Спросить
Войти
современные требования
к национальной правовой системе
ЭНТИН Марк Львович, заведующий кафедрой европейского права Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России, профессор-исследователь Балтийского федерального университета им. И. Канта, профессор, доктор юридических наук 119454, Россия, г. Москва, просп. Вернадского, 76 E-mail: entinmark@gmail.com
ЭНТИНА Екатерина Геннадьевна, доцент Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Института Европы Российской академии наук, кандидат политических наук 119017, Россия, г. Москва, ул. Малая Ордынка, 17 E-mail: e.entina@hse.ru
ТОРКУНОВА Екатерина Анатольевна, доцент кафедры европейского права Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России, кандидат юридических наук 119454, Россия, г. Москва, просп. Вернадского, 76 E-mail: etorkunova@hotmail.com
В статье подробно анализируются новейшие тенденции в эволюции правовой системы Российской Федерации. Раскрываются их специфика, отличительные черты, корреляция с изменениями внешней среды — системы международных отношений, которые нельзя не учитывать при конструировании и осуществлении внешней политики и государственно-правового строительства. Показано, что коррекция правовой системы Российской Федерации давно назрела в том, что касается как защиты от геополитических рисков и силового давления со стороны других ведущих мировых игроков — США и ЕС, так и модернизации национального права и правоприменения с учетом императивов очередного витка научно-технической революции и потребностей наращивания международной конкурентоспособности. Доказывается, что проводимая коррекция не должна носить сумбурный, фрагментарный, спорадический характер. Ее необходимо сделать прагматичной и сбалансированной. Она должна обеспечить правовую безопасность страны и в то же время способствовать тому, чтобы Россия эффективно встраивалась в усложняющуюся ткань трансрегионального сотрудничества и могла взять на себя роль нормативного лидера в обустройстве ЕАЭС и формировании всеобъемлющего большого евразийского партнерства.
modern requirements to the national legal system
M. L. ENTIN, head of the Department of European law of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, research professor at the Kant Baltic Federal University, professor, doctor of legal sciences
E. G. ENTINA, associate professor at the National Research University "Higher School of Economics", senior research fellow of the Institute of Europe of the Russian Academy of Sciences, candidate of political sciences 17, Malaya Ordynka st., Moscow, Russia, 119017 E-mail: e.entina@hse.ru
E. A. TORKUNOVA, associate professor at the Department of European law of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, candidate of legal sciences 76, Vernadskiy ave., Moscow, Russia, 119454 E-mail: etorkunova@hotmail.com
The article analyzes in detail the latest trends in the evolution of the legal system of the Russian Federation. The author reveals their specificity, distinctive features, correlation with changes in the external environment — the system of international relations, which cannot be ignored in the design and implementation of foreign policy and state-legal construction. It is shown that the correction of the legal system of the Russian Federation is long overdue: for the protection against geopolitical risks and power pressure from other leading world players — the US and the EU, as well as for the modernization of national law and law enforcement, taking into account the imperatives of the next round of the scientific and technological revolution and the needs of increasing international competitiveness. It is proved that the correction should not be chaotic, fragmentary, sporadic. It must be done pragmatic and balanced. It should ensure the legal security of the country and at the same time contribute to ensuring that
Russia is effectively integrated into the growing fabric of TRANS-regional cooperation and can take the role of a normative leader in the arrangement of the EAU and the formation of the Comprehensive Large Eurasian Partnership.
DOI: 10.12737^12019.2.2
В царские времена российская интеллигенция и аристократия, привыкшая хотя бы полсезона в году жить на Западе — в Париже, Берлине, Риме и других столицах, люто его, этот Запад, ненавидела. Не могла согласиться со свойственным ему нарциссизмом и пренебрежением к остальным. Обижалась на манеру обо всем судить свысока, ничем не обоснованную заносчивость, неспособность прислушиваться к чужому мнению и воспринимать его, а порой даже на откровенную надменность (совсем как сейчас)1.
Актуальность и востребованность воззрений младоевразийцев. Из этого чувства несправедливости и неудовлетворенности российские философы и мыслители того времени почерпнули для себя дополнительные аргументы в пользу разрабатывавшихся ими концепций несостоятельности и порочности идей линейного исторического развития (отстаивавшихся классической немецкой философией) и схем догоняющего развития. В соответствии с ними высших, стоящих над другими цивилизаций, даже если они временно захватили господствующие позиции в мире, нет и быть не может — развитие нелинейно2.
А догоняющее развитие — всегда тупик. Несистемное заимствование чужих правовых и институциональных решений не позволит преодолеть отставание. Системное заимствование приведет к утрате самобытности и всех прежних цивилизационных ха1 См.: ДанилевскийН. Я. Россия и Европа. СПб., 1869. URL: https://c0mm0ns.wikimedia.0rg/wiki/File:Russia_and_Eur0pe. djvu?uselang=ru; http://www.vehi.net/danilevsky/rossiya/index. html.
рактеристик. Эти воззрения впоследствии послужили основой и одним из слагаемых российского евразийства. В современных условиях они снова востребованы.
Встав на путь спонтанной, плохо продуманной и подготовленной антисоциалистической революции вместо предлагавшегося варианта постепенной конвергенции, новая Россия и ее новые политические элиты, ворвавшиеся во власть, поставили себя в крайне сложное, невыгодное, двусмысленное и незавидное положение. С одной стороны, они претендовали на самостоятельность и величие, обеспечиваемые статусом государства — продолжателя СССР3. С другой — не имея собственной правовой базы для развития рыночных отношений и функционирования государства и общества в условиях рынка, вынуждены были ее заимствовать у США и Европейского Союза. Тем самым они обрекли себя на догоняющее развитие, пороки и недостатки которого столь жестко и обоснованно критиковали классические евразийцы.
Кроме того, они автоматически возвели коллективный Запад в разряд учителей, менторов, наставников, более того, проверяющих. Хуже того, дали ему великолепный повод, может быть, даже судьбоносное основание увериться во мнении, что он — высшая и единственно верная и легитимная форма организации общества. Что он — образец для подражания, на который все остальные обязаны равняться4.
Если разобраться, новая Россия и ее новые политические элиты оказали медвежью услугу и коллективному Западу, и себе. Коллективный Запад лишился столь нужной всегда, при любых обстоятельствах, конкурентной среды. В результате он стал прини3 См.: Лукашук И. И. Современное право международных договоров. Т. II: Действие международных договоров. М., 2004. С. 324; Попова Ю. Законная наследница: как Россия заняла место СССР в Совбезе ООН // RT на русском. 2016. 24 дек. URL: https://russian.rt.com/ussr/article/344585-rossiya-pravopreemnitsa-sssr.
мать политические, экономические и иные решения за себя и за других, все дальше отстоящие от оптимальных. Их последствия, включая глобальный кризис, дестабилизацию целых регионов, возрождение крайних форм национализма, подъем радикального ислама, миграционный кризис, расползание ядерного оружия, второе издание «холодной войны» и прочее, народы планеты обречены пожинать сейчас и будут расхлебывать еще долгое время5.
Россия оказалась вынужденной бороться за исправление ситуации, которую сама же по неосторожности создала. Сначала в самых мягких деликатных формах. Скорее, на вербальном уровне. Затем все непримиримее и настойчивее. На последнем этапе, ориентировочно с 2013—2014 гг., отказавшись в какой бы то ни было степени соглашаться с конфронтаци-онной экспансией НАТО и ЕС, подчиняться их диктату, подстраиваться под продвигаемые ими интересы. Сохраняя в то же время открытый характер сформированной ею правовой системы.
В условиях, когда России нужно было модернизировать национальное законодательство и правоприменительную практику, заимствуя иностранный, в основном западный, опыт, делая ставку, несмотря на все осложнения, на всемерное поощрение международного сотрудничества, прежде всего с западными странами, напоминать о предупреждениях евразийцев, да и в целом ставить вопрос о правовой безопасности было преждевременно и контрпродуктивно. Теперь, когда в мире возобладал тренд на конфронтацию и консервативный национализм, разгорелась информационная война и США вместе с ЕС пытаются нанести российской экономике максимально ощутимый урон, а Россия предприняла ряд заградительных шагов в правовой области, вопрос о правовой безопасности органически встает на повестку дня6.
Однако как к нему подступиться, не навредив, пока неясно. Серьезных аналитических исследований на этот счет не хватает. О повышенной актуальности этого вопроса свидетельствует дискуссия, которая разгорелась на IV Юридическом форуме стран БРИКС7 и 62-м Ежегодном собрании Российской Ассоциации международного права8. Точно так же, как и о его пока откровенно слабой проработанности. Не5 См.: Караганов С. Будущий миропорядок. Навязывать политические системы, культурные и человеческие ценности Западу становится все труднее // Российская газета. 2017. 7 сент. URL: https://rg.ru/2017/09/07/karaganov-zapadu-stanovitsia-vse-trudnee-naviazyvat- svoi-cenno sti.html.
www.ilarb.ru/.
обходимо определиться с тем, откуда исходят угрозы правовой безопасности, чем их можно парировать, где тот баланс между открытостью и закрытостью правовой системы, в котором Россия, общество, россияне заинтересованы.
При этом правовая безопасность должна пониматься не как изложение в нормах права политики и стратегии обеспечения национальной безопасности государства, а как такое состояние национального законодательства, правоприменения, доктрины права и правосознания, которое отвечает текущим и перспективным потребностям страны и обеспечивает ее политическую стабильность и социальную гармонию, устойчивость к внутренним и внешним вызовам, способность противостоять внутренним и внешним рискам и давлению, высокую социально-экономическую конкурентоспособность в мире и процветание всех слоев населения страны9.
Основные группы угроз правовой безопасности. Таких угроз очень много. Они плохо поддаются систематизации. Объем статьи позволяет остановиться только на нескольких рисках, имеющих принципиальное значение:
легитимных, государства прибегают к методам недобросовестной конкуренции.
Кратко охарактеризуем их на примере различных областей права и конкретных ситуаций.
Инерционность правосознания. Фактически она кумулирует все риски, мешая вовремя осознать, откуда исходит опасность национальному правопорядку, а соответственно, и всему обществу в целом, и своевременно принять адекватные меры по его защите. Это хорошо видно на примере отношений с ЕС и участия в ВТО.
Статья 55 Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, учреждающего партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и Европейскими сообществами и их государствами-членами, с другой стороны (далее — СПС), заключенного на о. Корфу 24 июня 1994 г. и вступившего в силу с 1 декабря 1997 г., предусматривает гармонизацию права договаривающихся сторон. Общая норма дополнена уточнением о том, что Россия будет стремиться к сближению своего права с достижениями ЕС в правовой области10.
Первые годы ни российское политическое, ни экспертное сообщество это нисколько не смущало. Лишь спустя десятилетие российская сторона начала выступать против того, что на практике эта статья в интерпретации Брюсселя закрепляет «игру в одни ворота» — никакой гармонизации не происходит, все ограничивается лишь тем, что Россия осуществляет выборочную, спорадическую, не всегда разумную, выверенную и эффективную рецепцию нормативных актов ЕС в свое национальное законодательство.
Однако когда писались дорожные карты построения общих пространств между Россией и Европейским Союзом в области экономики, внутренней и внешней политики, науки, образования и культуры, в текст вновь были включены все те же общие формулировки о гармонизации и сближении. С тем же эффектом. Причем создали разветвленную сеть отраслевых диалогов и зонтичный диалог о гармонизации технических стандартов.
Подводя итог работе по гармонизации права, которая с 2014 г. по известным причинам больше не ведется, можно констатировать, что всего в нескольких случаях российской стороне удалось подвигнуть партнеров совместно пересмотреть прежние регламенты, провести новые через международные организации, в частности Экономическую комиссию
ООН для Европы, и, превратив в общий международный стандарт, далее руководствоваться им на национальном уровне.
Конечно, это капля в море. Вместе с тем накопленный опыт показывает, что и по пути конвергенции тоже можно уверенно идти. Барьеры не так высоки. Все зависит не только от конкретной сферы и обстоятельств, но и от настойчивости, умения играть одновременно на десятках или даже сотнях «досок» (переговорных площадках), от искусства ведения переговоров11.
Но если речь идет о правовой безопасности, о противодействии нормативному лидерству и нормативной экспансии третьих стран, являющихся не чем иным, как средством завоевания рынков, двигаться надо только по этому пути. Другого не дано. И в этом контексте не может не настораживать то обстоятельство, что около 80% технических регламентов, принятых в рамках Евразийского экономического союза, повторяют установленные Европейским Союзом12. В Брюсселе за этим следят самым пристальным образом.
Это только для того, чтобы получить политический выигрыш и выступать с позиции силы, институты ЕС делают вид, будто предложения ЕАЭС о создании общего экономического пространства от Атлантики до Тихого океана (повторяющие российские, первоначально выдвинутые в далеком 2003 г.) их абсолютно не интересуют. Очень даже интересуют. Обслуживающее Брюссель экспертное сообщество советует построить гипотетическое будущее соглашение на трех китах: непреференциальном режиме, свободе торговли и технических стандартах Евросоюза (еще шажок — и вообще на правовых достижениях ЕС13).
Понятно, что в таком виде соглашение было бы выгодно только ЕС и бизнесу стран ЕС. Интересам России, осуществляющей стратегию, которая направлена на то, чтобы укрепить ЕАЭС и себя в рамках ЕАЭС в качестве самостоятельного центра си11 Общий аналитически обзор трудов российских авторов по вопросам правового регулирования отношений между Россией и ЕС см.: Романова Т. Правовые аспекты отношений России и ЕС в отечественных исследованиях. URL: http://euactive.ru/images/up/files/law_res_r.pdf.
лы на международной арене, и отечественного бизнеса, который нуждается в другом, оно отвечать не может. Но с подготовкой альтернативного проекта российские государственные структуры и Евразийская экономическая комиссия запаздывают. Общие слова и принципиальные договоренности ничего не значат. Нужна конкретика. Только она может обеспечить правовую безопасность. Дабы порвать с традицией инерционности и реактивности, нужно, чтобы переговоры между ЕАЭС и ЕС, если и когда они начнутся (или возобновятся, памятуя о том, что Россия и ЕС провели с дюжину раундов переговоров по новому базовому договору вместо СПС), велись на основе проекта, подготовленного евразийской стороной. А сам проект не только отвечал правовым системам стран ЕАЭС и праву ЕАЭС как самостоятельной системе права, но и обеспечивал их эффективную защиту от нелегитимного и недопустимого вмешательства.
В признании вообще или признании Евросоюзом его международной правосубъектности ЕАЭС не нуждается. ЕАЭС давно состоялся. Прочно встал на ноги. Заключил двусторонние договоры разного типа с Вьетнамом, Китаем, Ираном. Готовит или уже в основном согласовал договоры с Индией, Египтом, Сербией и рядом других стран. В случае начала переговоров с ЕС ему нужна так называемая дополнительная стоимость, очевидный позитив.
Переговоры между Россией и ЕС о новом базовом соглашении показали, что они могут давать обратный эффект. С их помощью российская сторона надеялась вывести отношения с ЕС на новую высоту. На практике они превратились в «яблоко раздора». Стали генерировать противоречия. Ни в чем не смогли предотвратить усиление конфронтаци-онных начал в двусторонних отношениях. Повторения подобного сценария ни в коем случае нельзя допустить.
Для этого было бы желательно, чтобы ЕАЭС с самого начала провел «красные линии», за которые партнеры не могли бы переступить. «Красные линии», обеспечивающие правовую безопасность государств-членов и ЕАЭС в целом. Одна из таких линий обязательно должна быть связана с созданием принципиально иного инновационного механизма разрешения споров. Необходимо, чтобы он имел самостоятельный и независимый статус и полномочия принимать обязывающие решения.
Пока, с позиций защиты в частности российских интересов, получается абсурд. ЕС принимает Третий энергопакет. Он откровенно противоречит основополагающим положениям СПС. Однако оспорить его через юридические механизмы в рамках двусторонних отношений Москва не в состоянии.
ЕС и государства-члены вводят произвольные и абсолютно волюнтаристские ограничительные меры против России, российских граждан и компаний, которые нарушают все возможные предписания и международного, и своего собственного права. Однако пострадавшие российские компании и частные лица могут обратиться за справедливостью только в Суд ЕС, который им в ней, естественно, отказывает. Типичный случай — преюдициальное заключение по иску Роснефти к Великобритании14. (Кстати, российские компании зря не подают иски в отечественные суды в связи с вопиющими нарушениями по-прежнему действующего СПС.) Получается, что отношения между Россией и Европейским Союзом построены таким образом, что ЕС всегда (!) оказывается судьей в своем собственном деле. Транслировать такую ситуацию в будущее, с позиций правовой безопасности, ни в коем случае нельзя.
Кратко два других сюжета. Участие в Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ) много дало и дает России в плане совершенствования законодательства и правоприменительной практики. По статистике, ведущейся Советом Европы, Россия выполняет около 95% постановлений, выносимых против нее Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ). В принципе неплохой результат. Особенно с учетом того количества таких дел, которые ежегодно рассматриваются ЕСПЧ.
Однако еще много лет назад, когда ЕСПЧ в постановлении по делу Илашку чисто умозрительно на основе ложно изложенного фактологического материала признал, что Москва несет и будет нести юридическую ответственность за действительные и мнимые нарушения ЕКПЧ в Приднестровье, стало понятно, что национальную правовую систему необходимо выводить из-под такого типа внешнего давления15.
Необходимые шаги были предприняты лишь тогда, когда на горизонте забрезжил дорогостоящий проигрыш по делу ЮКОСа. До сих пор в практике ЕСПЧ ничего похожего даже близко не было. В основном призвание ЕСПЧ — защищать маленького
человека. Делами транснациональных корпораций, тем более связанными с используемыми ими схемами уклонения от налогообложения, он по определению не должен заниматься. Максимум, который ЕСПЧ когда-либо присуждал истцам (кстати, работавшим на «черных полковников», за что в Греции Суд до сих пор не могут простить) — около 30 млн долл. США в деле о греческих нефтеперерабатывающих заводах16.
Решение по ЮКОСу, с точки зрения присужденной суммы в 1,8 млрд у.е., беспрецедентно. Но наделение Конституционного Суда России полномочиями по проверке исполнимости внешних судебных постановлений, затрагивающих толкование и применение национальной Конституции, поставившее барьер на пути исполнения заведомо предвзятых постановлений ЕСПЧ, выглядит хоть и запоздалой и недостаточно системной, но на данном этапе более или менее эффективной мерой. С позиций правовой безопасности перспективнее было бы рассмотреть возможность укрепления Конституционного Суда и расширения его полномочий по разрешению споров о нарушении прав человека. Изменения действующей Конституции России 1993 г. для этого не требуется, как и пересмотра ее статьи о соотношении внутреннего и международного права. По всей видимости — это вопрос будущего17.
Сложнее обстоит дело с участием России во Всемирной торговой организации. Панические призывы выйти из ВТО отдельных российских политиков и комментаторов в связи с частыми проигрышами Москвой дел в ее Органе по разрешению споров — оборотная сторона все той же медали. При вступлении в ВТО аспекты, затрагивающие правовую безопасность, были недостаточно продуманы. Россия не предусмотрела должных изъятий из общих режимов Организации. Допустила возможность прямого применения решений Органа ВТО по разрешению споров национальными судами, что не делал до сих пор, похоже, никто. Не разработала понятной для всех и
обоснованной под углом зрения правовой безопасности стратегии адаптации к работе в новых условиях.
В итоге получила ряд негативных последствий. В их числе — финансовые потери, в основном в связи с решениями своих же национальных судов. Имид-живые — европейский бизнес в России с недоумением относится к целесообразности каких-то новых межгосударственных или наднациональных соглашений с Россией или ЕАЭС, когда, по его мнению, они только и делают, что нарушают взятые на себя международные обязательства по ВТО. Репутацион-ные — быть законопослушным участником международных экономических отношений и деловых связей всегда выгоднее18.
Приведенные примеры наглядно иллюстрируют базовое предположение авторской концепции правовой безопасности о том, что правосознание, учитывающее требования правовой безопасности, является основой правовой безопасности. Если дело обстоит как-то иначе, это создает для правовой системы, страны, общества, граждан и бизнеса риски первостепенной величины.
Киберугрозы. Под углом зрения правовой безопасности опасность представляют не только ки-беругрозы разного толка, но и отсутствие правового регулирования, стимулирующего тотальное внедрение информационно-коммуникационных технологий, способствующего нарождению общества шеаринга, препятствующего использованию мировой паутины в противоправных целях, купирующего негативные последствия технологической революции нового типа и устанавливающего рамки для развития и использования искусственного интеллекта.
Благодушное отношение к Интернету и ставка на его максимальное и повсеместное использование давно уже сменились настороженностью — пониманием того, что он не только открывает бездонные возможности доступа к знаниям и информации для всех, но и несет в себе чудовищные риски19. Перелом в осознании ситуации обычно связывают с эпизодом технологической войны США против Ирана, когда американцам удалось запустить вирусы в системы управления иранскими ядерными объектами и на порядок замедлить работу и прогресс с совершенствованием центрифуг для получения тяже18 Много и полезно писал о сложившейся неблагоприятной ситуации и возможных путях выхода из нее заведующий кафедрой международного права МГУ им. М. В. Ломоносова А. Исполинов, в том числе в своем блоге: URL: https://zakon. ru/aispolinov/blogs.
противостоять киберугрозам. 20-е международное исследование EY в области информационной безопасности за 2017— 2018 годы. URL: http://www.ey.com/Publication/vwLUAssets/ EY-giss-2017-rus/$File/EY-giss-2017-rus.pdf.
лой воды. Эпизод наглядно продемонстрировал, что любые объекты критической инфраструктуры с открытыми системами управления могут быть атакованы, принудительно взяты под внешний контроль и (или) разрушены.
Вплоть до настоящего времени таких объектов остаются десятки тысяч. Хотя общий тренд — частный капитал переводит все свои сложно организованные производства и иерархические структуры на системы управления закрытого или замкнутого цикла. Аналогично поступают государства в отношении объектов критической инфраструктуры и управления. Соответственно, предусматривающее это законодательство является неотъемлемой частью правовой безопасности.
Информационно-коммуникационные технологии революционизируют производство, предоставление услуг и отправление государственных и вообще управленческих функций. Они открывают невообразимые возможности ускоренного экономического развития. Первыми на это обратили внимание американцы. Они захватили лидерство в этой области. Их стремительно догоняют европейцы со своими программами построения цифрового общего рынка. Используя преимущества государственного планирования и командного управления, Китай собирает в кулак финансовый и интеллектуальный потенциал государства, общества и бизнеса для мощнейшего рывка вперед. Поставленная цель — стать первыми на горизонте 2025—2035 гг.20
Внедрение информационно-коммуникационных технологий, таким образом, превратилось в вопрос конкурентоспособности государства, бизнеса и общества, а, значит, и правовой безопасности. Для того чтобы его стимулировать, право располагает самой широкой гаммой инструментов и механизмов — от предоставления налоговых льгот и налоговых каникул и льготного финансирования, кредитования и субсидирования до использования административного ресурса в виде принудительного закрытия рынка для всех типов продукции и услуг, получаемых старыми «дедовскими» методами, без использо -вания современных технологий21. Правовая безопас20 См.: China Aims to Become World-Leading Cyber Power by 2035 // Xinhua. 2017. 25 December. URL: http://www.xinhuanet. com/english/2017-12/25/c_136851283.htm.
ность требует их продуманного, системного, стратегически осмысленного применения.
С противодействием преступному использованию Интернета частными лицами и организациями по большому счету все понятно. Общее направление развития правового регулирования в целях превенции правонарушений и злоупотреблений было задано еще соответствующими конвенциями Совета Европы. Хотя и в самой простой и рудиментарной форме22. В значительном числе стран устанавливаемый стандарт хранения записей, предоставления их для проведения расследований компетентными органами и получения разрешения на доступ к ним варьируется в весьма узких пределах. То, что ответственность за размещаемые на сайтах материалы, вне зависимости от их источника, несут владельцы сайтов, тоже получило, похоже, всеобщее признание. Такой подход зафиксирован в совсем недавнем законодательстве европейских стран, в частности Германии. К такой трактовке ответственности склонился и ЕСПЧ23.
Иначе обстоит дело с противоправным использованием Интернета, соцсетей и т. д. государственными структурами, прямо или опосредованно, причем третьих стран. Этот вопрос приобрел гипертрофированную остроту из-за нестихающей внутриполитической борьбы в США. Игру во всевозможные надуманные обвинения подхватили во Франции, в Германии, Великобритании, Испании, Австрии, Италии и других странах (вплоть до Колумбии24). Россия приняла меры против внешнего вмешательства в президентскую кампанию и выборы 2018 г.
За политическими спекуляциями как-то забывается, что крупнейшие технологические корпорации начинают рассматривать большие объемы информации, большие данные в качестве собственности, способной генерировать колоссальные денежные по22 О том, что надо идти гораздо дальше, напоминает Цин-даоская декларация Совета глав государств — членов ШОС от 10 июня 2018 г. В ней, в частности, говорится: «Государства-члены будут... активизировать практическое сотрудничество по совместному противодействию угрозам и вызовам в информационном пространстве, в том числе углублять международное сотрудничество в борьбе с вредоносным использованием ИКТ, в частности, в террористических и криминальных целях, а также призывают разработать под эгидой ООН международный правовой документ по вопросам борьбы с использованием ИКТ в преступных целях». URL: http://kremlin.ru/events/president/news/page/5.
ступления, которой нецелесообразно делиться. Соответственно, они будут ломать единый мировой информационный поток, в том числе Интернет, и разводить его по «частным квартирам»25.
Кроме того, ограничительные меры, введенные США и ЕС против России и Китая, показали, что рассчитывать на свободный беспрепятственный доступ к общему Интернету больше не приходится. Поэтому все, кто на это способен, вслед за Пекином будут создавать собственные глобальные паутины. Это уже, похоже, неизбежно. И Китай, и Германия относительно недавно приняли законодательство, принуждающее первую электронную запись производить и хранить в пределах национальной территории, любое ввозимое оборудование проверять на наличие информационной опасности и существенно расширили в этом плане полномочия надзорных и других компетентных органов26. Соответственно, в нынешних условиях правовая безопасность невозможна без учета данных тенденций или даже реальности.
Общество шеаринга рождается на наших глазах. Пока заметны лишь его отдельные проявления. Из нетто-потребителей энергии, товаров, услуг, информации, знаний, развлечений и т. д. каждый человек в той или иной степени становится также их производителем. Возможность всем делиться, во всем принимать участие и превращать в бизнес эти процессы откры?
