Спросить
Войти
ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 327.3, 323.1 Б. СУЛТАНОВ,
доктор исторических наук, директор Института международного и регионального сотрудничества Казахстанско-Немецкого университета
Шанхайская организация сотрудничества, Китай, угроза терроризма, сепаратизм, дестабилизация внутриполитической обстановки, коллективный Запад
B. SULTANOV,
Doctor of Historical Sciences, Director of the Institute of International and regional cooperation Kazakh-German University
Shanghai cooperation organization, China, threat of terrorism, separatism, destabilization of internal political situation, collective West
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВО КИТАЯ В ШОС
И АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РЕГИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
В статье рассматриваются основные тенденции развития Шанхайской организации сотрудничества в связи с ухудшением международной и региональной обстановки. Автор анализирует тот потенциальный вклад в решение задачи по формированию более справедливой полицентричной модели мироустройства, который может внести Китай в связи со своим председательством в организации. Подчеркивается, что эту сложную задачу ему придется решать в условиях роста международной и региональной напряженности.
THE CHAIRMANSHIP OF CHINA IN THE SCO AND RELEVANT REGIONAL SECURITY ISSUES
The article discusses the main trends in the development of the Shanghai cooperation organization in connection with the deterioration of the international and regional situation. The author analyzes the potential contribution to the task of forming a more
equitable polycentric model of the world order, which can be made by China in connection with its chairmanship in the organization. It is emphasized that this difficult task will have to be solved in the conditions of growing international and regional tensions.
В Астанинской декларации глав государств — членов Шанхайской организации сотрудничества (Астана, 9 июня 2017 г.) была подчеркнута важность формирования более справедливой, отвечающей интересам всех и каждого государства полицентричной модели мироустройства, которая будет опираться на нормы международного права и принципы взаимного уважения и учета интересов друг друга, взаимовыгодного сотрудничества, отказа от конфронтации и конфликтов, равной и неделимой безопасности [ 1].
Единая позиция министров иностранных дел стран — членов ШОС о формировании полицентричной модели мироустройства была высказана на совещании в Пекине 23 апреля 2018 г. При этом было подчеркнуто, что процесс формирования поли-центричности происходит в условиях роста политической напряженности, региональных кризисов и конфликтов. Продолжаются попытки использовать односторонние ограничительные меры в качестве инструмента политического и экономического давления на суверенные государства. В этой ситуации министры ШОС считают целесообразным отвечать на угрозы и вызовы путем совершенствования глобального управления на коллективных принципах, строительства международных отношений нового типа, базирующихся на взаимном уважении, справедливости, равенстве, взаимовыгодном сотрудничестве, формировании общего видения сообщества единой судьбы человечества [2].
Китай возглавил ШОС в сложный период перехода от однополярной к полицентричной системе международных отношений. Мы надеемся, что Пекин во время своего председатель-ствования, опираясь на «шанхайский дух» (взаимное доверие, взаимная выгода, равенство, взаимные консультации, уважение к многообразию культур и стремление к совместному развитию), будет способствовать сохранению ШОС в качестве авторитетной международной организации нового типа и влиятельного участника системы международных отношений. Хотя, надо признать, расширение ШОС несет определенные риски, связанные в первую очередь с неразрешимым противостоянием между Индией и Пакистаном, владеющими ядерным оружием, попытками Дели выйти из этого тупика при помощи внерегиональных игроков. К числу потенциальных рисков можно отнести возможные претензии Индии на лидирующую роль в организации.
Возможные трения внутри ШОС нежелательны в связи с нарастающей непредсказуемостью во внешней политике США и вследствие этого нарастающей геополитической напряженностью на Ближнем Востоке, а также в странах, прилегающих к Центральной Азии.
Угроза ИГИЛ1 для Центральной Азии
Поражение ИГИЛ в Сирии и Ираке представляет прямую угрозу для стран Центральной Азии и Китая по ряду причин. По данным РАТС ШОС, на севере Афганистана появилось до 3 тыс. боевиков ИГИЛ, среди которых 80% иностранцев, в том числе выходцев из России, стран Центральной Азии и Китая [3]. Если учесть, что ИГИЛ в отличие от Талибана стремится создать в Центральной Азии и в Синьцзянь-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР очередное исламское квазигосударство, то можно ожидать последующую инфильтрацию боевиков ИГИЛ в страны нашего региона.
Особую тревогу вызывает участие выходцев из Центральной Азии в боевых действиях на территории Сирии и Ирака. По мнению американских экспертов, Центральная Азия являлась третьим крупнейшим источником иностранных боевиков для «Исламского государства», «Фронта ан-Нусра» и других террористических организаций в Ираке и Сирии. По их данным, более 4 тыс. боевиков из Центральной Азии приняли участие в конфликте в Ираке и Сирии с 2012 года [4].
Согласно данным Генпрокуратуры Таджикистана, в составе ИГ находилось 1094 таджикских граждан, 300 из которых погибло [5]. В рядах ИГИЛ воевало более 500 граждан Киргизии. По данным ГКНБ Республики
Кыргызстан, в 2015 г. на территории республики была выявлена и пресечена деятельность 50 религиозно-экстремистских группировок [6]. Не меньшее число волонтеров в ИГИЛ прибыло из Казахстана. По данным Комитета по делам религий Республики Казахстан, в составе ИГИЛ воевало около 500 граждан республики [7]. К ИГИЛ примкнули многие выходцы из Синьнцзян-Уйгурского Автономного района КНР. По данным американского эксперта А. Тейлора, к ИГИЛ присоединилось не менее 300 «китайских мусульман» из СУАР КНР в возрасте от 10 лет до 80 лет [8]. Другого мнения придерживается итальянский эксперт Дж. Стабиле, утверждающий, что в Сирию только из СУАР КНР приехало от 4 до 5 тыс. уйгуров, поселившиеся в горных деревнях, покинутых алавитами в провинции Идлиб [9].
Вызывает обеспокоенность деятельность в Центральной Азии эмиссаров стран Персидского залива, действующих традиционными методами. Сначала появляются исламские миссионеры, потом собираются деньги на реконструкцию мечетей, затем выделяются стипендии для обучения местных студентов в зарубежных исламских учебных заведениях. В результате появляются радикальные исламисты, объединяющиеся со временем в подпольные группы. По данным российского эксперта И. Панкратенко, в 1961—2001 гг. в
странах Персидского залива прошли обучение 652 уйгурских сепаратиста из СУАР КНР [10].
Необходимо учитывать, что в Казахстане компактно (в г. Алматы и в Алматинской области) проживает свыше 251 тыс. человек, представляющих уйгурскую диаспору. В настоящее время о создании суверенного уйгурского государства на территории СУАР КНР открыто не говорит ни одна из многочисленных уйгурских организаций, зарегистрированных в Казахстане. Сфера их деятельности ограничивается решением языковых и культурно-гуманитарных проблем, лоббированием национальных бизнес-проектов. Но необходимо иметь в виду, что под воздействием внешнего влияния ситуация в некоторых уйгурских национально-культурных организациях по этому вопросу может измениться.
На Западе сейчас наблюдается усиление интереса к Центральной Азии. На наш взгляд, главная причина заключается не в Афганистане, а в географическом расположении Казахстана и стран Центральной Азии между Россией и Китаем. Напомним, что в соответствие с Новой стратегией национальной безопасности США Д. Трампа, Россия и Китай, наряду с Северной Кореей и Ираном, а также транснациональными террористическими организациями и преступными синдикатами, объявлены соперниками США, «бросающими вызов американским интересам, ценностям и благосостоянию» [11].
Более жесткая позиция в отношении России и Китая сформулирована в очередном «Обзоре ядерной политики» (Nuclear Posture Review) Министерства обороны США, в котором Россия и Китай обвиняются в том, что они, пополняя свои арсеналы новыми видами ядерных средств, ведут себя все более агрессивно, в том числе в космическом пространстве и в киберпространстве. В результате США «оказались перед лицом ядерной угрозы, более сложной и разноплановой, чем когда-либо [12].
Результаты выполнения американских стратегическихпрограммналицо— усиление санкционного давления на Россию, подготовка к торговой войне с Китаем, выход из ядерного соглашения с Ираном с последующим введением санкций против Ирана. Цель ясна — ухудшение социально-экономического положения и последующее свержение правящих режимов в вышеназванных странах путем «цветных революций» и, в конечном итоге, сохранение однополярного мира.
Такие действия не могут не вызвать соответствующих ответных мер. Так, в Астане 17 мая 2018 г. подписаны следующие документы: Соглашение между ЕАЭС и КНР о торгово-экономическом сотрудничестве и Временное соглашение между ЕАЭС и Исламской Республикой Иран о снижении импортных таможенных пошлин во взаимной торговле сроком на 3 года.
У Запада не может не вызывать беспокойства сближение Китая с Россией, в частности, программа сопряжения Евразийского экономического союза (ЕАЭС) с проектом Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП). Вследствие этого
нами не исключается попытка срыва данного проекта путем дестабилизации ситуации в Казахстане и в странах Центральной Азии, а также в Синьцзянь-Уйгурском Автономном районе КНР с помощью «цветных революций» (как это было неоднократно в ряде постсоветских стран). Дестабилизация в регионе возможна путем насаждения «зоны управляемого хаоса» с использованием технологий политического ислама (с учетом уже отработанных политтехнологий в Ливии, Сирии, Ираке). Тем более, что социально-экономическое положение в Центральной Азии сложное и противоречивое. И общественно-политическое равновесие в регионе может быть «раскачано» внерегиональными игроками. Так, по мнению эксперта М. Олимова, ситуация в Таджикистане может быть дестабилизирована извне на фоне активизации террористических группировок в Афганистане, контролирующих 65% территории этой страны. Учитывая, что 16% молодых таджиков-мусульман допускает в отдельных случаях применение религиозно мотивированного насилия и тактику смертников [13], то дестабилизацию ситуации в этой стране нельзя исключать.
Финансовые ресурсы ИГИЛ делают его привлекательным спонсором для пока разрозненных подпольных радикальных исламистских групп в Центральной Азии. Поэтому странам региона необходимо принимать координированные меры по пресечению каналов внешнего финансирования таких групп. Проблема заключается в том, что, помимо зарубежных спонсоров, идею исламского халифата начинают поддерживать некоторые бизнесмены в самом регионе: одни выплачивают «налог на джихад» добровольно, другие — вследствие запугивания и шантажа со стороны исламских радикалов. Активизации и последующему объединению вышеназванных подпольных групп может способствовать возвращение на родину граждан стран Центральной Азии и СУАР Китая, прошедших военную подготовку и идеологическую обработку в рядах ИГИЛ. Первое подтверждение этому — взрыв автомашины, начиненной взрывчаткой на территории посольства КНР в Бишкеке 30 августа 2016 г., организованный террористом-смертником.
Необходимо признать, в Центральной Азии наблюдается рост популярности идей радикального ислама, растет число небольших подпольных организаций, пропагандирующих идеи радикального ислама. Главная причина — ухудшение социально-экономического положения (бедность, безработица, коррупция, поляризация общества), несправедливость при приеме на работу или при поступлении в вузы, отсутствие «социальных лифтов». В этих условиях радикальный ислам выступает у части обездоленных людей в качестве единственной надежды на восстановление социальной справедливости и улучшение социально-экономического положения.
Тем не менее, они могут представлять реальную опасность. Так, некоторые американские эксперты считают, что доморощенные террористы в странах Центральной Азии,
вдохновленные Исламским государством, могут устроить террористические атаки «одиноких волков». Но, успокаивает американский эксперт по Центральной Азии Н. Такер, такие атаки могут произойти в любом месте в мире. «Точно также, как это не ведет к широкой нестабильности в Лондоне или Мадриде, — полагает Н. Такер, — это не обязательно приведет к нестабильности в Алматы, Бишкеке или Душанбе» [14].
Вместе с тем, количество преступлений, совершенных террористами в Казахстане, особенно в последние годы, показывает их нарастающую динамику как в количественном, так и в качественном отношениях. Так, первый террористический акт в Казахстане произошел летом 2000 г. в Алматы, когда сотрудники миграционной полиции случайно столкнулись с вооруженными боевиками одной из уйгурских сепаратистских организаций из СУАР КНР. Оба преступника были убиты. Летом 2011 г. было совершено вооруженное нападение на двух полицейских в Актюбинской области.
Затем наступило определенное затишье. Но после девальвации тенге в августе 2015 г. и, следовательно, ухудшения социально-экономического положения основной части населения, в республике вновь наблюдается нарастание террористической активности. 5 июня 2016 г. в Актобе 26 человек из числа так называемых «самозанятых» совершили вооруженные нападения на два оружейных магазина и воинскую часть Национальной гвардии (7 погибших, 40 раненых, убито 18 преступников, задержано — 20 подозреваемых).
Месяц спустя, 18 июля 2016 г., в Алматы безработный преступник-одиночка совершил вооруженное нападение на здание одного из районных отделений полиции (8 сотрудников силовых структур и 2 гражданских лиц было убито). Преступник был арестован и приговорен к смертной казни.
Необходимо учитывать такой факт, как участие казахстанских граждан в ИГИЛ. В зоны террористической активности был пресечен въезд 546 рекрутов-казахстанцев (в 2013 г. таких было 168 чел., в 2014 г. - 136, в 2015 г. -151, в 2016 г. - 91).
Из лагерей международных террористических организаций, а также из пунктов опорной инфаструктуры в третьих странах возвращено или вернулись 79 казахстанских граждан. Основной причиной, толкающей граждан Казахстана и региона в целом к участию в данных преступных деяниях, является ухудшение социально-экономического положения представителей уязвимых слоев населения (безработных, самозанятых, молодежи). Именно эта прослойка населения служит основной базой для вербовки боевиков, приверженных джихадизму.
На научно-практической конференции «Студенческая молодежь: состояние, проблемы, перспективы», состоявшейся в Алматы в январе 2017 г. была предоставлена информация спецслужб о том, что в ИГ воюет 400 казахстанских граждан. Из них юноши и девушки в возрасте от 16 до 23 лет составляют 65%, от 23 до 30 лет — 9%, от 30 лет и старше — 26%. Т.е. 2/3 боевиков — молодежь в возрасте до 30 лет.
В том числе среди казахстанских иги-ловцев лиц с высшим образованием -21%, со средним специальным образованием — 16%, с незаконченным средним специальным образованием -39%, со средним и незаконченным средним образованием - 12%.
По семейному положению: в официальном браке состоят 25%, не замужем или не женаты — 60%, в религиозном браке, не оформленном официально, — 13%, разведенных — 2%. У 66% нет детей, у 23% — 1—2 ребенка, у 11% — 3 и более детей. 80% казахстанских игиловцев — безработные. Из всех женщин, присягнувших боевикам, казашек — 59%, русских — 33%, немок — 4%, чеченок и башкирок — по 2%.
Среди казахстанских игиловцев большинство составляют выходцы из сельской местности. Сейчас в ал-матинских вузах обучается 130 тыс. студентов, из них иногородние составляют более половины (72 тыс. чел.). Зарегистрированная безработица среди молодежи в Алматы составляет 7,4%. В 2015 г. безработных молодых людей в Алматы было 23,3 тыс. чел. [18]. Необходимо признать простую истину — если социально-экономический протест приобретет религиозную форму, это может дестабилизировать ситуацию в регионе.
Рост религиозности населения региона
Псевдоидея Исламского государства, основанного на шариатских принципах якобы социальной справедливости, приобретает все большую
популярность не только в глобальной мусульманской общине, но и среди части мусульман Центральной Азии. По мнению экс-министра по делам
религий и гражданского общества Республики Казахстан Н. Ермекбаева, опережающий рост религиозности по отношению к формированию соответствующей культуры привел к бездумному, буквальному восприятию и применению религиозных догм некоторыми гражданами.
Наблюдается усиление внешнего негативного влияния на религиозную аудиторию страны. «Прикрываясь религиозными понятиями, — подчеркивает Н. Ермекбаев, — различные деструктивные силы стали манипулировать человеческим сознанием, распространять фундаментализм и устаревшие религиозные догмы, пытаясь политизировать религию, распространить ее влияние на все сферы общественной жизни. В результате возникло реальное беспокойство, что на смену достижениям светского демократического государства могут прийти средневековые порядки и смута» [19].
В Казахстане в течение 2015 года экспертами было рекомендовано закрыть около 400 Интернет-ресурсов из-за того, что в них имелась информация, призывавшая к религиозному экстремизму, показывались массовые казни людей либо размещались пропагандистские материалы нетрадиционных религиозных организаций [20]. В 2017 г. специалистами Министерства по делам религий и гражданского общества было изучено около 3 тыс. сайтов. Из них почти 1500 распространяли незаконный контент. К сожалению, официальное духовенство и органы власти стран региона пока неэффективно противодействует пропаганде ИГИЛ.
Хотя политический ислам в Центральной Азии в настоящее время находится на стадии становления, тем не менее, он расширяет ресурсную базу и готовит социальную почву для позиционирования в качестве альтернативы светскому вектору развития. Так, в Узбекистане в феврале 2018 г. Аккурганский районный суд по уголовным делам Ташкентской области приговорил гражданина А. Касымова к 10 годам лишения свободы за вербовку сторонников ИГИЛ. В апреле 2018 г. Наманганский областной суд по уголовным делам приговорил 8 местных жителей к лишению свободы на срок от 6 до 14 лет за вербовку и участие в боевых действиях на стороне террористических группировок в Сирии [21].
В Киргизии по данным китайской газеты «Жэньминь жибао», в 2017 г. было закрыто 159 сайтов экстремистской направленности. 10 апреля 2018 г. в ходе оперативно-розыскных мероприятий в г. Бишкек был задержан 22-летний гражданин Киргизии, признанный идейным членом религиозно-экстремистской организации «Хизб ут-Тахрир». В ходе обыска по месту жительства задержанного были обнаружены и изъяты ноутбуки, мобильные телефоны, модемы, печатная и электронная литература экстремистского содержания [22].
Необходимость активизации сотрудничества по противодействию терроризму и экстремизму
В настоящее время работа по противодействию терроризму и экстремизму осуществляется не только на национальном уровне, но и в рамках соответствующих структур СНГ, ШОС, ОДКБ (Антитеррористический центр государств — участников СНГ, Региональная антитеррористическая структура ШОС и т.д.).
В результате активность зарубежных экстремистских и террористических организаций на территории государств Центральной Азии существенно сократилась. Тем не менее, на наш взгляд, сотрудничество правоохранительных организаций региона по борьбе с терроризмом и экстремизмом недостаточно эффективно Спецслужбам стран — членов ШОС не хватает региональной кооперации действий по нейтрализации международного терроризма, религиозного экстремизма, нелегальной миграции, контрабанды оружия, незаконного оборота наркотиков и прекурсоров. Причина этого заключается в том, что основная деятельность спецслужб региона направлена в первую очередь на защиту существующих режимов. Поэтому затруднен допуск зарубежных специалистов и экспертов, в частности ШОС, к информации о внутреннем положении стран региона.
В результате сотрудничество спецслужб стран — членов ШОС сводится зачастую к проведению показательных учений, конференций, других мероприятий. Хотя назрела необходимость в выработке совместных действий
против реальных угроз и вызовов, инспирируемых извне.
В свете усилившегося противостояния между коллективным Западом и не-Западом по вопросу «однополяр-ный — полицентричный мир» предполагаем, что западные страны будут противодействовать сотрудничеству России с Китаем, странами Центральной Азии, а также сопряжению ЕАЭС и ЭПШП.
Представляется целесообразным в рамках сопряжения ЕАЭС и ЭПШП, совместно с соответствующими организациями ШОС и ОДКБ, приступить к разработке Программы коллективных мер по нейтрализации попыток извне сорвать сопряжение ЕАЭС и ЭПШП. В связи с этим целесообразно установление на постоянной основе соответствующего сотрудничества правоохранительных органов стран Центральной Азии с аналогичными службами России и Китая, как в двустороннем формате, так и в формате ШОС.
Необходимо избавиться от иллюзий о возможной помощи Запада в борьбе против террористической угрозы в Центральной Азии. Ракетный обстрел Сирии вооруженными силами США, Великобритании и Франции 12 апреля 2018 г. со всей очевидностью показал двойные стандарты Запада в отношении международного терроризма и религиозного экстремизма. Более того, последние события еще раз показали, что США и их союзники оказывают прямую помощь ИГИЛ. События в Узбекистане (2005 г.), Киргизии (2010 г.),
Таджикистане (2012—2013 гг.) наглядно показали, что Запад будет исходить
В связи с вышеизложенным, деятельность ШОС в настоящее время должна содействовать проекту создания Большой Евразии, а также превращению Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), которое сегодня объединяет 26 государств, в Азиатскую организацию безопасности и сотрудничества. Для этого необходимо, в том числе, активизировать практическое сотрудничество в соответствии с подписанной Конвенцией ШОС по противодействию экстремизму, а также в борьбе с незаконным оборотом наркотиков и прекурсоров.
исключительно из своих собственных геополитических интересов.
кения
В рамках ШОС представляется перспективным: налаживание взаимодействия ШОС с Организацией исламского сотрудничества; развитие регионального торгово-экономического сотрудничества в рамках сопряжения ЕАЭС и ЭПШП под эгидой ШОС; создание благоприятных условий для международных автомобильных перевозок в соответствии с Соглашением между правительствами государств — членов ШОС, вступившим в силу в январе 2017 г.; развитие культурно-гуманитарного сотрудничества, включая функционирование университета ШОС, в соответствии с подписанным Соглашением.
Список литературы
