Спросить
Войти
УДК: 321.6/.8
ГРОЗИН А.В.,
кандидат исторических наук, з аведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ
GROZiN А. ,
candidate of historical sciences, head of the Department of Central Asia and Kazakhstan of the Institute of CIS countries
«Газпром», кланы, коррупция, сырьевые ресурсы, экономическая политика Туркменистана
Gazprom, clans, corruption, raw material resources, the economic policy of Turkmenistan
ПОД ТУРКМЕНСКИМ КОВРОМ.
ЭЛИТЫ ТУРКМЕНИСТАНА И «ГАЗОВАЯ ГЕОПОЛИТИКА»
Статья представляет собой первый опыт систематизированной экспертной оценки влияния внутриэлитных процессов в Туркменистане на топливно-энергетический комплекс этой республики. Автор анализирует уровень персонального «веса» ведущих фигур туркменской элиты на состояние и перспективы развития сферы добычи туркменских углеводородов. Также рассматриваются основные геополитические тенденции 2013 года, влияющие на перспективу выхода газовых ресурсов республики на мировые сырьевые рынки.
UNDER THE TURKMEN CARPET.
TURKMENISTAN ELITE AND «GAS GEOPOLITICS»
The article represents the first attempt to assess the impact of systematic expert intra processes in Turkmenistan for the fuel and energy complex of the republic. The author analyzes the level of personal «weight» of the leading figures of the Turkmen elite on the state and prospects of development of the sphere of production Turkmen hydrocarbons. Also discusses major geopolitical trends in 2013 affect the prospects for future exit gas resources of the republic on the world commodity markets.
Туркмения, как известно, крайне закрытая страна, найти информацию о которой непросто. Информация же,
касающаяся персоналий в туркменской власти исключительно труднодоступна, информации о родственниках
президента немного. Стоит добавить, что до сих пор не существует даже сайта правительства Туркменистана.
Особенно плотно засекречено все, что касается родоплеменного происхождения элиты, ее интересов в бизнесе, родственных связей и т. д. В такой закрытой стране, как Туркменистан, политические связи и сферы влияния определить весьма непросто. На интернет-сайтах же министерства финансов и Госкомитета по статистике Туркмении нет ни одной «живой» цифры. Вся финансово-экономическая статистика страны находится за семью печатями. Туркменский нефтегазовый сектор абсолютно непрозрачен и в лучшем случае удается найти только разрозненные, не поддающиеся систематизации, а следовательно, и полноценному анализу, данные.
Стоит напомнить и о тотальном контроле МНБ за жизнью граждан. До сих пор не отменен Закон «О государственной измене», принятый после «покушения» на Ниязова в 2002 году, по которому изменой считается даже сомнение в правильности курса главы государства, а высказавшего его может
ожидать 25 лет лишения свободы. * * *
Справедливость требует отметить, что после внезапной смерти в конце 2006 года Сапармурата Ниязова в Туркменистане началась некоторая либерализация экономики и в еще меньшей мере политической системы.
Но все небольшие плюсы перевешивает огромное количество минусов,
и в реальности невозможно судить, есть ли положительные изменения вследствие прихода к власти Г. Берды-мухамедова, поскольку по-прежнему практически не существует доступной информации об управлении основой экономики страны — топливно-энергетическим комплексом (ТЭК). Непрозрачность всей системы настолько велика, что Европейский банк реконструкции и развития до последнего времени придерживается политики непредоставления кредитов правительству Туркменистана, несмотря на смену руководителя государства. Сюда же относится и заведомо недоброжелательное отношение туркменского руководства к присутствию иностранцев в частном бизнесе. Как сказал о Туркмении в 2011 году Герхард Шредер: «Там имеются любопытные люди, которые продают одни и те же объемы газа как минимум трижды разным клиентам» [6].
Туркменистан постоянно оказывается на самых низких позициях международных рейтингов. Например, в «Индексе экономической свободы 2013», публикуемом Wall Street Journal, Туркменистан оказался на 169-м месте из 177, попав в категорию стран с несвободной экономикой; в последнем докладе «Свобода в мире 2013» Freedom House назвала Туркменистан в числе девяти самых несвободных стран наряду с Эритреей, Экваториальной Гвинеей, Северной Кореей, Саудовской Аравией, Сомали, Сирией и Узбекистаном [12]. Туркменистан занял одно из последних мест в индексе восприятия коррупции, опубликованном Transparency
International, наряду с Узбекистаном, Бирмой, Суданом, Афганистаном, Северной Кореей и Сомали. В «Индексе несчастья», публикуемым Business Insider, Туркменистан оказался пятым с конца после Беларуси, Буркина-Фасо, Либерии и Зимбабве.
Главный туркменский финансовый доку-мент — бюджет страны — содержит всего восемь статей, в нем указаны только цифры доходной, расходной части, бюджеты велаятов. Важный для страны документ принимается парламентом безоговорочно, без обсуждения.
Статистика по стране обычно или не приводится вовсе, или очень разнится. Социально-экономические показатели в Туркменистане являются государственной тайной. Немногие официальные данные, которые доводятся до общественности, вызывают большие сомнения. В том числе и из-за этого Туркмения отсутствует в большинстве международных рейтингов. Например, ее нет в рейтинге глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума. В другом рейтинге — благоприятствования ведению бизнеса есть Таджикистан, Узбекистан, а Туркменистан отсутствует.
До советской власти каждое туркменское племя имело свой ареал проживания, свою территорию. С включением туркменской территории в пространство СССР постепенно начали исчезать географические и другие границы между племенами,
люди стали свободно перемещаться, переселяться из одного района в другой. Появились возможности для объединения и превращения туркмен в единую нацию, и эта возможность была, в той или иной степени реализована.
Однако полученной свободой жить там, где захочется, туркмены не особенно пользовались: народ привержен традициям, консерватизму (в этом туркмены очень схожи с узбеками). Поэтому они меньше, чем представители других национальностей, мигрировали не только в пределах СССР, но и внутри республики. Каждое племя оставалось жить в своих исторических зонах расселения. Назначение первых лиц в республике по ротации, когда представитель одного племени сменял представителя другого племени, не давало того эффекта, которого ожидала Москва от этой кадровой политики. Туркмены, по определению известного исследователя Туркменистана Шохрата Кадырова, до сих пор «нация племен», уровень их гражданского самосознания остается низким [10]. Генетически каждое туркменское племя, а их около 30 (ведущие — теке, две ветви йомудов, эрсары, алили, салыры, языры, геоклены и човду-ры) и объединяют они более 5 тысяч родовых групп — представляет собой достаточно герметичную, особую субпопуляцию. «Нация племен» состоит из субэтнических групп, разобщенных настолько, что о каждой из них можно говорить как о самостоятельном маленьком народе.
Все руководители республики проводили одну кадровую политику —
опору на представителей своего племени. Каждый раз, когда глава государства менялся, менялось и его окружение, практически весь чиновничий аппарат в государстве. Трайбализм в республике свое наиболее яркое выражение получил в соперничестве кланов Ахальского оазиса, в котором расположен Ашхабад, с кланами других регионов. До распада СССР представителям «аборигенов» столичного региона — ахальским (ашхабадским) туркменам-теке (или туркменам-ахалтеке) — не удавалось прорваться на пост первого руководителя ТССР с 1951 по 1985 год, т. е. на протяжении срока в два раза большего, чем «брежневский застой».
При Сапармурате Ниязове ситуация в элите ничуть не изменилась — просто текинцы из «столичного» Ахала наконец стали абсолютно доминировать и во власти, и в бизнесе. Многие в Туркменистане говорили о том, что Ниязов пытается «ахализировать» страну, превратить ее в государство ахалтекинцев. Новый президент Гур-бангулы Бердымухамедов в 1957 году также родился в Ахалском велаяте (области) и принадлежит к племени теке. И при нем практически три четверти всех госчиновников (а силовики — на 9/10) — текинцы (преимущественно из поселка Бахарлы Ахальского вела-ята). Примерно 70—75% руководящих постов в правительстве, в президентском совете и других органах власти занимают выходцы из Ахала. Именно принадлежность к племени ахал-теке чаще всего является основанием для получения какого-либо чиновничьего поста.
Можно предсказать, что в случае если нынешний президент по каким-то причинам перестанет быть главой страны, столичные кланы текинцев, избалованные нынешним превосходством над остальными регионами, никому не дадут командовать республикой. Кроме того, текинцы составляют большинство среди туркмен, а остальные племена давно и серьезно разобщены. Два других важных, но политически изолированных племени — йомуды на западе страны, территории, близкой к Каспию, и эрсары, живущие на востоке, на территории, граничащей с Узбекистаном. Текинцы также доминирует в юго-восточном Марыйском велаяте, но эта ветвь оттеснена от власти, несмотря на то что место их проживания богато крупными месторождениями природного газа. Примерно 70—75% руководящих постов в правительстве, в президентском совете и других органах занимают выходцы из Ахала. Бердымухамедов старается поддержать только своих, ахальских теке, чем вызывает недовольство не только у других племен, но
и среди текинцев-марыйцев [5]. * * *
Основой существования властной элиты Туркмении является топливно-энергетический комплекс (ТЭК) страны. По-прежнему практически не существует доступной информации об управлении ТЭК.
Ниязов, управлявший страной с 1990 по 2006 годы, создал прецедент, замкнув на себя все энергетические контракты. Так, например, по принятому в 1997 году закону все тендеры и все лицензии в энергетической отрасли утверждались лично президентом.
Все значимые решения о допуске в туркменский нефтегазовый сектор иностранных компаний принимаются лично (и только) действующим президентом Гурбангулы Бердыму-хамедовым и узким кругом его ближайших чиновников-порученцев и родственников.
Сейчас, как утверждает туркменская оппозиция (она вся — в эмиграции), страной правит уже не только президент и, «если при Ния-зове по крупным проектам достаточно было договориться с ним, то теперь даже не министры, а их заместители возомнили себя всемогущими. И, разумеется, никакие законы и международные соглашения им не указ» [26].
В качестве фигур серьезно влияющих на принятие значимых решений в Туркмении, эксперты называют неформальную группу из трех чиновников, которую возглавляет главный помощник президента Виктор Храмов и в которую также входит другой помощник — Владимир Умнов, а также Александр Жадан — замглавы Президентской администрации. Они стояли и за процессом транзита власти после смерти Ниязова и все последние годы оставались весьма влиятельными «закулисными» фигурами.
Считается, что именно Храмов контролирует нефтегазовый сектор. С помощью Жадана и Умнова он также контролирует идеологию, СМИ, международные отношения и образование. При этом, по оценке экспертов,
влияние помощника президента на решения по ТЭК «самое значимое после президентского. Ни зять президента, ни профильный вице-премьер, ни тем более руководство концернов с ним пока не сравнялось». Храмов являлся многолетним доверенным лицом Ниязова и фактическим главой его Администрации, что само по себе выглядит достижением. Он и при бывшем президенте был «серым кардиналом» и продолжает играть эту роль при нынешнем. Храмов пользуется преимуществами неограниченных полномочий, не подвергаясь при этом общественному контролю. Поскольку он делает это совершенно неофициально, через мелких, постоянно меняющихся клерков АП и без ненужной публичности, ему не приходится нести никакой, даже сугубо теоретической, ответственности. В течение 2007—2011 годов В. Храмов усилил свои позиции и фактически является главной инстанцией на пути к президентскому одобрению всех крупных, и прежде всего нефтегазовых, проектов. Именно Храмовым и его людьми в Администрации Бердымухамедова был создан в 2008 году стабилизационный фонд, куда якобы стекаются доходы от продажи углеводородов. Однако об этом фонде мало что известно: непонятно, кто его возглавляет, кто им управляет, где этот фонд территориально расположен, какое количество денег он аккумулирует, как эти деньги используются и т. д.
В чем секрет политического долголетия и абсолютной «неприкосновенности» и «непотопляемости» Жадана, Храмова и Умнова? Тут, как представляется, нет какого-то особого «туркменского феномена». При каждом авторитарном правителе азиатского типа существуют группы иноплеменных помощников, которые выполняют важные функции. Первая — имиджевая, коммуникация с внешним миром, вторая — их можно использовать как «литературных рабов» для написания идеологических текстов, третья, как в данном случае, для улаживания разнообразных вопросов бизнеса руководителя за рубежом. Так как эти люди иноплеменные, не встроенные в местную клановую систему, им можно доверить и кошелек султана, и ряд других деликатных поручений. При каждом центральноазиатском правителе есть свой В. Ким или А. Машкевич, свой «любимый еврей», свои «русские» и т. п. Это не феномен, это обычная практика. Троица Жадан — Храмов — Умнов, как раньше Валерий От-черцов, кукловодами не были никогда. Это именно «обслуга режима», пусть даже и очень влиятельная.
После того как в 2008 году «Gaffney, Cline Associates», сделавшая по заказу туркменских властей аудит (скорее всего, экспертов власти не допустили к самостоятельному анализу результатов бурения разведочных скважин на месторождениях, а предоставили лишь «интерпретацию» этих результатов, произведенную туркменскими специалистами) запасов туркменских газовых месторождений Южный Иолотан/Осман и Яшлар [(с 2011 года указом президента были объединены в группу месторождений Галкыныш («Возрождение»)], обнаружила в них запасы в 6,7 трлн.
кубометров газа, на заседании правительства Турк-менистана 21 февраля 2009 года Г. Бердымухамедов подписал постановление, в котором содержится поручение госконцерну «Туркменгаз» заключить контракт на проектирование и строительство нового магистрального газопровода Центральные Каракумы — компрессорная станция в Йыланлы. Генподрядчиком по контракту стоимостью 176,5 млн. долл. стала российская «МРК-Инжини-ринг», входящая в группу компаний «Итера». Сделка стала первым за много лет газовым контрактом «Итеры» в Туркменистане, которая в конце 90-х была крупнейшим иностранным игроком на рынке газа этой страны. Но в начале 2000-х годов «Итера» была вытеснена с этого рынка новым руководством «Газпрома» и украинским бизнесменом Дмитрием Фирташем («Eural Trans Gas» и «RosUkrEnergo»), заменившими «Итеру» в схеме поставок туркменского газа на Украину.
Общеизвестно, что с ниязовских времен высочайшее одобрение на реализацию проектов в Туркмении крупные иностранные компании могут получить, если согласятся на предложение Ашхабада взять на себя осуществление различных имиджевых проектов. Как сообщила пресс-служба «Итеры», в планах группы компаний участие в реализации любимой (до последнего времени) затеи Бердыму-хамедова — строительстве курортной зоны «Аваза» на берегу Каспия. Кроме того, как утверждают дипломатические депеши веб-сайта «Викиликс», «Итера» подарила Бердымухамедову яхту — люкс стоимостью 60 млн. евро.
Запоздалое пояснение руководства «Итеры», что они занимались только транспортировкой яхты, не внесло ясности. В любом случае смерть Ниязова и приход к власти Бердымухамедова стали «окном возможностей» для возвращения компании в газовый бизнес Туркменистана. Небезынтересно, что сын В. Храмова, Денис, с начала 2008 года работает в группе компаний «Итера» и является одним из руководителей компании «Итеранет». Она формально не имеет отношения к нефтегазовому сектору и занимается средствами связи, коммуникациями группы, а также организацией документооборота, т. е. может иметь доступ ко всей внутренней документации и внешней корреспонденции «Итеры».
Так или иначе, но при новом лидере Туркменистана дела у «Итеры» в республике пошли в гору. У «Газпрома» было же все ровно противоположным образом.
В апреле 2009 года на газопроводе Средняя Азия — Центр-4 произошел взрыв. Требования Ашхабада ликвидировать последствия аварии «Газпром» проигнорировал. Когда Туркмения своими силами отремонтировала трубопровод, то российский газовый монополист потребовал пересмотра условий соглашения — по объемам, ценам. «Газпром», таким образом попал в туркменский черный список.
По некоторым данным, напряжение отношения, сложившееся между «Газпромом» и Бердымухамедовым с начала апреля 2009 года, было вызвано тем, что Бердымухамедов выдвигал «Газпрому» непомерные требования по соблюдению своих личных интересов в схеме продажи газа.
Последний заметный скандал в отношениях Ашхабада и «Газпрома» произошел в конце 2011 года, когда в интервью телеканалу «Россия 24» зампред правления «Газпрома» Александр Медведев поставил под оправданное сомнение сообщения о колоссальных запасах газа в Туркмении. Медведев сказал, что газ в Туркмении, конечно, есть, но новые месторождения непростые и нуждаются в сложных технологиях добычи и нет еще ни реального аудита (проведенный аудит, по мнению многих экспертов, не может считаться объективным, так как, во-первых проводился под контролем туркменских властей и на основе их данных, а во-вторых, никаких данных этого аудита никогда обнародовано не было) газовых запасов, ни отчета о его проведении. «Я думаю, что оснований, что это было такое месторождение с запасами такого размера... оснований для таких заявлений нет. Значит, с какой-то целью это делается. Понятно, с какой, потому что легко догадаться. К тому же реального аудита и опубликованных отчетов об этих аудитах как не было, так и нет» [1], — подчеркнул А. Медведев.
Он также напомнил, что советские геологи построили фактически фундамент газовой промышленности Туркмении и, хотя новые данные появляются, все-таки базовые данные по-прежнему отражают потенциал. Результаты аудита, за исключением цифр постоянно растущих запасов, до сих пор не переданы ни одному из «стратегических» партнеров. В этом всегда была и остается главная интрига туркменских властей, — они
предлагают вкладывать в добычу газа и транспортную инфраструктуру, но не раскрывают потенциальным инвесторам даже элементарных деталей проведенного аудита. Это всегда было и остается главной государственной тайной страны и основой всех политических интриг туркменского руководства.
Личная жизнь президента Г. Берды-мухамедова абсолютно засекречена. Известно лишь, что от первой жены-туркменки (постоянно проживает в Лондоне с 2007 года) у Бердымухаме-дова есть сын Сердар и две взрослые дочери, а вторая супруга вообще «засекреченная личность», об этнической принадлежности которой ходят разные легенды. Чаще всего эксперты сходятся на том, что у Гурбангулы Мяликгулыевича от двух браков сын, три дочери и две внучки и два внука. Сын и одна из дочерей проживают в Лондоне, вторая — в Париже. У Бер-дымухамедова — шесть родных сестер, все замужем, много детей.
Внук президента Туркменистана, Керимгулы Бердымухамедов, которому сейчас около 12 лет, пользуется вниманием государственных СМИ, как никто другой, в президентской семье. В феврале 2012 года Керимгулы сопровождал деда на избирательном участке. С тех пор мальчик неоднократно появлялся на публичных мероприятиях в Туркменистане. 29 июня 2013 года он играл на пианино во время роскошного празднования 56-го дня рождения президента Туркменистана на курорте Аваза. В Туркменистане шепотом начали говорить о будущем «наследнике» и «династии».
Ожидать, что президент как-то сможет (если вообще захочет) обуздать аппетиты своих родных и близких, дорвавшихся до власти, не приходится. В первые годы, пока Бердымуха-медов часто тасовал правительство, постепенно убирая ставленников Ниязова и стараясь не нарушать выстроенную Туркменбаши структуру власти, державшуюся на троице — Ум-нов, Храмов и Жадан, — ему удавалось сохранить систему управления. Но теперь, как указывают некоторые эксперты, в этих людях у президента особой нужды нет. Возможно, скоро невидимые, но влиятельные пока советники и приближенные Бердымуха-медова, которые старались придавать хоть какой-то цивилизованный вид действиям нынешнего руководства, будут отстранены от дел. Останутся те, кого президент набрал еще во времена «дефицита квалифицированных кадров», как он сам выражался в начале президентской карьеры. Кадры из числа родни и друзей.
Прямое влияние на постепенное вытеснение троицы оказывает «любимый зять» президента Довлет Атабаев, второй зять, Яшгельды Аманов, менее известен, но, по некоторым данным, тоже активно пытается стать одним из «разводящих» в ТЭК страны), играющий значительную роль в контроле за туркменской газовой сферой. Атабаев родился в 1975 году. Женился на старшей дочери будущего президента (в то время — главы Минздрава Туркмении) в середине 90-х годов.
В то же время отправился торговым атташе посольства Туркменистана в Париж (занимал этот пост до 2008 года, а потому пережил многочисленные «ниязовские чистки» элиты). В феврале 2007 года переехал в Лондон, где «под него» было открыто представительство созданного новым главой страны Государственного агентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов при президенте Туркменистана (задачами агентства являются: «рассмотрение инвестиционных предложений, выдача лицензий на использование углеводородных ресурсов, проведение переговоров, заключение договоров с зарубежными организациями по вопросам строительства и использования трубопроводов») [17], являющегося в реальности «воротами», через которые должна была пройти любая энергетическая компания, желающая работать в Туркменистане.
Агентство Г. Бердымухамедов учредил в марте 2007 года, когда еще не прошло и месяца после его инаугурации. Через год выяснилось, что агентство обладает не только правом собственности на все нефтегазовые ресурсы страны, но и монопольно распоряжается доходами от их продажи. При этом 20% доходов направляется в бюджет страны, а остальными 80% агентство, фактическим руководителем которого является президент, распоряжается по своему усмотрению. Механизмов отчетности не предусмотрено. Полномочия агентства столь широки, что позволяют контролировать всю деятельность иностранных инвесторов, проводящих разведку и
добычу нефти и газа [13]. Мало того, подконтрольное только президенту агентство вправе блокировать проверку деятельности инвесторов со стороны правоохранительных, природоохранных и налоговых структур. Прежде вопросами воздействия на окружающую среду, а также трудовыми, контрактными и смежными моментами ведало Министерство охраны окружающей среды и другие профильные ведомства. Теперь же все аспекты, связанные с работой энергетического сектора, находятся в компетенции агентства. Это дает широкий набор инструментов для принуждения инвесторов к наиболее выгодным для туркменской высшей власти условиям отношений.
Некоторые западные эксперты посчитали, что закрытие офиса и уход Атабаева с государственной должности объясняется разоблачениями «Ви-киликс», которая незадолго до данного
кадрового решения Бердымухамедова обнародовала пакет информации о личной жизни президента, яхте «Итеры» и его коррумпированном зяте.
Думается, что дело, однако, в другом. На начало 2010 года зять президента стал ключевой фигурой для всех зарубежных партнеров Туркменистана по нефтегазовому бизнесу. Ранее эти функции выполнял вице-премьер туркменского правительства «по не-фтегазу» Тачберды Тагыев. С февраля 2007 года он являлся официальным куратором ТЭК Туркмении. Однако с декабря 2008 года Тагыев, который бессменно представлял Туркменистан на всех важнейших переговорах по нефтегазовым вопросам, стал стремительно терять влияние. Параллельно, с начала 2009 года, ранее абсолютно непубличный Атабаев, начал появляться в СМИ, с комментариями по текущим проблемам ТЭК страны. Поводом для дальнейшего ослабления позиций вице-премьера стали результаты состоявшихся в июне 2009 года переговоров с КНР по поводу финансирования разработки газовых месторождений. На заседании Кабинета министров Тагыев отчитался о том, что Пекин согласился выделить Туркменистану
Следует пояснить, что весь крупный иностранный бизнес, работающий в
Туркменистане, платит президенту дань за право работать на «его территории» (традиция, заложенная Ниязовым: посол США в Туркмении в 1998—2001 годах Стивен Манн недавно вспоминал, как Туркменбаши требовал откат в 5 млрд. долл.).
Введенный Ниязовым принцип подношения подарков для продвижения дел принял абсурдные формы и размеры, но, учитывая его абсолютную власть над экономическими ресурсами, никто не может обойти введенные правила. Новый глава страны, унаследовав от Туркменба-ши систему личного обогащения на ресурсах страны, активно развивает ее, вставляя в данную систему свою родню, а не просто лично преданных и проверенных чиновников. По мнению наблюдателей, состояние Г. Бердымухамедова складывается из присвоенных активов С. Ниязова, откатов за строительные работы и за закупленную технику и оборудование, участия в схеме продажи туркменского газа, взяток от инофирм за разрешение заниматься бизнесом в Туркменистане и т. д.
Родственники президента Туркменистана возглавляют строительство гостиничных комплексов во всех крупных городах и в национальной туристической зоне Аваза, осуществляемое турецкими подрядчиками. Кроме того, функционирующие в стране операторы сотовой связи также являются подконтрольными им.
Как говорят в Ашхабаде, уровень откатов от строительства при С. Ни-язове составлял 40—60% от сметной стоимости, а при Г. Бердымухамедове, если верить разговорам в среде туркменских и турецких строителей в Ашхабаде, сумма выросла до 60—90%. То есть от каждого миллиарда долларов, выделенных на строительство из госбюджета Туркменистана, шапка в среднем получается в 700—750 млн. долл.
Как известно, к концу 2009 года, по указанию Бердымухамедова, на строительство проекта «зона отдыха Аваза» близ Туркменбаши, было выделено из госбюджета около 2 млрд. долл. Оппозиция утверждает, что именно Д. Ата-баев до 2010 года курировал Авазу.
Зять приобретал все большее влияние в ТЭКе и иных доходных статьях президента и его ближайших родственников и, по нашему мнению, Г. Бердымухамедов решил это влияние подсократить. Под суд и в отставку, как это случается с другими чиновниками, Д. Атабаева тесть не отправил, полностью функции «разводящего» не лишил, но статус понизил.
Аваза, кстати, сейчас финансируется гораздо скромнее, а президентская яхта «Галкыныш» практически не используется, а если и снимается с якоря, то, по словам местных жителей, лишь для прибрежных прогулок на десять километров до пляжной резиденции президента.
Распределение газовых контрактов, распределение квот экспорта газа, подбор иностранных инвесторов — стратегическими решениями в стране теперь занимается только глава страны, остальные же близкие родственники и особо доверенные лица лишь пытаются в меру своих сил присосаться к этому процессу, как-то в
нем поучаствовать. СРП заключаются с иностранными компаниями в Туркменистане не в результате открытых тендеров, а вследствие прямых личных переговоров с Бердымухамедовым. По мнению Global Witness, «президент — единственный человек, который принимает решения» [2].
Главным орудием и С. Ниязова и Г. Бердымухамедова в управлении государством является использование системы сдержек и противовесов. За прошедшие годы большинство руководителей министерств, ведомств и регионов сменилось по многу раз. В последние годы своего правления Тур-кменбаши стал назначать министров временно, с испытательным сроком на полгода-год. Г. Бердымухамедов данную схему также использует, хотя и реже. Интеллектуальный и профессиональный уровень команды президента Туркмении, за исключением двух-трех человек, довольно низок. Постоянные изматывающие ротации и репрессии выбивают оставшихся профессионалов. Бердымухамедову пока не удалось создать нормальную команду высококвалифицированных специалистов по управлению экономикой.
Это и невозможно, учитывая постоянные чистки и перетряски управленцев. Последняя масштабная кампания прошла в сентябре 2013 года, когда президент неожиданно освободил Яранмырада Язмырадова от должности генпрокурора страны за ослабление контроля за работой органов прокуратуры, уволил прокурора столицы Мовламберды Гараева за серьезные недостатки в работе и использование
служебного положения в корыстных целях, освободил от должности замминистра нацбезопасности Баймырада Алтыева, который курировал Ашхабад. Позднее своих постов с различными формулировками лишились вице-премьер, управляющий делами аппарата президента и Кабинета министров Туркменистана Ходжамухаммет Мухаммедов, вице-премьер Акмырат Егелеев, курировавший вопросы развития транспорта и связи, руководитель госконцерна «Туркменгаллао-нумлери» («Туркменская пшеничная продукция») Ялкапберды Чарыев, глава госконцерна «Туркменпагта» («Туркменский хлопок») Хакмырат Аннамурадов, председатель Главной государственной налоговой службы Аннаберды Мямиков, а также большое количество других высокопоставленных чиновников исполнительной ветви власти.
Многолетнее вымывание кадров привело к полному отсутствию профессионалов среди управленцев. Согласно рейтингу Качества государственного управления (Governance Matters) ВБ, опубликованному в 2009 году, Туркменистан по основным индикаторам, таким как качество функционирования государственного аппарата и работа государственных служащих, их компетенция, находится на последних позициях, опережая лишь Северную Корею, Мьянму и Эритрею. Взятки в стране давно стали вполне обыденным явлением, степень коррупции среди чиновников просто запредельна, на уровне африканских государств [7]. WikiLeaks опубликовал донесения американских дипломатов о том, что за получение контракта в Туркменистане нужно платить всем — от мелкого субподрядчика до правительственных чиновников самого высокого ранга. Без личных связей бизнес в этой стране не сделать.
В октябре 2009 года Г. Бердымуха-медов уволил практически всех ведущих руководителей энергетической отрасли за «абсолютную халатность», добавив, что, «вопреки ожиданиям роста добычи нефти, она неуклонно падает» (на данный момент туркмены добывают около 70 млрд. куб. м природного газа в год, из них — 20 млрд. куб. м газа потребляют сами. В предкризисном 2007 году было добыто 85 млрд. куб. м.). Эти перестановки в рядах высшего руководства энергетической отрасли произошли в пятый раз за первые четырнадцать месяцев правления Бердымухамедова. Волна увольнений прошла одновременно с публикацией информации, согласно которой Туркменистан завышал показатели своих энергетических запасов и из нефтегазового сектора экономики страны были вытеснены последние специалисты в данной сфере; на их места пришли люди практически никому не известные. Серьезные претензии Бердымухамедов высказал в адрес государственного концерна (ГК) «Туркменнебитгазгурлушик» («Тур-кменнефтегазстрой»), «не обеспечивающего выполнения Программы по газификации населенных пунктов». Президент уволил председателя ГК «Туркменнебитгазгурлушик» Атаму-рада Дурдыева, назначив на этот пост Акмурада Егелеева. Затем президент раскритиковал работу ГК «Туркменнебит» («Туркменнефть»), в котором, как выяснилось, «не предпринимаются необходимые меры по наращиванию добычи нефти, на предприятиях концерна не уделяется должного внимания внедрению инновационных технологий и современного специального оборудования, не выполняется план по бурению нефтеразведочных скважин», и уволил главу ГК «Турк-меннебит» Ораздурды Хаджимурадова «в связи с переходом на другую работу» [21]. На его место был назначен Аннакули Деряев, занимавший до этого пост министра нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов. Новым руководителем министерства был назначен Оразнур Нурмырадов. Нурмырадов за год до этого своего взлета заведовал отделом в Институте нефти и газа ГК «Турк-менгаз» и был пролоббирован на пост главы Миннефтегаза зятем президента и его приятелем Одеком Одековым, являющимся, кстати, директором Института, в котором новый министр заведовал отделом.
Также президент назначил председателем ГК «Туркменгаз» Нуры Мухаммедова, освободив от временного исполнения этих обязанностей заместителя председателя концерна Довлета Моммаева. Кстати, в соответствии с традицией перманентной чиновничьей чехарды в Туркмении спустя полгода Моммаев сменил Му-хаммедова во главе «Туркменказа», но в январе 2011 года Моммаева президент снова поменял — ГК возглавил Аманалы Ханалыев. В конце 2011 года Аманалы Ханалыевич публично проговорился о том, что Туркменистан
ведет переговоры с мировыми компаниями, готовыми оказать помощь в укладке внутреннего газопровода «Восток — Запад» от месторождения Галкыныш до побережья Каспия, где он теоретически может соединиться с Транскаспийским газопроводом (ТКГ). Ранее сообщалось, что Туркменистан построит этот газопровод сам и за счет собственных ресурсов, и даже уже якобы построил какие-то участки. Но на этом внутренние финансовые и технологические ресурсы страны закончились. Такая откровенность привела к тому, что в начале 2012 года Ханалыев был уволен «за ослабление контроля за работой подведомственных предприятий, что было выявлено проверками, проведенными Высшей контрольной палатой и Генеральной прокуратурой Туркмении» [18]. На него по туркменской традиции было
заведено уголовное дело.
Собственно госчиновников, способных влиять на политику отношений с иностранными инвесторами в ТЭК страны осталось всего трое, это: вице-премьер правительства, курирующий ТЭК, Баймырат Ходжаму-хаммедов, директор Государственного агентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов при президенте Туркмении Ягшыгельды Какаев и директор Исследовательского геологоразведочного института госконценрна «Туркменгеология» Одек Одеков.
Директор Государственного агентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов при президенте Туркменистана и зампред правительства Я. Какаев фигура менее влиятельная в сфере ТЭК страны, чем зять президента или Храмов. Ягшыгельды Эльясович, теке (1959 г.), родился в этрапе Героглы Дашогузского велаята. В 1982 году окончил Туркменский политехнический институт по специальности «технология проходки нефтегазовых месторождений и комплексная механизация». С февраля 2007-го по август 2008-го — государственный министр, председатель ГК «Туркмен-газ». Назначение было произведено Бердымухамедовым с шестимесячным испытательным сроком. С августа 2008 года по настоящее время — директор Государственного агентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов при президенте. В июле—сентябре 2010 года — врио вице-премьера правительства (по комплексу нефтегазовой промышленности, химической отрасли и рыбного хозяйства). В июне 2013 года Бердымухамедов освободил Какаева от должности вице-премьера правительства по ТЭК. Выступая на заседании правительства, глава государства сообщил, что принял это решение в связи с тем, что «перед госагентством будут поставлены более масштабные и крупные задачи, которые потребуют, чтобы Какаев сосредоточился на работе в госагентстве» [20]. Тогда же Бердымухамедов поручил создать в составе Госагентства специальное управление по реализации международных нефтегазовых проектов. По словам главы Туркмении, главной задачей
нового управления будет реализация проектов по прокладке международных нефтепроводов и газопроводов.
«Я думаю, что создание управления по реализации международных нефтегазовых проектов ускорит реализацию принимаемых нами планов по поставке туркменского природного газа за рубеж» [19], — сказал Берды-мухамедов, поручив Какаеву главное внимание уделить реализации проекта строительства газопровода Туркменистан-Афганистан- — Пакистан — Индия (ТАПИ). При этом, известно, что основным куратором и лоббистом ТАПИ является Баймырат Ходжамухамме-дов. Его карьера с проектом ТАПИ выросла значительно: от начальника Управления ВЭС и инвестиций в апреле 2007 года до заместителя председателя Кабинета министров, курирующего энергетический комплекс, в июле 2009-го. Поскольку карьера его и дальше будет косвенно зависеть от газопровода, можно сделать вывод о том, что чиновничья судьба Б. Ход-жамухаммедова полностью зависит от судьбы ТАПИ.
До июня 2013 года в правительстве Туркменистана было два вице-премьера по вопросам топливно-энергетического комплекса. Постановлением президента обязанности, которые выполнял Какаев, будучи вице-премьером правительства, были возложены на вице-премьера Баймурада Ходжамухаммедова, который также курирует вопросы ТЭК.
Ходжамухаммедов сравнительно молод, грамотен и имеет некоторый опыт работы с проектами внешне-э к о н о м и ч е с к о г о с е ктор а. Те м н е
менее в своей чиновничьей судьбе он похож на главу МИД Туркмении Рашида Мередова: оба постоянно находятся «на грани отставки». Из тройки чиновников он самый слабый с точки зрения влияния, но самый профессиональный. Ходжамухамме-дов (1961 г.р., племенная принадлежность не ясна, родился в Ашхабаде). В 1984 году окончил Туркменский политехнический институт, специальность — горный инженер-гидрогеолог. С июня 2007-го по август 2008-го — министр нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Туркменистана. С августа 2008-го по июль 2009-го — председатель госконцерна «Туркменгаз». С июля 2009 года — зампредседателя Кабинета министров (курирует ТЭК). Еще с августа 2008 года, когда президент публично вынес Баймырату Гелдимырадовичу выговор «за ослабление контроля за работой министерства и подведомственного ему главного управления «Туркменнебитонумлери» («Турк-меннефтепродукты») и допущенные недостатки [15], по Ашхабаду стали ходить слухи, что вице-премьера со дня на день «снимут и посадят».
Об Одекове известно немного. Источники утверждают, что он является многолетним товарищем президентского зятя Д. Атабаева и одним из авторов неофициальной политики «газовой многовекторности» Ашхабада («диверсификация трубопроводов», продажа сырья на границах, строительство трубопровода «Восток — Запад», ежегодный пиар-рост запасов страны и т. д.), принятой еще в 2005 году. Еще в начале 2009 года,
находясь на должности главы Исследовательского геологоразведочного подразделения (института) Госконцерна «Туркменгеология», Одеков предложил Бердымухамедову и его зятю проект «Восток — Запад» (сейчас говорится, что его строительство завершится летом 2015 года), позволяющий обеспечить «многовариантность» экспорта газа из страны, стать главным элементом системы экспорта газа как по территории РФ, так и в обход нее, и в перспективе подключить к Транскаспию месторождения востока Туркмении. Согласно этой стратегии, Туркмения в вопросе реализации энергоресурсов постоянно демонстрирует приоритетность ориентации на уклонение от заключения долгосрочных соглашений о продаже природного газа. Сначала Туркменбаши, а затем и Аркадаг («Покровитель» [11] — неофициальное именование Бердыму-хамедова, используемое в последние два года, — он и премьер-министр, и Верховный главнокомандующий, и председатель «партии власти») исходят из мнения, что подобный подход вполне логичен, ибо во всем мире цены на нефть и газ подвержены колебаниям. В этой ситуации, на взгляд нового туркменского лидера, целесообразнее рассматривать предложения потенциальных покупателей лишь на сроки поставок в 2—3 года. Есть основания думать, что и в вопросе освоения углеводородов туркменского шельфа Каспия эта линия будет продолжена. Приглашать иностранные компании разрабатывать морские месторождения и обслуживать наземные — обычная политика Туркмении.
Итоги последних значительных тендерных конкурсов (по Иолотану/ Галкынышу) наглядно высветили и другую сторону туркменской «газовой геополитики». Несмотря на участие в ежегодных туркменских энергетических форумах (в 2013 году в марте он прошел в Дубае — впервые вне Туркмении), других мероприятиях, проводимых туркменскими властями, ни «Шеврон», ни «Тотал», ни «ЭксонМобил», ни другие известные западные компании не смогли убедить туркменское руководство в своем профессионализме — ни одна из них не смогла выиграть тендер на разработку наземных газовых месторождений. Представляется, что Г. Бердымухаме-дов просто боится крупных западных инвестиций, ему не нужны проблемы с прозрачностью финансовых операций, требованием невмешательства государства в дела крупных ТНК, возможными международными судами и, наконец, политическим давлением, которое в случае произвола будет оказано на него Западом. Западным компаниям постоянно предлагается разведка и разработка нефтегазовых месторождений только на туркменском шельфе Каспия. Туркменский шельф уже много лет осваивают англо-арабская компания Dragon ОН, малайзийская Petronas и голландская Мaersk. На суше иностранным компаниям могут достаться только сервисные контракты. Шельфовые же месторождения требуют больших инвестиций на условиях серьезного риска.
В рамках туркменской газовой стратегии в качестве плана по развитию
трубопроводов Туркмения ориентируется на добычу до 230 млрд. куб. м газа до 2030 года. На правительственном совещании в начале 2012 года в ходе обсуждения работ, проводимых в области освоения углеводородных ресурсов, Г. Бердымухамедов обозначил ряд первостепенных задач, «призванных задействовать на полную мощность колоссальный ресурсный потенциал базовой отрасли национальной экономики с учетом тех рубежей, что намечены в долгосрочной — до 2030 года — Программе развития отечественного ТЭК, а также обязательств Туркменистана перед зарубежными партнерами» [23].
Сейчас среди инвесторов активно пропагандируется проект разработки месторождения Галкыныш. В конце 2011 года Gaffney, Cline Associates (GCA) заявила, что пересмотрела оценку запасов месторождения в сторону увеличения. По данным GCA, они составляют минимум 13 трлн. кубометров, а максимум 21 трлн. кубометров газа (раньше разброс составлял 4—14 трлн. кубометров). То, что за последние шесть лет без какой-то геологоразведки оценочные запасы туркменских углеводородов «одними аудитами» выросли более чем на 55%, говорит само за себя.
Промышленная разработка Галкы-ныш осуществляется ГК «Туркменгаз», подписавшим в декабре 2009 года сервисные контракты с Gulf Oil Gas Fze, Petrofac International LLC (ОАЭ) на 1,15 млрд. долл., CNPC Chuanging Drilling Engineering Company (КНР) на 3,13 млрд. долл. и консорциумом LG Internatinal ^rp и Hyudai Engineering
(Южная Корея) на 1,485 млрд. долл. (общая сумма соглашения составила 9,7 млрд. долл., CNPC обеспечит на этом месторождении ежегодную добычу в 10 млрд. куб. м газа). В правобережье Аму-дарьи на месторождении Битараплык разработку ведет китайская CNPC, запустившая в 2009 году газопровод в Китай (за два года после запуска по трубе в КНР прошло «более 18 млрд. куб. м» — данные CNPC конца 2011 года).
Показательно, что на основном госсайте страны Туркменистан.ру в публикациях за один день — 17 ноября 2011 года — в цитате Бердымухамедова говорится, что доказанные запасы природного страны «составляют 26 триллионов 200 миллиардов кубометров», а в статье Государственного информационного Агентства Туркменистана (TDH) утверждается, что «доказанные запасы газа по состоянию на 1 октября 2011 года составляют 25,213 триллиона кубометров» [4].
Все эти планы (особенно, в части масштабов ожидаемых ежегодных инвестиций в 10 млрд. долл.) практически у всех неангажированных экспертов вызывают скепсис. Стратегия, скорее всего, провалится, а крайним президент сделает не отца своих внуков, а какого-нибудь очередного стрелочника, типа Тагыева или Какаева.
Состоявшиеся 12 февраля 2012 года выборы президента Туркменистана (как и предстоящие в декабре парламентские выборы) мало что изменили, а их итог был очевиден. О какой-то интриге и речи не шло. Изначально
было понятно, что семь кандидатов из восьми и не рассчитывали на то, чтобы победить, и не говорили о своей победе даже в предвыборной риторике.
В отсутствие политических сил действовали инициативные группы по выдвижению кандидатур в президенты. Разница лишь в том, что в СССР кандидатов в депутаты выдвигали трудовые коллективы.
Выборы, подобные выборам-2012,в Туркмении уже проходили в 2007 году. Тогда их выиграл Г. Бердымухамедов, после смерти С. Ниязова в декабре 2006 года ставший временным руководителем государства.
Ни о каком участии оппозиционеров в президентской кампании говорить не приходилось. При этом определенные процедуры, характерные для настоящих выборов, в Туркмении соблюдались. Программы кандидатов публиковались в местных СМИ, выступали они и по телевидению. Хотя туркменские выборы похожи на те, что происходят при других режимах Центральной Азии, им свойственен ряд специфических моментов: во-первых, это очень короткий — немногим более двух месяцев — промежуток времени, отведенный на предвыборную кампанию (и на прошедшую президентскую, и на стартовавшую парламентскую); во-вторых, все кандидаты в своих выступлениях хвалили Г. Бердымуха-медова и его программу.
Назначение альтернативных кандидатов и будущая двухпартийность парламента — подачки Западу, который время от времени тихо и скромно напоминает о необходимости соблюдения «демократических процедур».
Понятно, что действующий президент Бердымухамедов, по сути дела, после выборов продолжит исполнять свои обязанности. И во внешнеполитической, и во внутриполитической жизни Туркменистана сохранился курс, которого страна придерживается последние пять—шесть лет, — осторожное, очень медленное «открытие» страны (лишь в экономическом смысле). Многовекторная, «многотрубная» политика, когда Ашхабад через попытки привлечь международные центры силы к тем или иным геополитическим проектам, из разговоров об этих проектах извлекает для себя разные практические дивиденды: политические, инвестиционные и т. д. В то же время ясно, что бесконечно такую политику проводить сложно. Скорее всего, в связи с мировым финансово-экономическим кризисом, рецессией на европейском рынке энергоносителей лавировать будет все труднее. Интерес к альтернативным газопроводам, наподобие «Набукко», Транскаспия или ТАПИ, падает.
ТАПИ, по нашему мнению, несмотря на периодически возникающий вокруг него информационный шум, имеет те же перспективы на реализацию,что и практически уже умерший «Набукко». Понятно, что ни через три, ни через пять лет газопровод не заработает, поскольку его еще просто не начинали строить. И хотя президент Афганистана Хамид Карзай не раз заявлял, что его страна «обеспечит безопасность будущей газовой магистрали», верится в это с трудом. Во-первых, сам Карзай в апреле 2014 года покинет пост президента, во-вторых, никто не может сказать, что будет с Афганистаном после ухода из страны контингента ISAF [22]. Одно дело заявлять, что безопасность будет обеспечена, другое — реализовать эти обещания на практике в такой стране, как Афганистан. Неясно также, кто будет финансировать проект. Расходы, подсчитанные аналитиками АБР, уже составляют 12 млрд. долл. И никто не горит желанием вкладываться в проект.
То же самое можно сказать и о Транскаспии (ТКГ).
В Ашхабаде, как представляется, понимают, что слишком далеко идти по пути строительства трубопроводов, которые нанесут прямой вред российской безопасности, российским интересам, не следует. То, что разговоры о Транскаспийском трубопроводе постепенно сходят на нет, это не только отражение объективных процессов в мировой экономике, но и понимание и Баку, и Ашхабадом того, что, если этот проект выйдет из стадии бесконечных технико-экономических обоснований, разговоров, обсуждений на конференциях, Москва предпримет все имеющиеся в ее распоряжении меры, для того чтобы этот проект, полностью противоречащий международным нормам, не реализовался. Запад же не может дать Ашхабаду гарантий, что он прикроет его от военно-политической реакции России и финансово-экономической реакции Китая.
Но Ашхабад, похоже, особо в сдерживании и не нуждается — он никогда целиком и полностью не подписывался под планами строительства Транскаспия. Россия и Иран могут сообща воздействовать на Туркменистан и Азербайджан (и ЕС) по поводу ТКГ, но теперь, когда на сторону доминирующих прикаспийских государств негласно встал Китай, они могут позволить себе отойти в сторону и наблюдать за тем, как слабеют позиции Евросоюза на Каспии.
Ашхабад строил собственную многовекторную, «многотрубную» политику, когда через разговоры о тех или иных геополитических проектах мировых центров силы извлекались разнообразные практические дивиденды — политические, инвестиционные и т. д. В связи с мировым финансово-экономическим кризисом, рецессией на европейском рынке энергоносителей, лавировать становилось все труднее, и Ашхабад практически определился со своим основным экономическим партнером, выбрав Китай. Сейчас большая часть туркменского газа перенаправилась в Китай и перспективы участия Туркменистана в проекте Транскаспийского трубопровода, на который Брюссель возлагал надежды как на средство ограничить «энергетическую зависимость» от Москвы, стали еще более призрачными, чем когда-либо.
Интересно, что после того как стало ясно, что основные объемы туркменского газа уйдут на восток, а не на запад, компания BP оперативно пересмотрела свои данные по доказанным запасам природного газа в Туркменистане. Согласно опубликованным в конце 2013 года в очередном выпуске ежегодного отчета BP «Statistical Review of World Energy», доказанные запасы природного газа Туркменистана оценены в объеме всего 17,5 трлн. кубометров, что на 31,1% меньше чем ранее (в 2012 году специалисты ВР оценивали возможности Ашхабада в 25,4 трлн. кубометров газа) [28].
Тем не менее, можно утверждать, что масштабный визит председателя КНР Си Цзиньпина в Центральную Азию в сентябре 2013 года обеспечивает потребление Китаем углеводородного сырья как у туркменских, так и у казахстанских производителей в таких масштабах, что на какие-либо новые западные маршруты просто будет недостаточно ресурсов — при всем оптимизме относительно будущего возможного роста их добычи. Тему «разворота» центральноазиатс-кого газа в Европу Пекин практически закрыл.
Литература:
