Хищение имущества путем использования информационных технологий в уголовном кодексе российской Федерации и Республики Беларусь: сравнительный аспект

УДК 34 DOI 10.24411/2073-0454-2019-10199

ББК 67 © Д.В. Гриб, 2019

Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

ХИЩЕНИЕ ИМУЩЕСТВА ПУТЕМ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ИНФОРМАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ В УГОЛОВНОМ КОДЕКСЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АСПЕКТ

Денис Вячеславович Гриб, адъюнкт кафедры уголовного права

Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117437, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12) E-mail: denisgrib83@gmail.com

Научный руководитель и рецензент: профессор кафедры уголовного права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук А.П. Дмитренко

Аннотация. Анализируются особенности правовой регламентации уголовной ответственности за хищения, совершаемые с использованием информационных технологий, по законодательству России и Беларуси с целью выявления проблем законодательного регулирования данной группы преступлений против собственности. В результате проведенного с использованием формально-юридического и сравнительно-правового методов анализа предлагаются конкретные шаги по совершенствованию норм действующего уголовного закона двух стран.

THEFT OF PROPERTY THROUGH THE USE OF INFORMATION TECHNOLOGY IN THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION AND THE REPUBLIC OF BELARUS: A COMPARATIVE ASPECT

Denis V. Grib, adjunct of the department of criminal law

Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot& (117437, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12) E-mail: denisgrib83@gmail.com

Research supervisor and reviewer: professor of department of criminal law of the Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot&, doctor of legal sciences A.P. Dmitrenko

Annotation. The article is devoted to the analysis of the specifics of the legal regulation of criminal liability for theft committed using information technology, under the laws of Russia and Belarus, in order to identify the problems of legislative regulation of this group of crimes against property. As a result of the analysis carried out using formal legal and comparative legal methods, concrete steps are proposed to improve the norms of the existing criminal law of the two countries.

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН

Для цитирования: Гриб Д.В. Хищение имущества путем использования информационных технологий в Уголовном кодексе Российской Федерации и Республики Беларусь: сравнительный аспект. Вестник Московского университета МВД России. 2019;(4):75—80.

Актуальность вопросов, связанных с уголовной ответственностью за хищения, совершаемые с использованием информационных технологий, обусловлена тем, что в настоящее время правонарушения, посягающие на отношения собственности, и непосредственно связанные с использованием компьютерных технологий и сети Интернет, получили широкое распространение и приобрели ярко выраженный интернациональный характер. В абсолютном большинстве случаев лица не знают друг

друга в реальной жизни и их взаимодействие реализуется посредством виртуальных средств идентификации [1, с. 18].

Соответственно, обеспечение безопасности в информационной сфере требует постоянного поиска новых механизмов противодействия киберпреступ-ности, включая правовые инструменты, анализа причин, рисков и угроз высокотехнологичных преступлений против собственности. Кроме того, интернационализация киберпреступлений делает необходимой активизацию процесса унификации и развития национального уголовного законодательства Республики Беларусь и Российской Федерации как стран, входящих в такие интеграционные образования, как Союз Беларуси и России, Евразийский экономический союз и СНГ. В связи с этим, происходит глубокое реформирование ключевых отраслей действующего законодательства, в ходе которого существенно изменяются и дополняются уже существовавшие нормы [2, с. 199].

В настоящее время общее определение хищения закреплено в прим. 1 к ст. 158 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ), согласно которому под хищением российским законодателем понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества [3]. В свою очередь, в п. 1 примечаний к гл. 24 Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее — УК РБ) хищение определено в качестве умышленного противоправного безвозмездного завладения чужим имуществом или правом на имущество с корыстной целью путем кражи, грабежа, разбоя, вымогательства, мошенничества, злоупотребления служебными полномочиями, присвоения, растраты или использования компьютерной техники [4].

Общим моментом в приведенных определениях является то, что хищение с объективной стороны включает в себя два этапа: отчуждение имущества у собственника или у лица, в ведении или под охраной которого находится имущество, и удержание (обращение) виновным этого имущества в свою пользу или в пользу других лиц. Отличие же заключается в том, что в определении хищения, данном белорусским законодателем, выделяются девять самостоятельных форм хищения, одной из которых выступает хищение путем использования компьютерной техники. Данная форма хищения образует обособленный состав преступления, уголовная ответственность за которое предусмотрена ст. 212 УК РБ.

Как отмечает И.О. Грунтов, объективная сторона хищения, предусмотренного ст. 212 УК РБ, отличается от других форм хищения способом нарушения отношений собственности, а именно путем изменения информации, обрабатываемой в компьютерной системе, хранящейся на машинных носителях

или передаваемой по сетям передачи данных, либо путем введения в компьютерную систему ложной информации [5, а 436]. При этом в п. 20 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 21 декабря 2001 г. № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» (далее — Постановление № 15) внимание судов обращает на то, что данное хищение возможно лишь посредством компьютерных манипуляций, заключающихся в обмане потерпевшего или лица, которому имущество вверено или под охраной которого оно находилось, с использованием системы обработки информации [6].

Также необходимо отметить, что Федеральным законом от 29 ноября 2012 г. № 207-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» с целью дифференциации мер уголовно-правового воздействия на лиц, совершивших мошеннические действия, в зависимости от сферы совершения таких противоправных деяний, а также от предмета и способа совершения этих преступлений, нормы УК РФ были дополнены специальными составами преступлений, в том числе — ст. 159.6 УК РФ, предусматривающей уголовную ответственность за мошенничество в сфере компьютерной информации [7].

Данное преступление представляет собой хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем ввода, удаления, блокирования, модификации компьютерной информации либо иного вмешательства в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей. Согласно разъяснению, приведенному в п. 20 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» (далее — Постановление № 48), под иным вмешательством следует понимать целенаправленное воздействие программных и (или) программно-аппаратных средств на серверы, средства вычислительной техники (компьютеры), в том числе ноутбуки, планшетные компьютеры, смартфоны, снабженные соответствующим программным обеспечением, или на информационно-телекоммуникационные сети, которое нарушает установленный процесс обработки, хранения,

передачи компьютерной информации, что позволяет виновному или иному лицу незаконно завладеть чужим имуществом или приобрести право на него. Одновременно, в ситуации, когда хищение совершается путем использования учетных данных собственника или иного владельца имущества, независимо от способа получения доступа к таким данным, такие действия подлежат квалификации как кража, если виновным не было оказано незаконного воздействия на программное обеспечение серверов, компьютеров или на сами информационно-телекоммуникационные сети [8]. В том же случае, когда хищение осуществляется путем распространения заведомо ложных сведений в информационно-телекоммуникационных сетях, включая сеть Интернет, то такие действия надлежит квалифицировать по ст. 159 УК РФ (п. 21 Постановления № 48).

Вместе с тем, В.В. Хилюта обращает внимание на то, что обман как способ совершения мошенничества может быть средством, облегчающим совершение преступления с использованием компьютерной техники, однако в таком случае состав, предусмотренный ст. 212 УК РБ, будет отсутствовать. Обусловлено это тем, что суть компьютерных манипуляций не может заключаться в обмане, поскольку лицо, работающее с системами автоматизированной обработки информации, объективно поставлено в такие условия, что оно будет добросовестно заблуждаться относительно полученной информации, независимо от того, была ли она видоизменена или изначально являлась ложной. Другими словами, использование компьютерных манипуляций не ведет к обману, поскольку в данном случае отсутствует как таковой обман живого человека [9].

По этим причинам отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 212 УК РБ и ст. 159.6 УК РФ в таких широко распространенных схемах мошенничества, как рассылка электронных сообщений через социальные сети и электронную почту, либо размещение объявлений на специализированных сайтах в сети Интернет, где компьютер используется лишь как инструмент для установления контакта с потенциальными жертвами. Характерным примером может послужить приводимый В.В. Белокопытовым и В.М. Филиппенковым мошеннический прием знакомства с помощью Интернет через различные социальные сети в целях хищения денежных средств, переводимых несостоявшимися «невестами» на электронный адрес предполагаемого «жениха». Причем в Республике Беларусь установлены факты, когда женщины различного возраста переводили мошенникам десятки тысяч долларов США, продавая в отдельных случаях даже собственную квартиру либо занимая валютные средства в банке. Еще одним примером является так называемое «сетевое попрошайничество», а также деятельность фальшивых сборщиков пожертвований для спасения больных детей, бездомных животных и т.п. Нередкими на практике являются и случаи, когда мошенники предлагают различные товары, причем по цене значительно ниже рыночной, принимают предоплату с банковской карты или электронного кошелька жертвы, после чего исчезают. Схожим образом действуют те злоумышленники, которые предлагают выгодную работу через Интернет, получить которую можно только после оплаты «обучающих курсов» [10].

Поскольку в подобных деяниях не происходит манипуляции с компьютерными данными и компьютерной информацией и хищение имущества не является следствием этих манипуляций, такие действия охватываются традиционными нормами о мошенничестве и не требуют квалификации по специальным нормам ст. 212 УК РБ и ст. 159.6 УК РФ.

В рамках специальных составов преступлений, предусмотренных ст. 212 УК РБ и ст. 159.6 УК РФ, исследователями в области уголовного права и криминалистики также предпринимаются попытки классификации данной формы хищений. В частности, С.В. Воронцова выделяет такие способы совершения мошенничества, как:

♦ фишинг, при котором пользователей заманивают на фальшивые сайты, где получают доступ к данным платежных карт с целью хищения денежных средств;

♦ фарминг, когда происходит перенаправление на ложный 1Р-адрес (например, вместо сайта системы дистанционного обслуживания банка, пользователи попадают на мошеннический сайт, где вводят свои персональные данные для проведения платежей);

♦ кардинг, т.е. производство расчетных операций с использованием не инициированной (или не подтвержденной) ее владельцем банковской карты или ее реквизитов [11, с. 14-15].

Поскольку в диспозиции ст. 212 УК РБ и ст. 159.6 УК РФ компьютерная техника выступает в

качестве средства совершения хищения, и преступник прибегает к искажению (манипулированию) передаваемой информации, актуальным вопросом уголовной ответственности за хищения, совершаемые с использованием информационных технологий, является разграничение данных преступлений от составов преступных деяний, ответственность за которые предусмотрена статьями гл. 31 УК РБ «Преступления против информационной безопасности» и гл. 28 УК РФ «Преступления в сфере компьютерной информации». Н.А. Швед подчеркивает, что, криминализировав несанкционированный доступ к компьютерной информации путем закрепления его в статье, открывающей гл. 31 УК РБ, законодатель, по сути, определил фундамент компьютерных преступлений, сформулированных с ориентацией на признаки этого состава преступления [12]. Одновременно, законодатель предусмотрел несанкционированный доступ и в качестве квалифицирующего признака иных преступлений: в частности, в ч. 2 ст. 212 УК РБ несанкционированный доступ к компьютерной системе или сети, где хранится информация, т.е., по сути, к компьютерной информации выступает в качестве квалифицирующего признака хищения имущества путем использования компьютерной техники.

Причем согласно п. 21 Постановления № 15 как оконченное хищение путем использования компьютерной техники, так и покушение на него, сопряженные с несанкционированным доступом к компьютерной информации и сопровождавшиеся нарушением системы защиты, повлекшие по неосторожности изменение, уничтожение или блокирование информации, вывод из строя компьютерного оборудования либо причинение иного существенного вреда, квалифицируются по совокупности преступлений: ч. 2 ст. 212 и ч. 2 или 3 ст. 349 УК РБ [6]. В п. 21 Постановления № 48 также указано, что мошенничество в сфере компьютерной информации, совершенное посредством неправомерного доступа к компьютерной информации или посредством создания, использования и распространения вредоносных компьютерных программ, требует дополнительной квалификации по ст. 272, 273 или 274.1 УК РФ [8].

Основными критериями разграничения хищений, совершаемых с помощью информационных технологий, и преступлений в сфере компьютерной информации (информационной безопасности) являются их объект и предмет. Так, если преступления, предусмотренные ст. 212 УК РБ и ст. 159.6 УК РФ, посягают на отношения собственности, то преступления, предусмотренные гл. 31 УК РБ и гл. 28 УК РФ, — отношения по поводу обеспечения целостности и сохранности компьютерной информации и безопасности функционирования информационных систем. При этом, по мнению Г.П. Кузнецовой, наличие дополнительного объекта повышает общественную опасность преступления в сфере компьютерной информации, а в ряде случаев дополнительный объект является более значимым и ценным, чем основной объект преступления [13, с. 639]. В свою очередь, если предметом хищения является имущество, то предметом преступлений, предусмотренных гл. 31 и 28 УК РБ и УК РФ соответственно — компьютерная информация. С позиций уголовного закона последняя представляет собой сведения (сообщения, данные), представленные в форме электрических сигналов, независимо от средств их хранения, обработки и передачи (прим. 1 к ст. 272 УК РФ). В то же время, по мнению Н.Ф. Ахраменко, предмет этих преступлений многообразен и включает в себя как компьютерную информацию, так и компьютерное оборудование, компьютерные системы и сети, машинные носители и пр. [14, с. 546-547]. Однако более обоснованной представляется точка зрения И.А. Юрченко, согласно которой, принимая во внимание неразрывную связь информации с ее материальным носителем, предметом преступления целесообразно считать информацию, зафиксированную на материальном носителе, а не материальный носитель с закрепленной на нем информацией [15, с. 42].

Что касается субъективных признаков, то бесспорным представляется факт совершения преступления, предусмотренного ст. 212 УК РБ и ст. 159.6 УК РФ, по корыстным мотивам. Такой же признак, как «иная личная заинтересованность», по справедливому замечанию В.В. Хилюты, не может служить основанием для того, чтобы квалифицировать хищение путем использования компьютерной техники, сопряженное с несанкционированным доступом к компьютерной информации, по совокупности ч. 2 ст. 212 и ч. 2 ст. 349 УК РБ, поскольку последствия, о которых говорится в п. 21 Постановления № 15, в ч. 2 ст. 349 УК РБ, не предусмотрены. Такие последствия (крушение, авария, катастрофа, несчастные случаи с людьми) теоретически могут наступить лишь в результате неосторожных действий лица (ч. 3 ст. 349 УК РБ), совершающего хищение с помощью компьютерной техники [9].

Обобщая вышеизложенное, можно сделать вывод о том, что белорусский законодатель рассматривает хищение с помощью компьютерной техники в качестве самостоятельной формы хищения, о чем свидетельствует наличие отдельной ст. 212 в нормах УК РБ, а также п. 1 примечаний к гл. 24 УК РБ. Российский же уголовный закон использование компьютерной техники рассматривает в качестве особого способа (средства) совершения преступления против собственности; причем данный критерий используется для выделения не отдельной формы хищения, а самостоятельной разновидности мошенничества.

Вместе с тем, положительными аспектами появления ст. 159.6 УК РФ называется приведение национального законодательства к требованиям международных стандартов в сфере уголовно-правового противодействия компьютерной преступности [16, с. 55]. Однако, проблемным моментом следует признать то, что разнородность оснований для выделения в отдельную статью УК РФ (наряду с иными составами) мошенничества в сфере компьютерной информации на практике может привести к конкуренции норм уголовного закона при квалификации деяний, содержащих признаки одновременно нескольких специальных составов мошенничества. Подтверждается данный вывод и тем, что ч. 3 ст. 17 УК РФ предусматривает лишь правило для разрешения конкуренции общего и специального составов, но не для нескольких специальных составов.

Литература

References