Спросить
Войти
УДК: 327
БОЧАРНИКОВ И. В.,
руководитель Научно-исследовательского центра проблем национальной безопасности, член Научного общества кавказоведов, доктор политических наук
Эл. адрес: nic.bezopasnost@yandex.ru BOCHARNIKOV i.,
Head of the research center for National security
issues, member of Scientific society
for the Caucasus studies, doctor of political sciences
коалиция «Грузинская мечта», грузино-абхазский конфликт, грузино-осетинский конфликт, экономика Грузии, внутренняя политика Грузии, внешняя политика Грузии
coalition "Georgian Dream", Georgian-Abkhazian conflict, Georgian-Ossetian conflict, economy of Georgia, domestic policy, Georgian foreign policy
РЕАЛИЗУЕТСЯ ЛИ ГРУЗИНСКАЯ МЕЧТА?
В статье представлен анализ развития ситуации в Грузии после президентских выборов 2013 года, приоритетов внешней политики страны с учетом парафирования Соглашения об ассоциации с Европейским союзом, курсом на стратегическое партнерство с США, изменений в грузино-российских отношениях. В материале раскрываются проблемные вопросы взаимоотношений Грузии с Абхазией и Южной Осетии.
WILL THE GEORGIAN DREAM COME TRUE?
The article presents analysis of evolution of situation in Georgia after presidential elections in 2013, priorities of foreign policy of country taking into account initialing of the Agreement on Association with European Union, course on strategic partnership with USA, shifts in the Russian-Georgian relations. Special attention is given to the conflict relations of Georgia with Abkhazia and Ossetia.
В последние два года в Грузии, по праву считающейся одной из наиболее нестабильных стран постсоветского пространства, произошли знаковые события.
В результате парламентских выборов 2012 года впервые в Грузии оппозиция, представленная альянсом «Грузинская мечта», смогла обеспечить себе парламентское большинство
и сформировать правительство, оппозиционное главе государства.
Результаты президентских выборов 2013 года, победу на которых одержал представитель «Грузинской мечты» Г. Маргвелашвили, окончательно положили конец почти десятилетнему пребыванию у власти М. Саакашвили. Бывший президент после выборов был вынужден покинуть страну из-за
угрозы возможного уголовного преследования.
События эти действительно знаковые, поскольку впервые за всю постсоветскую историю смена политического режима в Грузии произошла не в результате переворота, а по итогам избирательных кампаний. Выборы, особенно президентские, не были лишены интриги. Малоизвестный до начала избирательной компании грузинский политик существенно расширил за время ее проведения свой электорат и победил на выборах с большим отрывом.
Избрание 44-летнего «философа», как его называют в Грузии, занимавшего ранее, с октября 2012 года, пост министра образования, стала результатом беспрецедентной поддержки со стороны Б. Иванишвили, который, как отмечают грузинские СМИ, фактически выдвинул ультиматум. Суть его заключалась в том, что если Г. Маргвелашвили не победит в первом туре, то его кандидатура будет снята. В этом случае с большой вероятностью главой государства мог бы стать экс-председатель грузинского парламента Д. Бакрадзе — представитель подконтрольного М. Саакашвили «Единого национального движения».
Как показали результаты выборов, расчет Б. Иванишвили оказался верным — такая перспектива грузинское общество не устраивала. Фактически избиратели голосовали не столько за конкретного депутата, сколько против представителя всем уже поднадоевшего лидера одной из самых «передовых» демократий мира — М. Саакашвили. Решающим фактором в избрании
Г. Маргвелашвили президентом страны стала позиция бывшего премьера, креатурой которого он и является. Таким образом, экзальтированности М. Саакашвили был противопоставлен авторитет Б. Иванишвили, и это сыграло решающую роль.
Креатурой Б. Иванишвили является и новый премьер-министр Грузии И. Гарибашвили, утвержденный грузинским парламентом 24 ноября 2013 года. Он, как и президент Грузии, проработал в правительстве Б. Иваниш-вили чуть больше года (в должности министра внутренних дел) и малоизвестен экспертному сообществу.
Уникальность ситуации заключается в том, что И. Гарибашвили — самый молодой премьер-министр не только в государствах постсоветского пространства, но и в мире. В этой связи уместно будет обратиться к пассажам заокеанских мечтателей относительно того, что в перспективе в государствах постсоветского пространства к власти придут выпускники Гарварда или Кембриджа с соответствующим мировоззрением и профессиональной подготовкой. В данном случае речь идет о выпускнике Сорбонны, зарекомендовавшем себя в качестве успешного менеджера по управлению бизнес-структурами Б. Иванишвили (компания Cartu Group и благотворительный фонд «Карту»). Таким образом, в высших эшелонах власти сформировался тандем Г. Маргве-лашвили — И. Гарибашвили, который конечно же будет функционировать под патронажем Б. Иванишвили.
Еще одним знаковым событием недавнего времени стало вступление в
силу новой Конституции, по которой Грузия становится полупрезидентской, полупарламентской республикой.
По новой Конституции, Президент Грузии становится представительской фигурой. Он, как и прежде, является главой государства и Главнокомандующим Вооруженными Силами. В то же время основную часть своих действий ему придется согласовывать с правительством, а большинство изданных им документов будет вступать в силу только после утверждения премьер-министром. Без подписи последнего президент не сможет даже объявить режим чрезвычайного положения. По новой Конституции, именно премьеру И. Гарибашвили придется определять как внутреннюю, так и внешнюю политику страны. Таким образом, в Грузии завершилось становление новой конструкции власти, аналогичной той, которая функционирует в большинстве европейских стран (Великобритании, Германии, Италии, Литве и т.д.).
В то же время говорить о том, что эта модель является наиболее оптимальной для Грузии с ее традициями харизматического правления, преждевременно. Вождизм всегда был характерен для системы политического управления Грузии, при этом смена режима М. Саакашвили произошла в значительной мере в рамках восприятия Б. Иванишвили в качестве национального лидера.
Институализация властных структур позволила определить приоритеты внешней и внутренней политики Грузии. Примечательно, что, несмотря на то что не президент, а премьер определяет внешнюю и внутреннюю политику страны приоритеты ее реализации были озвучены в инаугурационной речи Г. Маргвелашвили.
Выступая в парламенте Грузии в день своего утверждения, И. Гари-башвили заявил, что не собирается пересматривать общий внешнеполитический курс, взятый «Грузинской мечтой». По сути, этот курс мало отличается от предшествующего, о чем и заявил Г. Маргвелашвили, по словам которого «Грузия не изменит своего внешнеполитического вектора и будет ориентироваться на интеграцию в Евросоюз и НАТО» [2].
Важнейшим шагом в этом направлении, по мнению руководства, Грузии, стало парафирование (предварительное подписание) 28 ноября 2013 года Соглашения об ассоциации с Европейским союзом в рамках реализации программы «Восточное партнерство» (подписание Соглашения предполагается в 2014 году). Это, по словам Г. Маргвелашвили, явилось институциональным подтверждением необратимости интеграции Грузии с Европой.
Следует отметить, что традиция стремления к евроинтеграции была имманентна не только всем режимам Грузии, начиная с З. Гамсахурдиа и заканчивая М. Саакашвили. Она уходит своими корнями, по крайней мере, в события почти столетней давности. Во времена первой Грузинской Демократической Республики, правительство Н. Жордания, например, ангажировало себя в качестве союзника сначала Германии, а затем, после ее поражения — стран Антанты. И в том,
и в другом случае значимость Грузии, по мнению ее тогдашнего руководства, определялась возможностью использования ее в качестве буфера с Советской Россией. Сейчас видение целей изменилось. Грузия в представлении Г. Маргвелашвили должна стать «мостом между Европой и Азией».
Таким образом, можно считать, что в этом направлении мечты грузинских политиков не только сегодняшнего дня, но и более ранних периодов, начиная с Н. Жордания, фактически осуществились. И сделано это было, как отмечают грузинские СМИ, «вопреки позиции московских чиновников, выступавших против прозападного курса Грузии» [4]. Хотя в самой России сам факт парафирования Грузией данного соглашения из-за событий на Украине остался незамеченным.
Примечательно, что помимо Грузии только Молдавия — наибеднейшее государство Европы, подписало аналогичное Соглашение, хотя изначально в польско-шведском проекте «Восточного партнерства» участвовали шесть государств постсоветского пространства (Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Украина и Молдавия). На фоне бурных событий на Украине осталось незамеченным и то, что Соглашение об ассоциации с Европейским союзом отказались подписывать и прагматичная Армения, и динамично развивающийся Азербайджан, не говоря уже о Белоруссии, участие которой в проекте было достаточно условным. Украина, испытавшая на себе мощнейший прессинг, в том числе со стороны Госдепартамента США, граничащий с грубым нарушением
ее суверенитета, также отказалась подписывать кабальные условия об ассоциации.
Вильнюсское рандеву, которое должно было стать заключительным этапом реализации проекта «Восточное партнерство», фактически провалилось. Его кураторы свою программу не выполнили даже на 50%. Во многом это стало следствием того, что сама программа проекта реализовывалась по принципу не «за», а «против». В данном случае — против интеграционных процессов на постсоветском пространстве. В связи с этим, несмотря на царящую в грузинском истеблишменте эйфорию, думается, реальные дивиденды от этой акции Грузия едва ли получит, а если и получит, то они будут носить политизированный характер. Грузия партнерам по ЕС нужна не сама по себе, а лишь как раздражитель России. По мере того как уровень конфронтации с ней будет снижаться, будет снижаться и интерес к Грузии. Она в очередной раз превратится в периферию европейской политики.
Куда более важными для Грузии являются отношения с ближайшими соседями по региону: Арменией, Азербайджаном и Турцией, но отношения с ними, как следует из инаугурационной речи четвертого президента, едва ли являются приоритетными. С этими государствами, по словам Г. Маргвелашвили, Грузия сумела наладить партнерские отношения. Перспективы дальнейшего развития взаимодействия с этими государствами обозначены не были. Это означает, что для Грузии данное направление является
периферийным, что, на наш взгляд, ошибочно. Именно это направление в значительной мере определяет ситуацию в регионе, в том числе в вопросах обеспечения региональной стабильности, безопасности и, соответственно, возможности экономического развития Грузии. Позиционируя себя в качестве продвинутой европейской державы, Грузия постепенно утрачивает свои позиции в регионе.
В сфере обеспечения безопасности приоритетом для грузинского руководства по-прежнему видится членство в НАТО. Объективно Грузия может рассчитывать на партнерство в рамках программы ПРМ (Партнерство ради мира) или же Совета Грузия — НАТО. Возможно такое взаимодействие только в отдаленной перспективе, хотя любой уважающий себя генсек НАТО считает своим долгом побывать в Тбилиси и заявить о неизменности позиции руководства альянса в отношении присоединения к нему Грузии.
Для России членство Грузии в НАТО или партнерство с ним не представляет особой проблемы в силу того, что альянс по мере своего расширения становится все более аморфной и все менее управляемой структурой. Неслучайно США все последние свои операции, начиная с вторжения в Афганистан и Ирак, проводит в коалиции с Великобританией и некоторыми другими странами за рамками альянса. Включение в состав альянса Грузии его не усилит, да и безопасность самой Грузии не будет обеспечена, поскольку внутренние угрозы куда более значимы, чем те, о которых часто говорят грузинские политики, увязывая это
с так называемым российским фактором.
По-прежнему неизменным, со времен З. Гамсахурдиа, внешнеполитическим приоритетом для грузинского руководства является углубление сотрудничества с США — основным стратегическим союзником Грузии. По сути, и само стремление Грузии в НАТО означает не что иное, как желание оказаться под американским «зонтиком безопасности». Это импонирует американским радикалам типа Дж. Маккейна, рассматривающим Грузию в качестве кавказского «авианосца» США. Именно поэтому военно-политический аспект грузино-американских отношений оказался доминирующим над всеми остальными, в том числе торговыми и экономическими. Апогея эти отношения достигли в преддверии августовской авантюры 2008 года. К этому времени Грузия поставила мировой рекорд по росту военного бюджета, увеличив его за пять лет (2003—2008 годы) более чем в 33 раза. В 2008 году военные расходы Грузии составили 25% всех бюджетных доходов [10]. США не только усиленно вооружали Грузию, но и натаскивали части и подразделения грузинских вооруженных сил для ведения боевых действий. Несомненно, сами события августа 2008 года были не только санкционированы США, но и фактически ими срежиссированы. Их главной целью было отнюдь не восстановление территориальной целостности Грузии, а проверка реакции России с тем, чтобы в последующем выставить ее в невыгодном свете: если не отреагирует — значит, как гарант безопасности Южной Осетии и Абхазии не состоятельна, а если отреагирует — то агрессивна и не изжила имперских амбиций.
Таким образом, М. Саакашвили втянул свою страну в чужую игру. Известно, к каким катастрофическим последствиям это привело и саму Грузию и режим М. Саакашвили, утратившего легитимность в глазах грузинского общества.
После поражения Грузии в пятидневной войне характер грузино-американских отношений существенно не изменился. Сразу после войны США выделили Грузии 1 млрд. долларов «на восстановление военного потенциала» [6]. В начале 2009 года Грузия подписала с США Хартию о стратегическом партнерстве, в соответствии с которой американцы обязались модернизировать грузинскую армию и повышать обороноспособность страны. В ходе визита М. Саакашвили в Вашингтон в январе 2012 года была достигнута договоренность об углублении американо-грузинского сотрудничества в военной области. Хотя само по себе соглашение носит закрытый характер, но судя по уже осуществляемым поставкам, оно предусматривает полномасштабное перевооружение грузинских вооруженных сил, включая оснащение их средствами ПВО, вертолетами, катерами, а также стрелковым оружием.
Нынешнее руководство Грузии, ставит во главу угла развитие экономического сотрудничества с США. Новое руководство Грузии считает важнейшим приоритетом введение зоны свободной торговли с США.
Безусловно, это может сыграть позитивную роль в развитии экономики Грузии, поскольку американская экономика является локомотивом мировой, и конечно же, это не трескающийся по швам Европейский Союз со своими экономическими кризисами в большинстве его стран. Вопрос только в том насколько сами американцы заинтересованы в подъеме грузинской экономики. Для них Грузия — это прежде всего транзитная территория для достижения своих более значимых целей, чем ее экономическое благополучие. Это и обеспечение свободного доступа к углеводородам Каспия, и возможность установления контроля над развитием ситуации в странах «Большого Востока».
Нельзя не отметить, что отношения Грузии и США выходят на более прагматичный уровень. В этом очевидна заслуга новой грузинской администрации, хотя в последнее время в грузино-американских отношениях повеяло прохладой. Причиной этого стали высказывания американских дипломатов, в частности посла США в Грузии Р. Ноланда на встрече со студентами Тбилисского государственного университета, о необходимости принесения извинений абхазам и осетинам.
Это заявление вызвало достаточно бурную реакцию в грузинском экспертном сообществе. Спектр оценок выступления американского посла предельно широк — от полного неприятия, с констатацией его дипломатической бестактности, до осознания, что данное заявление является отражением официальной позиции США,
предполагающей необходимость активизации усилий Грузии по политическому урегулированию отношений с Абхазией и Южной Осетией с выходом на практические результаты.
Пока в этой сфере ощутимых достижений нет. Дело здесь не только в скептическом отношении жителей Абхазии и Южной Осетии к миролюбивой риторике высших должностных лиц Грузии. Таковой она была и во времена предшественников нынешних правителей Грузии, поэтому и в Южной Осетии, и в Абхазии придается мало значения заявлениям грузинских официальных лиц о том, что никогда в отношении них «не прибегнут к тому, что зовется войной, оружием» [2]. Скептически относятся жители Абхазии и Южной Осетии и к целому ряду инициатив, изложенных в так называемой «Стратегии по освобождению оккупированных территорий». Речь, в частности, идет о введении в обращение для жителей Абхазии и Южной Осетии «нейтральных документов» — паспортов и удостоверений личности без государственной символики Грузии. Документ, по замыслу его создателей, должен был позволить жителям Абхазии и Южной Осетии путешествовать за границу, а также пользоваться существующими в Грузии социальными льготами. Как показала практика, большим спросом этот документ не пользовался, и получили его единицы. С учетом того, что документ пока признан только Японией, Чехией, государствами Прибалтики, Словакией, США, Болгарией, Польшей, Израилем и Румынией, сфера действия его ограничена и, соответственно, значимость его невелика.
Не вызвала большого энтузиазма у жителей Абхазии и Южной Осетии и другая инициатива грузинского руководства, предполагающая возможность финансирования их образования. Также нереализованной оказалась инициатива грузинского руководства о реанимации железнодорожного сообщения с Россией через территорию Абхазии.
По сути, грузинскому руководству, в общем-то, нечего предложить жителям Абхазии и Южной Осетии, кроме как «строить совместно единую сильную демократическую Грузию». Это осознается и на уровне политического руководства Грузии, и представителями Госдепартамента США, курирующими данное направление. О такой ситуации свидетельствуют, в частности, последнее заявление заместителя госсекретаря США В. Нуланд: «Грузия должна продолжать попытки докричаться до абхазов и осетин» [3]. По ее словам, Грузия может предложить Абхазии и Южной Осетии Европу. Речь в данном случае идет о возможности безвизового режима для жителей этих республик, предусмотренного Соглашением об ассоциации Грузии с Евросоюзом. Примечательно, что США уже призвали руководство Европейского союза открыть визы жителям Абхазии и Южной Осетии, при этом свои визы американцы открывать ни кому не собираются.
Очевидно, в ближайшей перспективе следует ожидать кардинальной перестройки грузинской политики на абхазском и юго-осетинском направлениях. С этой целью 1 января 2014 года Министерство реинтеграции
Грузии трансформируется в Министерство по вопросам примирения и гражданского равноправия. Само название ведомства говорит о том, что в сознании грузинского истеблишмента происходит определенная трансформация, предполагающая развитие диалога с представителями Абхазии и Южной Осетии с целью вовлечения их в грузинское политическое пространство. Насколько продуктивен будет диалог, покажет будущее. Все будет зависеть от того, какие конкретные шаги грузинское руководство предпримет по нормализации отношений с Абхазией и Южной Осетией.
Что касается Южной Осетии и Абхазии, то они фактически состоявшиеся государства. То, что они не признаны большинством стран мирового сообщества, не является определяющим фактором в их взаимоотношениях с Грузией. Прецедентов функционирования подобного рода государств достаточно. Это и Косово, признание которого США и их ближайшими союзниками инициировало признание Россией Абхазии и Южной Осетии, и Турецкая Республика Кипр, и, наконец, частично признанная Китайская Республика — Тайвань. В перспективе следует ожидать появления целого ряда непризнанных государств, в том числе и в Европе. Все это будет только лишь усиливать самостоятельность Абхазии и Южной Осетии. По всей видимости, вхождение их в состав Грузии — иллюзия.
Также как нельзя восстановить Советский Союз, в котором Грузия занимала привилегированное положение, нельзя восстановить и территорию Грузии в ее
советских административных границах. Это будет постоянным раздражающим фактором во взаимоотношениях с Россией, или как ее в Грузии часто называют — «северным соседом».
В последнее время в отношениях России и Грузии наметились позитивные перемены, главной особенностью которых стало исчезновение русофобии из официальной риторики грузинских должностных лиц. Во многом это следствие так называемого «нового курса» политики Б. Иванишвили, направленного на нормализацию отношений с Россией.
Улучшается экономическая сторона отношений Грузии и России, например, внешнеторговый оборот Грузии с Россией в январе — октябре 2013 года составил 591,6 млн. долларов, что на 38% больше аналогичного периода 2012 года. При этом экспорт составил 131 млн. долларов, а импорт — 461 млн. долларов. Россия занимает 4-е место в списке стран — основных торговых партнеров Грузии после Турции, Азербайджана и Украины. Примечательно, что те же США, влияние которых в Грузии безгранично, занимают только 8-ю строчку в рейтинге ее внешнеэкономических партнеров с общим объемом внешнеторгового оборота 332 млн. долларов. Страны же Евросоюза в десятке наиболее значимых внешнеторговых партнеров Грузии представлены только Германией с объемом оборота 421,1 млн. долларов, Болгарией — 286 млн. долларов и Румынией — 258 млн. долларов. Внешнеторговый оборот других стран с Грузией не достигает 3% и в общей совокупности составляет менее 37 % [12].
Все это свидетельствует о значимости для Грузии развития экономических отношений с Россией, внешнеторговый оборот с которой составляет почти 7%, т.е. в 2 раза больше, чем с США. Открытие российского рынка для винодельческой и плодоовощной продукции в значительной мере стимулировало деловую активность в целом ряде регионов Грузии. При этом Россия по-прежнему является одним из крупнейших кредиторов Грузии, чья задолженность России составляет порядка 101 млн. долларов, а также поставщиком энергоносителей.
Позитивным фактором, способствующим развитию двусторонних отношений, стало восстановление авиасообщения Москва — Тбилиси. В перспективе также рассматривается возможность открытия авиасообщения Тбилиси — Сочи.
В развитии политических, в отличие от экономических, отношений, в том числе в части, касающейся восстановления дипломатических отношений, прогресса нет и в ближайшей перспективе, очевидно, не предвидится. Переговоры по линии заместителя главы МИД России Г. Карасина и спецпредставителя премьер-министра Грузии по вопросам урегулирования отношений с Россией З. Абашидзе носят имеют вялотекущий характер, и их наиболее значимым результатом являются договоренности продолжать переговоры. Камнем преткновения в решении этих вопросов по-прежнему является выдвижение Грузией невыполнимых условий: отзыв признания Россией Республик Абхазия и Южная Осетия и так называемая «деоккупация» ее территории (имеется в виду размещение российских военных баз и подразделений ФПС России на территории республик Абхазия и Южная Осетия) [5].
Нет прогресса и на так называемых Женевских переговорах, которые проводятся с октября 2008 года с участием делегаций Грузии, России, США, а также представителей Абхазии и Южной Осетии. Здесь позиции переговорщиков тоже кардинально расходятся: Российская Федерация предполагает подписать соглашение о неприменении силы между Грузией и Республиками Южная Осетия и Абхазия, грузинская же сторона, совместно с США, настаивает на подписании данного соглашения между Грузией и Российской Федерацией. Подвох заключается в том, что если Россия подпишет данное соглашение, то она автоматически признает себя конфликтующей стороной и тем самым откажется от своей миротворческой миссии в отношении грузино-абхазского и грузино-юго-осетинского конфликтов. Это, в свою очередь, потребует признания и того, что в августе 2008 года Россия осуществляла не операцию по принуждению Грузии к миру, а агрессию.
Таким образом, в переговорах главной целью грузинской дипломатии, несмотря на смену политических режимов, по-прежнему является возложение ответственности на Россию за конфликты с Абхазией и Южной Осетией, равно как и за все другие неприятности, постигшие Грузию, и даже те, которые еще будут. Это дает основание считать, что само по
себе восстановление дипломатических отношений, как и полноценное развитие двусторонних отношений, не является приоритетом внешней политики ни России, ни Грузии. За это время Россия и Грузия научились жить друг без друга. Россия попросту перестала замечать Грузию. В свою очередь, Грузия, сделав ставку на США и евроинтеграцию, не заинтересована в развитии полноценных отношений с Россией.
Единственным направлением, в котором могут быть достигнуты реальные позитивные результаты, является развитие двусторонних внешнеэкономических отношений. И заинтересована в этом прежде всего Грузия, ситуация в экономике которой, несмотря на позитивные перемены, произошедшие с момента прихода коалиции «Грузинская мечта» к власти, по-прежнему остается сложной. Это отмечает и само руководство страны, определяя ситуацию в экономике и безработицу как наиболее значимые вызовы. Действительно, с начала 2013 года в экономике Грузии обозначились признаки стагнации и вместо запланированных 5—6% рост ВВП по разным данным составил от 1,9% до 2, 5%. При этом существует реальная угроза невыполнения доходной части бюджета 2013 года (порядка 700 млн. — 1 млрд. лари).
В ноябре 2013 года Служба кредитных рейтингов StandardPoor&s, несмотря на данные показатели, подтвердила долгосрочный и краткосрочный кредитные рейтинги правительства Грузии на уровне ВВ-/В. При этом прогноз «Стабильный», по мнению экспертов StandardPoor&s,
отражает, с одной стороны, мнение о политических рисках и уязвимости экономики Грузии для внешних факторов в краткосрочной перспективе, а с другой — ожидания высоких темпов роста и повышения эффективности экономической политики. То есть, другими словами, речь идет об ожидаемых позитивных тенденциях развития экономической ситуации в стране, но не о ее реальном состоянии.
Грузинские эксперты более объективны в этом плане, характеризуя ее как потребительскую экономику бедной страны [9]. Основанием для подобной оценки является, во-первых, тот факт, что Грузия относится к категории наибеднейших стран постсоветского пространства. По данным глобального рейтинга экономик, рассчитанного по методике Всемирного банка, ВНП Грузии на душу населения составляет всего лишь 3280 долларов. Хуже показатели только у Молдовы — 2070 долларов и Киргизии — 990 долларов. У России этот показатель равен 12700 долларов [11].
Потребительский характер экономики определяется практически трехкратным превышением импорта над экспортом. По данным Грузстата, внешнеторговый оборот Грузии в январе — октябре 2013 года составил 8591 млн. долларов, в том числе экспорт — 2306 млн. долларов, а импорт — 6285 млн. долларов. Отрицательный торговый баланс составил 3979 млн. долларов, то есть 46% всего внешнеторгового оборота [1].
Примечательно, что в структуре экспорта, как это ни странно, преобладают легковые автомобили (24,7% от
общего объема экспорта), при том что сама Грузия их не производит.
Во-вторых, о потребительском характере экономики Грузии, свидетельствует тот факт, что суммарный объем частного и государственного потребления составляет около 90% ВВП [9]. Рост же потребления обеспечивается за счет притока денежных средств из-за рубежа. Так, например, за январь — октябрь 2013 года из-за границы в грузинские коммерческие банки с помощью электронных систем денежных переводов было переведено 1 млрд. 198,7 млн. долларов. При этом из России в Грузию было переведено 653,4 млн. долларов, что составляет 54,5% от общего объема полученных по системам переводов денег, из США — 61,1 млн. долларов (5,1%), из Греции — 161,5 млн. долларов (13,5%), из Италии — 89,9 млн. долларов (7,5%). Цифры более чем внушительные с учетом того, что доходная часть проекта бюджета Грузии на 2014 год запланирована на уровне 4 млрд. 405 млн. 850 тыс. долларов [8].
Ситуацию осложняет предельно высокий уровень безработицы — порядка 16,7 % по данным Международного валютного фонда. Это самый худший показатель на постсоветском пространстве после Армении. В 2014 году, по прогнозам МВФ, он вырастет до 17,3% [7]. Это официальные данные. Реальные цифры безработицы значительно выше.
В-третьих, еще одна крайне острая проблема связана с эмиграцией трудоспособного населения Грузии. Практически 20% ее населения находится на заработках за пределами
страны. В результате Грузия оказалась на одном из первых мест в мире по уровню эмиграции, а это означает, что она экспортирует свой самый ценный капитал — человеческий.
Имеет место и целый ряд других крайне острых проблем, в том числе связанных с потенциальной конфликтностью грузинского общества, его разобщенностью, конфронтаци-онностью, причем не только внешней окружением, но и внутренней, завышенной самооценкой и т. д.
Все это в совокупности формирует комплекс наиболее значимых угроз национальной безопасности Грузии, разрешение которых определяет перспективы ее развития.
Весь более чем двадцатилетний период независимости Грузия потратила на то, чтобы позиционировать свою особую роль в отношениях с ведущими государствами мирового сообщества: США, Россией, странами Евросоюза. В результате из самых благополучных республик Советского Союза, она превратилась в одно из наибеднейших государств постсоветского пространства, но зато с особыми партнерскими отношениями с США.
При этом для Грузии жизненно важными являются ее собственные интересы, основу обеспечения которых определяет ее эффективная экономика и достойный уровень жизни населения.
Определенные шаги в этом направлении уже сделаны. Сам факт легитимной смены власти является большим достижением в плане стабилизации внутриполитической ситуации в стране. Начинают реализовываться и
крупные инфраструктурные проекты в экономике с целью ее перевода с потребительского уровня на уровень самодостаточности. Большую роль в этом плане играет созданный Б. Ива-нишвили Фонд соинвестирования с капиталом в 6 млрд. долларов, в пакете которого целый ряд крупных инвестиционных проектов. Но это только
первые шаги новой власти в Грузии. От того, как будут реализовываться эти проекты и как будут решаться наиболее значимые внутриполитические проблемы, зависит авторитет новой грузинской власти и, соответственно, развитие внутриполитической ситуации в стране. В противном случае грузинская мечта так и останется мечтой.
Список литературы
