ЮЖНЫЙ ФЛАНГ ЕВРАЗИЙСКОГО ПРОЕКТА

УДК : 327.7 ШТОЛЬ В.В.,

доктор политических наук, профессор, заведующий кафедрой государственно-конфессиональных отношений МИГСУ РАНХ и ГС при Президенте России

SHTOL V.,

Doctor of Political Sciences, Professor, Head of Chair of State - Confessional of the Russian Academy of National Economy and Public Service Relations of under the President of the Russian Federation

Евразийский союз, Россия, Центральная Азия, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан, Туркмения, Казахстан, Китай

Eurasian Union, Russia, Central Asia, Kyrgyzstan, Uzbekistan, Tajikistan, Turkmenistan, Kazakhstan, China

ЮЖНЫЙ ФЛАНГ ЕВРАЗИЙСКОГО ПРОЕКТА

В статье рассматриваются проблемы создания Евразийского союза на основе Таможенного союза и Единого экономического пространства трех стран (России, Белоруссии, Казахстана) и борьбы внешних акторов на постсоветском пространстве для продвижения своих национальных интересов.

SOUTHERN FLANK OF THE EURASIAN PROJECT

This article discusses creation of the Eurasian Union on basis of the Customs Union and the Common Economic Market Zone of three countries (Russia, Belarus, Kazakhstan) and aspirations of external participants for promoting their national interests, in post- Soviet space.

Для Российской Федерации как крупнейшего государства на постсоветской территории геополитически важны все направления: запад, восток, юг, север.

А для понимания возможности выстраивания отношений с постсоветскими странами, с учетом внешнеполитических факторов, необходима оценка антирусского потенциала в них и активности внешних акторов (США, Китая, Евросоюза) — стран, обладающих наибольшими военно-политическими и социально-экономическими возможностями в современном мире.

В октябре 2011 г. В.В.Путин опубликовал в «Известиях» статью о Евразийском союзе (ЕАС) и путях его создания на базе Таможенного союза и Единого экономического пространства трех стран — России, Белоруссии и Казахстана. В основе формирования Евразийского союза лежат добровольность и равноправие всех участников, а также сохранение государственного суверенитета.

По идее В.В. Путина, Евразийский союз — это шаг к единому рынку, простирающемуся от европейских берегов Атлантики до Тихоокеанского побережья, т.е. это вся огромная территория Евразии. ЕАС в своих пространственных координатах будет мостом между Европой и Азиатско-Тихоокеанским регионом. При этом «экономически логичная и сбалансированная система партнерства Евразийского союза и Евросоюза способна создать реальные условия для изменения геополитической и геоэкономической конфигурации всего континента и имела бы несомненный позитивный глобальный эффект» [1].

Итак, ЕАС строится на базе вступившего в действие Таможенного союза (ТС) Российской Федерации, Республики Беларусь и Республики Казахстан. Россия и Белоруссия еще в середине 90-х годов выбрали для взаимодействия форму Союзного государства, а руководство Казахстана считает, что в определенных условиях, с учетом сложившихся еще в советское время экономических связей, участие в ТС даст стране определенные преимущества, в том числе и на международной арене.

Рассматривая перспективы развития Евразийского союза в южном направлении, следует оценить военно-политический и социально-экономический потенциалы Центрально-Азиатских государств и их вовлеченность в современные международные процессы.

Проблема безопасности в Центральной Азии (бывшая советская Средняя Азия: Киргизия, Узбекистан, Таджикистан и Туркмения) имеет сложный геополитический, экономический и социальный характер. Одной из причин оформления государств Центральной Азии в геополитическую единицу стало стремление к обеспечению безопасности, что может быть достигнуто за счет их эффективного многостороннего сотрудничества. Центрально-Азиатские государства являются участниками региональных и международных организаций, входящих как в региональные, так и в международные системы безопасности. Но сам по себе Центрально-Азиатский регион обладает значительным конфликтогенным потенциалом, связанным с внутренними и внешними угрозами.

К внутренним вызовам относятся социально-экономические и экологические проблемы, способствующие развитию политической нестабильности; к внешним факторам — угрозы международного терроризма, религиозного экстремизма, наркоиндустрия, оказывающие геоэкономическое и геополитическое влияние. Поэтому так важны аспекты военно-политического сотрудничества между государствами, и особое значение имеет

создание эффективной системы комплексной безопасности, способной обеспечить реальный суверенитет стран региона.

«Большая Центральная Азия» — это арена новой «Большой игры».

По Збигневу Бжезинскому, Казахстан, Узбекистан, Туркмения, Киргизия и Таджикистан, пять постсоветских республик, образуют Центрально-Азиатский регион, который входит в зону «Евразийских Балкан», включающий в себя районы Юго-Восточной Европы, Центральной и Южной Азии, Персидского залива и Ближнего Востока.

Бжезинский охарактеризовал эту зону как зону нестабильности, являющуюся «соблазном для вмешательства со стороны более мощных соседей». Именно на этой территории в настоящее время идет геополитический процесс, обозначаемый термином «Величайшая игра». Это новый этап так называемой «Большой игры» — борьбы неоколониальных держав за пальму первенства в регионе.

Но в самой Центральной Азии по-прежнему большую роль играют факторы, затрудняющие межгосударственное взаимодействие. Пограничные проблемы, взаимные опасения, соперничество, тяга к изоляционизму, неурегулированность вопросов природопользования приводят к напряженности между ними. Существуют препятствия и для взаимодействия разделенных этносов в регионе. Стоит особо подчеркнуть, что, хотя проблемы во взаимоотношениях Центрально-Азиатских государств существуют, это не препятствует им быть членами

одних и тех же международных организаций, в которых Казахстану и России принадлежит ведущая роль.

Если в международно-политическом плане Центральная Азия включает указанные постсоветские государства, то географически к ней относятся еще Монголия, Афганистан и Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР. В последнее время администрацией США предпринимались попытки провести в жизнь идею политического региона «Большая Центральная Азия», включающего и Афганистан. При реализации такого подхода могут обостриться угрозы для безопасности всей постсоветской Центральной Азии, так как радикальные идеи при более широких контактах населения региона с жителями Афганистана и Пакистана будут способствовать росту местного радикализма, появлению и укреплению экстремистских группировок. В конечном итоге и государства Центральной Азии это всегда понимали, целям модернизации в гораздо большей степени отвечает их ориентация на Россию и Запад, чем на государства южного направления.

С точки зрения безопасности, большое значение имеет ответ на вопрос, является ли Центральная Азия ареной новой «Большой игры», или расположенные здесь государства играют самостоятельную роль по отношению к внешним акторам?

В этом контексте особую значимость приобретают российско-американские и российско-китайские отношения в регионе; первые (Россия — США) порой рассматриваются как некое возрождение традиций соперничества между двумя державами. Но важным моментом остается здесь асимметрия интересов России и США. Российские интересы в Центральной Азии гораздо шире и глубже американских, что обусловлено историческими, экономическими и социальными причинами, высоким уровнем взаимозависимости и т. п. Для США военное присутствие в регионе было на первых порах конъюнктурным, связанным с подготовкой военной операции в Афганистане после трагедии 11 сентября 2001 г., а в дальнейшем стало ясно, что США политически и экономически останутся в регионе неопределенно долго, даже если выведут свои войска из Афганистана.

Для России концепция неопределенно долгого американского присутствия в Центральной Азии из чисто национальных интересов не слишком приемлема. С другой стороны, уход американских войск обернется для России повышением угрозы ее национальной безопасности и безопасности самих Центрально-Азиатских государств. Она сама заинтересована в стабилизации положения в Афганистане и его выводе из «серой зоны». А вот Соединенные Штаты, в принципе, могут уйти из региона без особого ущерба для своего имиджа. Но это только в том случае, если забыть о значении геополитического фактора присутствия.

Китай — еще один ведущий игрок в Центральной Азии, который усиливает свои позиции и придерживается стратегии как бы равноудаленности. Его региональная политика базируется на получении энергоресурсов

из Казахстана и отчасти Туркмении, а также на развитии сотрудничества в сфере безопасности и экономики через Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). Также у Китая имеются очень благоприятные перспективы по освоению рынка Центрально-Азиатских государств.

С другой стороны, в КНР существует определенный дисбаланс в развитии регионов Запада и Востока. Использование ресурсов стран Центральной Азии и Казахстана, развитие транспортной инфраструктуры и торговли, расширение регионального транзита благоприятно скажется на социально-экономическом положении западных территорий Китая и, кроме того, благодаря расширению межрегиональных связей снимет определенную замкнутость, анклавность и склонность к сепаратизму с Синьцзян-Уйгурского автономного района.

Конечно, Центральная Азия на протяжении чуть ли не двух веков является сферой влияния России, которая рассматривает эту территорию и в стратегическом, и геополитическом плане.

Поэтому ее отношение к присутствию Китая (пока что в основном экономическому) в регионе достаточно сложное: с одной стороны, КНР может препятствовать проникновению США и других западных стран в страны Центральной Азии и Казахстан, а с другой — Россия не хочет, чтобы КНР слишком расширяла и укрепляла свои позиции здесь. Безусловно, это соперничество может сказаться и на статусе стран в Шанхайской организации сотрудничества.

Повышение интереса глобальных игроков, в том числе США и Китая, к Центральной Азии не может не оказывать влияния и на развитие российско-казахстанских отношений в сфере безопасности.

С одной стороны, имеются все основания для дальнейшего развития такого сотрудничества. Оно институционально оформлено, имеются взаимные интересы и реальные объекты. Сохраняется военное присутствие России в Казахстане — аренда космодрома Байконур и полигонов, обучение офицерских кадров, военные заказы, поставки боевой техники и вооружений. С другой стороны, подходы Российской Федерации и Республики Казахстан к усиливающейся роли внешних игроков в Центральной Азии не являются тождественными.

В Казахстане проявляются тенденции по привлечению Запада к строительству и модернизации военной инфраструктуры.

Так, США открывают программу реконструкции казахстанского Каспийского побережья, продолжают финансирование государственных контрактов по сооружению военных объектов и увеличивают расходы на обучение казахстанского офицерского корпуса; есть проблемы, касающиеся сотрудничества Казахстана с НАТО по созданию собственного флота. Еще в марте 2003 г. Казахстан был включен в зону ответственности Южноевропейского флота НАТО. В последнее время участились совместные с натовскими странами военные маневры (чаще всего антитеррористической направленности).

В целом взаимоотношения Казахстана с НАТО не вызывают большой озабоченности в России. В отличие от предыдущих лет Российская Федерация ныне выступает на международной арене как более уверенное в себе государство, и она явно проявляет меньше ревности к предпринимаемым своим партнером шагам по сближению с США и их союзниками. Ряд мероприятий, осуществляемых Казахстаном в сотрудничестве с НАТО, отвечает общим задачам укрепления безопасности в регионе. Озабоченность России могла бы вызвать идея перехода на натовские стандарты в военном строительстве, но такой переход технически и технологически не оправдан и вряд ли реализуем в ближайшей перспективе.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что российско-казахстанские отношения не лишены разногласий. Судя по всему, несовпадение интересов неизбежно. Однако споры по отдельным вопросам, пусть даже важным, не могут заслонить очевидного факта: Россия и Казахстан обречены оставаться стратегическими партнерами, несущими совместную ответственность за безопасность во все более взаимозависимом современном мире.

В заключение полезно рассмотреть один из сценариев, по которому может развиваться ситуация на южных границах России с Казахстаном и Центрально-Азиатскими странами, принимая во внимание идеи Евразийского союза.

Особенности данного момента в том, что современное противостояние великих держав, хотя и происходит

в иной международной обстановке, отличной от классических схем холодной войны, по своей сути сохраняется. Оно не такое явное, носит завуалированный и латентный характер.

И в Москве, и в Пекине, и в Вашингтоне прекрасно понимают, что в условиях глобализации и идущих интеграционных процессов уровень политических и экономических отношений между развитыми и развивающимися государствами должен быть достаточно высоким. Однако когда речь заходит о национальных интересах и безопасности, то столкновение этих интересов в стратегических регионах ответственности в борьбе за энергетические, транспортные и иные ресурсы может принимать самые жесткие формы борьбы. Пространство

СНГ — яркий пример такого скрытого противостояния держав, включая Россию, США, Китай и страны Европы.

Итак, создание Евразийского союза затрагивает не только Казахстан и страны Центральной Азии, но прежде всего влияет на взаимоотношения Китая и России, их положение в Шанхайской организации сотрудничества. Однако при всех имеющихся на сегодняшний день противоречиях между странами и даже минусах в той или иной сфере в долгосрочной перспективе преимущества евразийского интеграционного проекта В.В. Путина перевешивают его недостатки, потому что «процветающий и стабильный Китай нужен России, и, в свою очередь, Китаю нужна сильная и успешная Россия» [1].

Список литературы