Защита прав человека в трансплантологии: правовой аспект

Осиночкина Е.В.

Оренбургский государственный университет E-mail: jene30@mail.ru

ЗАЩИТА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В ТРАНСПЛАНТОЛОГИИ: ПРАВОВОЙ АСПЕКТ

Рассматриваются вопросы правового регулирования в области трансплантологии, стратегические направления в понимании презумпции согласия.

Рассматривая право на жизнь в аспекте конституционного законодательства, можно отметить, что с принятием Конституции РФ право на жизнь стало полноправным явлением российского конституционализма.

В настоящее время ч. 1 ст. 20 Конституции РФ «открывает» комплекс прав и свобод человека и гражданина положением: «Каждый имеет право на жизнь»[5, с.71].

Право человека на жизнь - основополагающее право, естественное и неотъемлемое. Как указывается в Международном пакте о гражданских и политических правах, «право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни» (п. 1 ст. 6).

Право на жизнь имеет каждый - от рождения до самой смерти. Установление временных и биологических границ жизни представляет собой сложную проблему, над которой в течение многих лет работали ученые и практики самых разных специальностей и которая в разное время получала различное разрешение. Наличие у человека права на жизнь не означает, что у него есть и юридическое право на смерть. Более того, история свидетельствует о том, что желание человека уйти из жизни, как правило, встречало осуждение со стороны общественного мнения, церкви и даже государства.

К основным правам и свободам человека и гражданина, несомненно, и прежде всего, относятся их права и свободы, названные в гл. 2 «Права и свободы человека и гражданина».

Все конституционные права и свободы обладают присущими Конституции важнейшими свойствами - высшей юридической силой (по отношению к иным правам и свободам), прямым действием и применением на всей территории РФ. Права и свободы человека и гражданина не абсолютны. Они могут быть ограничены: только федеральным законом, только в той мере, в какой это необходимо в перечисленных конституционных целях (ст. 55, ч. 3). Не подлежат ограничению наиболее важные и поэтому неприкосновенные основные права и свободы, предусмотренные статьями 20,21, 23 (ч. 1), 24,28, 34 (ч. 1), 40 (ч. 1), 46-54 Конституции; по-видимому, эти права и свободы не могут быть ограничены и на основании ч. 3 ст. 55 [3, с. 220].

Право на жизнь обеспечивается комплексом правовых средств, закрепленных как в Конституции, так и в отраслевом законодательстве.

Во-первых, это конституционные гарантии, обеспечивающие достойную жизнь и свободное развитие человека, государственную поддержку малообеспеченных граждан и иные гарантии социальной защиты: право не подвергаться пыткам, другому жестокому обращению или наказанию, а также медицинским, научным или иным опытам; право на отдых; право на социальное обеспечение; право на охрану здоровья и медицинскую помощь и т. д. Эти гарантии получают свою конкретизацию и развитие в законодательных и иных правовых актах, определяющих содержание тех или иных прав, а также организационные, финансовые и другие условия их реализации.

Во-вторых, это правовые нормы, определяющие границы применения опасных для жизни и здоровья людей препаратов, орудий, механизмов, физической силы.

К третьей группе относятся меры ответственности, установленные за действия, причиняющие вред жизни и здоровью человека или создающие опасность причинения такого вреда. Наибольшее число этих мер закреплено в УК, нормы которого предусматривают ответственность как за посягательство на жизнь и здоровье отдельных лиц (убийство, причинение опасных для жизни телесных повреждений, оставление в опасность и оставление в опасности), так и за преступления, посягающие на жизнь населения страны, региона, определенной местности.

Реализуя декларируемый принцип, государство должно обеспечивать защиту жизни от преступных посягательств. Никто не может быть произвольно лишен жизни.

Историки медицины не случайно выделяют в истории трансплантации начало собственно научной трансплантации, датируя его XIX веком. Первые исследования по проблемам трансплантации историки медицины связывают с итальянским доктором Г. Баронио, немецким врачом Ф. Райзиндером.

Особое внимание уделяется деятельности по созданию костно-пластической хирургии Н. И. Пирогова. Нельзя не упомянуть и о первой диссертации П. Берта (1865) на тему «О трансплантации тканей у животных» [6].

Однако по истории и нравственным аспектам данной проблемы написано много. Какова же юридическая доктрина и практика по вопросам трансплантологии сегодня в Российской Федерации, все ли вопросы решены, насколько защищены - мы граждане и пациенты?

Виктор Победин в своей статье по проблеме этики в трансплантологии отмечает достаточно важный факт сопутствующий современной трансплантологии: «В современной медицинской литературе, посвященной, в частности, этическим проблемам клинической трансплантации органов и тканей человека, все большее распространение получает весьма опасная тенденция, отдающая приоритет «частному интересу и пользе» перед «универсальным благом».

В конкретной ситуации современной клинической трансплантологии этические понятия «частный интерес» и «универсальное благо» наполнены следующим конкретным содержанием: понятие «частный интерес» представляет заинтересованность реципиента и врача-транс-плантолога в получении донорского органа, понятие «универсальное благо» - сохранение основного условия человеческих взаимоотношений - воли и согласия к действию всех участников взаимоотношения.

Принцип презумпции согласия, положенный в основу Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека» (1992 г.) -это очередная попытка обесценить идею «блага», подчинив ее господству частного интереса». Однако, данная точка зрения не может быть бесспорной хотя бы с тех позиций, что в Конституции Российской Федерации в статье 2 указывается, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью и этой же позиции придерживались законодатели при формировании норм Закона РФ «О трансплантации органов и (или) тканей человека»1 . В нашей стране уже был опыт вторичности частного интереса и ни к чему хорошему он не привел (раньше думай о Родине, потом о себе). На наш взгляд, позиция автора является достаточно категоричной. Возможно, стоит обсудить границы и правила «частного интереса», доработать нормы законодательства с учетом практики правоприменения презумпции согласия.

Конечно, есть опыт зарубежных стран, где введен принцип презумпции несогласия - это признание изначального несогласия на изъятие органов и тканей, то есть если человек согласен на эти действия, он должен в установленной форме выразить свое согласие. В США, к примеру, документ согласия оформляется при жизни донора. Принцип презумпции несогласия действует в Бразилии, Польше, Китае, Германии, Италии, Франции. Однако готовы ли мы к нему, насколько введение данного принципа целесообразно?

В отношении трансплантологии интересным является вопрос определения момента смерти и распоряжения телом умершего как потенциального объекта изъятия органов с точки зрения закрепленной законодательно презумпцией согласия. В Российской Федерации есть судебная практика, разрешающая данные вопросы. Весьма показательным является Решение Верховного Суда Российской Федерации ОТ 17.06.2002 N ГКПИ 2002-566 «О гражданском деле по заявлению Старченко А.А.». Считаю нужным привести большую часть данного решения, содержащего несколько значимых выводов по вопросам трансплантологии.

Так, Верховный Суд Российской Федерации, проверив материалы дела, выслушав объяснения заинтересованных лиц и заключение прокурора, полагавшего заявление Стар-ченко А.А. подлежащим удовлетворению, Верховный Суд Российской Федерации находит заявленные Старченко А.А. требования обоснованными и подлежащими удовлетворению[1].

В Решении даны определенные стратегические направления в понимании презумпции согласия. Суд, основываясь на нормах Конституции РФ о человеческом достоинстве, пришел к следующим выводам:

которой продажа органов и (или) тканей человека недопустима.

Однако, на этом проблемы правового регулирования в области трансплантологии не заканчиваются. На наш взгляд, можно выделить ряд направлений в проблемах сопровождающих правовое регулирование трансплантологии в Российской Федерации.

Проведение биомедицинских исследований на человеке непосредственно связано с таким уголовно-правовым институтом, как обоснованный риск. На сегодняшний день данное понятие в юридической науке не разработано должным образом, а точнее оно отсутствует, хотя реальная необходимость в нем назрела, что объясняется как минимум тем, что причинение вреда в процессе рискованных действий, несмотря на их добросовестный характер, может повлечь для рискующего лица уголовную ответственность. Институт крайней необходимости не охватывает всех случаев риска в медицине. Именно в отсутствие уголовно-правового института обоснованного риска начали осуществляться сложнейшие операции на сердце, нейрохирургические операции на мозге человека, трансплантация органов и тканей, что ставило под вопрос статус врачей, биологов, генетиков, принимавших участие в данных процессах.

Сегодня в юридической науке уже есть достаточно весомые исследования в области правового анализа медицинского риска.

Медицинский риск, понимаемый в контексте обоснованного риска, определяется как действия (акты бездействия) медицинского работника, сопряженные с опасностью причинения вреда правоохраняемым интересам, совершаемые с терапевтической или иной общественнополезной целью, не достижимой без риска, если рискующий медицинский работник предпринял достаточные с его точки зрения меры для предотвращения указанного вреда. Абсолютными пределами медицинского риска, как разновидности обоснованного риска, являются недопустимость создания угрозы для жизни многих (хотя бы трех) людей, угрозы экологической катастрофы или общественного бедствия [4, 9].

Таким образом, медицинский риск является:

В ст. 41 УК РФ определены пределы (условия) правомерности риска, при которых уголовная ответственность исключается:

- не является преступлением причинение вреда охраняемым законом интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели;

- риск признается обоснованным, если указанная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда;

- риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопряжен с угрозой для жизни многих людей, с угрозой экологической катастрофы или общественного бедствия.

М. И. Ковалев, И. Г. Вермель считают, что уголовная ответственность медицинских работников должна наступать только при соблюдении следующих условий:

Рассматривая статус органов, тканей, тела человека как объектов права собственности и права на физическую неприкосновенность, необходимо выделить существующую на сегодняшний день коллизию законодательства, а именно Закон о трансплантации и Закон о погребении не подверглись изменению в связи с принятием Закона об основах охраны здоровья граждан. В частности, ст. 5 Закона о погребении устанавливает расширенный по сравнению со ст. 47 Закона об основах охраны здоровья граждан перечень лиц, имеющих право выражать свое согласие/несогласие на изъятие органов (тканей) умершего. Право на разрешение таких действий законом закреплено за родственниками умершего, однако, не совсем понятен ряд аспектов, а именно:

Прецеденты не стандартных ситуаций в области правового регулирования трансплантологии как еще одно проблемное направление предполагает практические, нестандартные ситуации. Примером может являться следующий случай: человек скончался от повреждений, полученных в результате ДТП, не успев выразить свое согласие/несогласие на изъятие органов (тканей). Близкие родственники находятся далеко от места смерти и не могут быстро узнать о происшествии, следовательно, у них нет возможности проявить свое отношение к трансплантации, тогда как решение о изъятии органов должно быть принято в течение определенного времени после смерти в силу биологических особенностей разложения человеческого организма. К сожалению, данный вопрос на сегодняшний день остается открытым и проблемным с правовой точки зрения.

Одним из современных критериев благополучия государства является социальная защищенность человека в области охраны здоровья, обеспечение этого права становится особенно актуальным в условиях прогрессирующего развития биомедицины.

Потребность в правовом регулировании вопросов биоэтики неоспорима, о чем свидетельствует приведенный опыт развития зарубежных стран и российского государства. Однако на сегодняшний день в рамках данной темы пока больше вопросов, чем ответов.

По результатам исследования можно выделить ряд аспектов требующих нормативного закрепления:

Более того, существует реальная потребность в закреплении института правового регулирования биоэтики как сферы междисциплинарных исследований и как учебной дисциплины, существующей в рамках юридического образования.

Внедрение в медицинскую практику новых диагностических и лечебных технологий порождает немало новых проблем, касающихся соблюдения прав и уважения достоинства человека, недопущения дискриминации по медико-биологическим и особенно генетическим основаниям, обеспечения справедливости в доступе к достижениям биомедицинской науки. Особое значение приобретают вопросы этического и правового регулирования применения высоких медицинских технологий и все они требуют своего разрешения, в том числе и правового.

Список литературы:

Сведения об авторе:

Осиночкина Евгения Васильевна, доцент кафедры теории государства и права и конституционного права юридического факультета Оренбургского государственного университета,

кандидат юридических наук 460048, г. Оренбург, пр-т Победы, 141, ауд. 7211а, тел. (3532) 912165, е-mail: jene30@mail.ru