МГУ имени М.В. Ломоносова, г. Москва, E-mail: e.mishkurov@mail.ru
М.Г. Новикова, д-р филол. наук, доц., проф. Российского государственного университета правосудия, г. Москва, E-mail: novikova_mg@mail.ru
ПРОБЛЕМА «ПЕРЕВОДИМОСТИ - НЕПЕРЕВОДИМОСТИ» НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ РАЗВИТИЯ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ПЕРЕВОДА: ПУТИ РЕШЕНИЯ
В статье рассматривается современное состояние проблемы «переводимости - непереводимости». Феномен непереводимости признается большинством ученых, но онтологический ракурс проблемы затушевывается функционально-практической необходимостью перелагания ИТ на ЯП. Авторами предлагается академический подход к понятию «непереводимость» и выделяются критерии ее манифестации как онтологической природы языков мира. Определяется понятие «истинный перевод», соотносимое с понятием «закономерные переводческие соответствия». Термин «квазиперевод» трактуется как герменевтико-манипулятивная деятельность по уподоблению транслята оригиналу. Отмечается, что формы проявления непереводимости для различных
текстотипов и их жанров неоднородны. Классификационно наибольшую сложность для перевода составляют философские, религиозные, художественные и другие типы текстов. Проблему когнитивного диссонанса, лежащего в основе академической непереводимости, предлагается разрешать средствами герменевтической парадигмы перевода, основанной на герменевтико-переводческом методологическом стандарте. Теоретические положения работы иллюстрируются соответствующими примерами.
В тысячелетней полемике по переводческим проблемам нет вопроса, который бы обсуждался интенсивнее и ставился противоречивее, чем теоретическая и практическая возможность или невозможность перевода.
W. Koller [1].
Проблема «переводимости - непереводимости» является «гордиевым узлом» переводоведения на протяжении уже многих столетий. В наиболее общем виде данная проблема освещается лингвистами в виде взаимосвязи трех концепций:
• непереводимости, основанной на неповторимости «духа» каждого языка и уникальной языковой картины мира, не подлежащей передаче на другие языки;
• полной переводимости, основанной на схожести предметов и явлений реальной действительности всех носителей языков, схожести понятийных категорий, которым всегда возможно найти переводческий эквивалент;
• относительной переводимости, основанной на учете процессов всемирной глобализации и, как следствие, частичной эсперантизации языков с одновременным признанием наличия у каждого языка уникальных когнитивно-культурных и лингвистических феноменов, которые сложно передать, пользуясь средствами языка перевода.
Искомая номенклатура работ по проблеме «переводимости - непереводимости» в отечественном и зарубежном переводоведении за последнее пятилетие XXI века, по нашим разысканиям, составила несколько десятков новых работ, что доказывает ее актуальность и научную востребованность. Приведем несколько примеров. За последние пять лет исследователи проявляли интерес к возникновению и развитию проблемы «переводимости - непереводимости» [2, 3], феномену неоднородности данного явления [4, 5, 6], особенностям освещения проблемы непереводимости отдельными признанными учеными: А.В. Федоровым [7], В. Гумбольдтом [8], А. Нойбертом [9], Ю.М. Лотманом [10], к явлению неполной переводимости как механизму познания и коммуникации [11]. Практическая сторона проблемы «переводимости - непереводимости» анализировалась в текстах различных жанров: художественных [12 - 15], философских [16], научных [17], и т.д. В ракурсе непереводимости изучались отдельные трансформации [18], лакуны [19], топонимы [20], авторские окказионализмы [21]. Исследовалась корреляция непереводимости и культуры [22].
Причина неоднократного обращения к проблеме лежит в невозможности подбора в ряде случаев прямого закономерного переводческого соответствия и возникновении трансляционного когнитивного диссонанса, который ГД. Воско-бойник трактовал как отраженные в произвольной форме знания переводчика о том, что между текстами ИЯ и ЯП имеются различия, которые ограничивают его «в выборе средств ЯП, необходимых для выполнения ... переводческой деятельности» [23, с. 25, 34].
Когнитивный диссонанс являет собой борьбу двух феноменов в сознании переводчика - это когнитивное несоответствие элементов ИЯ и ЯП, не позволяющее уподобить искомый отрезок ИТ закономерной переводческой реалии ЯП.
Все авторы проанализированных исследований апеллируют в своих работах к классикам и практикам перевода, последние - к использованию трансформаций для преодоления непереводимости. Сложилась парадоксальная ситуация: феномен непереводимости признается большинством ученых, но академический ракурс проблемы затушевывается функционально-практической необходимостью перелагания ИТ в Пт на языке реципиента. Добавим к этому и тот факт, что каждый ученый исследует одну из многогранных частей непереводимости, однако общего подхода к проблеме, её общего академического решения не существует.
Проблема непереводимости, по нашим разысканиям, зиждется на следующих академических постулатах, отражающих онтологические основания непереводимости: 1) различной типолого-генеалогической онтологией языков; 2) диахронической и синхронической системно-структурной асимметрией любой рабочей пары языков; 3) различной концептуально-когнитивной организацией пространств рабочей пары языков; 4) лингвокультурологическим различием языковых картин мира; 5) этнопсихолингвистическими и символико-семиотическими различиями в манифестации языковых феноменов.
Важно отметить, что непереводимость, как правило, не покрывает все текстовое пространство языков различного строя. Оптимально значимая часть содержания и особенности формы ИТ подвластны передаче на ЯП. Непереводимость не означает полного отказа от перевода, не влечет за собой утверждения о принципиальной невозможности данного процесса, ибо в «противном случае между языками не могла бы вспыхнуть даже искорка смысла» [24, с. 153].
В широком смысле слова, все действия по переложению содержания ИТ на ЯП называются переводом. Однако это не совсем так. Истинным переводом
мы считаем систему Я.И. Рецкера, описывающую так называемые закономерные переводческие соответствия [25], которые ограничивают выбор переводчика и в большинстве случаев не зависят от влияния контекста, т.е. решаются словарно. Также к закономерным переводческим соответствиям возможно отнести часть лексических и грамматических трансформаций, направленных на преодоление типолого-генеалогической и системно-структурной асимметрии любой рабочей пары языков.
Для преодоления концептуально-когнитивных, лингвокультурологических, этнопсихолингвистических и символико-семиотических языковых различий переводческих закономерностей не существует, что вызывает ситуацию когнитивного диссонанса и является непереводимостью. Преодолевается непереводимость при помощи переводческих манипуляций. Так, например, С. Евтеев и Л. Латышев иллюстрируют примеры преодоления культурной непереводимости при помощи транслитерации, калькирования, описательного перевода, элиминации, приближенного перевода или уподобления, использования аналогий, переводческих примечаний и комментариев [22].
Как видим, проблема когнитивного диссонанса в переводоведении разрешается при помощи квазиперевода - перелагания оригинала, выполненного искусственным путем, в частности, герменевтически - при помощи манипуля-тивных форм передачи содержания ИТ на ЯП посредством так называемых переводческих трансформаций.
В этой связи интересно высказывание В. Гёте: «Beim Übersetzen muß man bis ans Unübersetzliche herangehen; alsdann wird man aber erst die fremde Nation und die fremde Sprache gewahr. - При переводе следует добираться до непереводимого, только тогда можно по-настоящему познать чужой народ, чужой язык» [26; 27, с. 214], которое как бы объединяет в себе истинный перевод и квазиперевод в единую переводческую деятельность с акцентированием непереводимости, требующей от переводчика не только лингвокультурологических и других знаний, но и творческих навыков герменевтической работы по уподоблению транслята оригиналу
Отметим, что помимо сугубо общих академических причин непереводимости, формы ее проявления для разных типов текстов и их жанров различны. Особую сложность составляют переводы философских, религиозных, художественных текстов, фольклора и т.п.
По поводу перевода философских текстов Ж. Деррида в «Письме японскому другу» утверждал, что это «дело невозможное» [28]. Данный тип текста сочетает в себе непереводимость двух типов: внутриязыковую и межязыковую, часто основанную на «игре понятий», множественности понятийных интерпретаций и обилия лингвокультурных и исторических импликаций. «Игра понятий» начинается в пределах одного языка, например, «оперируя словом Idee, немецкий философ использует его в ином смысле, чем его соотечественник-портной, говорящий клиенту, что у того штаны «eine Idee zu kurz», т.е. чуть-чуть, буквально «на одну идею», слишком коротки. Любому немцу доводится сообщать, что он уже дошел до точки назначения (ich bin da) или обещать быть на месте (т.е. da sein), не помышляя о безднах смысла, которые слышатся любому постхайдегге-ровскому философу в слове Dasein» [29, с. 16]. А в условиях дву-/полиязычной ситуации данная игра многократно усугубляется.
Что касается художественных текстов, в частности поэзии, то в большинстве случаев передача особенностей и формы, и содержания оригинала не представляется возможной. Французский писатель и мыслитель М. Бланшо писал: «Перевод непереводимого: когда текст не передает никакого самодостаточного смысла, который будто бы только и важен, но когда звучание, образность, голос (все, относящееся к фонологии) и, прежде всего, владычество ритма важней значения, либо же они сами и составляют смысл, так что он постоянно дан только в процессе, в ходе его создания, «в миг рождения» и неотделим от той материи, которая сама по себе смыслом не обладает и к семантике не относится. Вот это и есть стихотворение. Конечно же, никакой переводчик, никакой перевод не смогут целиком перенести это из одного языка в другой и дать его прочесть или услышать как нечто совершенно однозначное» [30].
Сакральные тексты представляют собой «неиссякаемый источник» не-переводимостей из-за религиозной специфичности текста, открытого вопроса о первоисточнике, необходимости владения древними языками, наличия пластов лингвистических и экстралингвистических несоответствий. Так, например, профессор, архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) утверждает, что научный анализ выполненных библейских переводов выявляет большое количество случаев неадекватной передачи речевых значений текстовых элементов, включая и базовые понятия ветхозаветной религии, с еврейского языка на греческий и далее на другие языки. Например, понятие «цедака» (евр. sédaqá), имеющее значение «верность: верность взятым на себя обязательствам, верность своему слову, верность и надёжность в союзе, в договоре, в Завете», передается в греческой Библии словом (греч. dikaiusyne) со значением «справедливость».
И уже данное значение перешло в латинский язык (лат justitia), немецкий язык (нем. Gerechtigkeit), в русском Синодальном переводе встречаем слово «правда». «Правда», «справедливость» - это юридические понятия, отличающиеся по смыслу от исходного слова «цедака» - «верность». Данная переводческая ошибка привела к «возникновению целого направления в богословии, «юридической теории спасения», которое господствовало на Западе и на Востоке на протяжении нескольких столетий. Принципиальный перелом в понимании исходного значения слова «правда», наступил лишь благодаря научно-критическим исследованиям ... в последние 100 - 150 лет Но привычное слово осталось практически во всех переводах, требуя разъясняющего комментария, который, как правило, отсутствует» [31].
С одной стороны, проблема преодоления непереводимости сама по себе не новая, но с другой, ее психолого-когнитивное обоснование требует новых когнитивно-дискурсивных научных решений.
В качестве одного из возможных вариантов предлагаем использование герменевтической парадигмы перевода, которая посредством герменевти-ко-переводческого методологического стандарта позволяет разрешить ситуацию непереводимости оптимальным образом, предоставляя для этих целей «широкий спектр средств перекодирования, преобразования, перевыражения, переложения и т.п. произведений любого типа и жанра без потери инвариантной смысловой инфраструктуры и своеобразия её когнитивно-аксиологической и эмоционально-экспрессивной рефлексии и апперцепции» [32, с. 50 - 51].
Герменевтическую парадигму перевода мы определяем как «системно выстроенную по принципу дополнительной дистрибуции дискурсивную соборность философо- / филолого-герменевтических, когнитивно-коммуникативной / когнитивно-прагматической, семиотико-интерпретирующих и иных теорий, концепций, максим, моделей, способов и приемов перевода, а также перепорождения, пе-релагания, перевыражения, адаптации и других разновидностей игровой трансформации ИТ в результирующем ПТ на уровнях контентно-смысловом, функционально-стилистическом, этнопсихолингвистическом, лингвокультурологическом, символико-аллегорическом и других в зависимости от рабочих текстотипов и их жанров» [32, с. 166 - 167].
Методология, позволяющая поэтапно выходить из ситуации переводческого когнитивного диссонанса, представляет собой четырехступенчатый стандарт, все этапы которого взаимосвязаны. Преодоление непереводимости начинается со стадии предпонимание, на которой при помощи трансдисциплинарного анализа ИТ выявляется необходимая информация лингвистического и экстралингвистического характера для глубокого проникновения в ИТ, например, определяется жанр ИТ, время и место создания, автор с особенностями его мировосприятия, его окружение и социальная ситуация, намечается первичный вариант значений элементов оригинала и т.п. Далее следует этап понимания, отвечающий за преодоление «чуждости» ИТ, уяснение и усвоение системы текстовых, подтекстовых и затекстовых смыслов. На стадии интерпретация происходит выбор стратегии перевода «форенизации» или «доместикации», определяются способы преодоления непереводимости, формулируются равноправные варианты перевода, которые послужат основой для принятия окончательного переводческого решения. Заключительный этап - переводческое решение - это «порождение окончательного результирующего «дискурсивно эквивалентного» или «прагматически адекватного» переводного/пересозданного вторичного текста, отчужденного от переводчика в сферу читательской рефлексии» [32, с. 299].
Проиллюстрируем предложенные теоретические положения примерами преодоления непереводимости из фольклора, художественной прозы и поэтического произведения.
Безусловно, с течением времени нарабатываются готовые закономерные переводческие соответствия для обозначения фольклорных реалий, многие закрепляются в словарных статьях, например, имена сказочных героев: Василиса Прекрасная, Баба-Яга, Кощей Бессмертный и т.д. Но даже в этих случаях единственного переводческого соответствия подобрать невозможно, у переводчика всегда сохраняется выбор и простор для герменевтико-манипулятивной деятельности.
Например, при переводе имени такого персонажа русских сказок, как Кощей Бессмертный на английский язык, универсальный русско-английский словарь предлагает переводчику несколько вариантов: Koshchey (Tzar), the Immortal, Deathless, etc. Наличие словарной статьи экономит время переводчика, т.к. заменяет собой этапы предпонимания и понимания, кратко объясняя сущность русского культурного феномена; и даже частично решает проблему интерпретации, предлагая варианты перевода. Однако переводчику необходимо иметь в виду текстотип оригинала. Если ИТ является сказкой, то при первичном употреблении имени героя в ТП необходимо пояснение для ознакомления носителей ЯП с сущностью русского персонажа. Воспользоваться готовыми переводческими вариантами из словаря нельзя. Отметим, что фольклор - это такой жанр, который не должен быть отягощен чрезмерными переводческими комментариями (в отличие от переводов философских и исторических текстов, которые не могут быть адекватными без переводческих примечаний), ибо рассчитан на массового потребителя и должен сохранить яркую образность и живость повествования. Следовательно, необходим краткий комментарий или краткое объяснение в тексте. Учтем данную информацию на этапе интерпретации при формулировании возможных вариантов перевода, например, a bony old man Koschei the Immortal an evil spirit или Koshchey the Deathless - an evil bony old Russian spirit. Вариантов переводческих манипуляций может быть достаточно много. Пределом является выведенное на этапе понимания смысловое содержание оригинала и творческие способности переводчика в формулировании данного смысла на языке перевода. Финальное переводческое решение зависит от предпочтений конкретного переводчика, ибо для реципиентов отчуждается наиболее подходящий, с его точки зрения, транслят. А поскольку единого мнения достичь сложно, то и вариантов перевода, и комментариев к одному и тому же элементу ИТ у разных переводчиков может быть несколько, но все они будут иметь смысловую, жанровую, стилистическую эквивалентность по отношению к оригиналу. Более того, выбранная стратегия перевода должна совпадать у нескольких переводчиков. При работе над фольклорным произведением - это форенизация.
Популярность русских народных сказок сделала их героев именами нарицательными, которые используются и в других жанрах. На этапе понимания необходимо учесть, что в этом случае значение реалии может претерпевать изменение. Так, в заголовке статьи одного из электронных изданий «Все хорошо в меру: тучный мужчина потерял половину своего веса и стал похож на Кощея Бессмертного» [33] акцентируется чрезмерная худоба человека, но отрицательные качества сказочного персонажа не имеются ввиду. Следовательно, на этапе интерпретации при формулировании вариантов перевода на английском языке можно использовать английские фразеологизмы skin and bones / a bag of bones со значением некрасивый, худой человек [34]. Использование фразеологизма предпочтительнее простого объяснения контекстуального смысла имени нарицательного, например, a thin and ugly man, т.к. это позволяет сохранить стиль ИТ. В этом случае у переводчиков должны совпасть употребление стилистического приема при переводе названия заголовка и общая стратегия перевода - доместикация.
Однако готовыми переводческими наработками при преодолении непереводимости можно воспользоваться далеко не всегда. Рассмотрим пример при переводе безэквивалентной лексической единицы в рассказе С. Моэма «Дождь»: Men and women wore the lava-lava (Rain) [35, с. 158]. Перевод туземной реалии lava-lava, обозначающей набедренную повязку, ставит проблему: сохранить в переводе транслитерированный пример либо дать приблизительный анализ на ЯП, ибо значение выделенного слова нельзя вывести из контекста, и мало вероятно, что читатели хорошо знакомы с традициями туземцев Полинезии. Поэтому мы решили объединить транслитерацию и переводческий комментарий:
И мужчины, и женщины были в традиционной набедренной повязке лава-лава (перевод наш: Э.М., М.Н.).
Особую важность этап предпонимания приобретает при исторической удаленности ИТ и ПТ, когда даже носителям языка сложно понять смысл (подтекст) оригинала. Обратимся к пушкинским строкам: Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог [36].
Проблема заключается в том, что дословный перевод четверостишия не является лингвистически сложным, однако не раскрывает его подтекстовой смысловой нагрузки - не высокоморального описание дяди, а жесткой характеристики Онегина, который воспринимает дядю как человека глупого и никчемного во всех случаях, за исключением одного: случая смертельной болезни, который поможет главному герою без проблем поправить свое материальное и социальное положение. Данный вывод был основан на изучении:
• популярных литературных произведений, которые могли повлиять на авторское сообщение. Например, роман Метьюрина «Мельмот Скиталец» (1820 г) («Melmoth the Wanderer»), после знакомства с которым Пушкин в письме к А.Н. Раевскому (октябрь 1823 г.) пишет о «мельмотическом характере» Онегина [37, с. 71, 378]. Пьеса Н.И. Хмельницкого «Воздушные замки» (1818 г.) [38, с. 457], доказывающая, что строка И лучше выдумать не мог - ироническое повествование А.С. Пушкина о смерти дяди;
• древнегреческих высказываний. Например, завет древнегреческого политика и поэта Хилона из Спарты (VI в. до н.э.): «Мертвых не хули» (Mortuo non maledicendum) [39, с. 75] позволяет предположить, что под словами «он уважать себя заставил» скрывается факт дядиной смерти;
• исследований Ю.М. Лотмана, О.Н. Гринбаума (о влиянии семанти-ко-синтаксических причин на смысловое содержание четверостишия), В.С. Непомнящего (анализ черновиков Пушкина), П. Рейфмана (о роли многочисленных смысловых наслоений в создании иронической атмосферы произведения) и других авторов [40 - 43].
Игнорирование этапа предпонимания привело к тому, что из 18 проанализированных нами англоязычных переводов поэмы адекватным представляется только один, выполненный Уолтером (Вальтером) Арндтом (Walter Werner Arndt, 1916 - 2011) в 1963 году:
Now that he is in grave condition, My uncle, decorous old dunce, Has won respectful recognition; And done the perfect thing for once [44].
Арндту удалось блестяще донести посыл А.С. Пушкина читателю с той разницей, что у русского поэта он завуалирован, находится между строк, а в переводе глубинный смысл оказывается очевидным, на «самой поверхности». На наш
взгляд, идентичность глубинного смысла важнее сходства формы, ибо именно смысл напрямую воздействует на чувства: задевает читателя за живое, заставляет думать, анализировать, сопереживать, сравнивать, приходить к собственным выводам, что способствует воспитанию интереса и любви к другой культуре [32].
Таким образом, исследование подводит к выводу о том, что ученые имплицитно признают академический фактор непереводимости как онтологическую сущность разносистемных языков. Вместе с тем вполне естественно, что интеллектуальный мир не может мириться с фактом абсолютной изолированности человеческих этносов, не способных поддерживать межкультурную коммуникацию, говоря при этом на различных языках. В этой связи мы консолидируемся со сторонниками концепции о необходимости преодоления непереводимости специальными способами и приемами. Но проблема на современном этапе разБиблиографический список
вития переводоведения заключается в том, что, безусловно, феномен непереводимости признается, но академический вопрос подменяется функциональной необходимостью перевести текст на другой язык. А практические успехи затушевывают академическую непереводимость, при этом не акцентируется внимание на том, что был осуществлен не реальный перевод, а он был заменен квазипереводом. Собственно перевод - это закономерные переводческие соответствия. А выходящие за пределы переводческие несоответствия разрешаются с помощью герменевтико-трансформационных способов и приемов, обеспечивающих межъязыковое посредничество в межкультурной коммуникации. Следовательно, будущее современного переводоведения зиждется на открытых синергетических парадигмах перевода, обеспечивающих «герменевтический поворот» в теории и методологии перевода завтрашнего дня.
References
8. Belyaeva I.F., Huhuni G.T. Antinomiya perevodimosti / neperevodimosti v istorii perevodcheskoj mysli (k 250-letiyu so dnya rozhdeniya Vil&gel&ma fon Gumbol&dta). Vestnik MGOU. Seriya: Lingvistika. 2017; № 1: 6 - 14.
