Спросить
Войти
НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ Международные отношения
Первое время после распада Советского Союза отношения между ЕС и Россией развивались под знаком завышенных ожиданий. На Западе исходили из того, что Россия после успешной системной трансформации и активной структурной перестройки более или менее успешно встроится в систему либерально-демократических государств, их ценностей. Россия, со своей стороны, надеялась, что Запад будет делать конструктивные шаги навстречу новой России и оказывать ей солидную материальную поддержку. Это взаимное недоразумение сегодня получает более реалистическую оценку.
«Запад, конечно, был обрадован инициированным Михаилом Горбачевым окончанием опасного противостояния Востока и Запада. Но ничего за это не обещал, - утверждает директор Института экономики РАН Р. С. Гринберг. - Россияне же почувствовали себя дважды обманутыми, ибо, во-первых, вслед за роспуском Варшавского договора ожидали роспуска НАТО (а она не только не исчезло, а наоборот, даже расширилась за счет стран - сателлитов бывшего СССР), а во-вторых, плачевные результаты реформ во многом связываются в их сознании с советами Запада» (2, с. 255).
При всей своей самобытности Россия в культурно-цивилизационном отношении принадлежит Европе. При этом она на несколько веков позднее приступила к освоению принципов и ценностей демократического общества. Как считает российский ученый, Запад и Россия «только выиграют, если систематическую поддержку будут получать не "одинокая группа отважных рыночников-либералов", а реально работающие институты цивилизованного рынка и плюралистической демократии» (2, с. 256).
Давая критическую оценку сложившейся ситуации, д-р Хайнц Тиммерман, известный специалист по России, пишет, что радикальные внутренние реформы должны были заложить прочный фундамент для тесной взаимозависимости вплоть до сообщества, основанного на общих ценностях, в котором прежние идеологические противоречия уже не играют роли. «В этом контексте ЕС должен был обращаться с Россией как с равноправной великой державой и полноценным партнером международного сообщества государств, а в конечном счете даже принять ее в свои ряды» (4, с. 5). Отношения России с ЕС в отличие от отношений с США носят особенно всеохватывающий и долгосрочный характер.
Однако уже в 90-е годы стало ясно, что с понятием «партнерство» и с подписанным в 1994 г. Соглашением о партнерстве и сотрудничестве связывались ожидания, которые «ни ЕС, ни Россия либо не могли, либо не хотели осуществить», - констатирует немецкий исследователь. Как следствие с обеих сторон нарастало разочарование по поводу неудовлетворительных результатов: Россия, а затем и ЕС открыто критиковали политику друг друга и требовали по-новому расставить акценты как в понимании партнерства, так и в его реализации. Ключевым в этих разногласиях стало различное толкование «европеизации» России.
Политика России, основанная на ее понимании собственных интересов, рассматривает ЕС прежде всего как источник экономической модернизации в едином общеевропейском экономическом пространстве. В оценке Тиммермана «Россия готова в духе частичной европеизации привести свое законодательство в соответствие со стандартами, нормами и условиями в области экономики и торговой политики, но не готова в то же время принять основные ценности (демократия, плюрализм, правовое государство, права человека, свобода прессы) в том понимании, как они приняты и реализуются в остальной Европе» (4, с. 3). С одной стороны, Россия рассматривает себя как часть Европы в целом. С другой стороны, как сильное государство и великая держава с глобальными амбициями, она полна решимости, базирующейся на национально-патриотическом консенсусе внутри страны, придерживаться своих особых культурно-исторических традиций и самостоятельно определять свое будущее. Модернизация должна осуществляться собственными силами и не по западным образцам; критика авторитарных тенденций отвергается ею как недопустимое вмешательство во внутренние дела. «Если Россия ставит перед собой задачу сохранения и дальнейшего освоения страны в нынешних ее географических границах, - утверждает директор Ин-та Европы академик Н.П. Шмелев, - она обречена на высокую самодостаточность и саморазвитие, оставаясь одним из ведущих мировых центров силы» (6, с. 19). И в этом случае, продолжает академик, невозможно себе представить, что «единая Россия когда-либо позволит какому-нибудь наднациональному общеевропейскому органу, вроде Евро-комиссии или Европарламента, распоряжаться своей судьбой... Реальности современной России, ее историческое наследие и специфика ее национальных задач делают неоправданным (да и просто ненужным) любое руководящее вмешательство извне, какими бы демократическими принципами ни определялось голосование в Ев-рокомиссии, Евросовете и Европарламенте. Европейские правовые нормы по большей части надо признавать, к ним надо и дальше постепенно двигаться. Но Россия - великая держава, и выбор ее дальнейшей судьбы, ее политики и динамики преобразований - это, прежде всего, ее собственный выбор, а не многоголосого собрания больших, малых и мельчайших европейских государств» (6, с. 23).
ЕС также руководствуется конкретными интересами, но связывает их с ожиданием того, что Москва будет основывать свою политику на общих демократических ценностях и откажется от унаследованных от прошлого авторитарных тенденций.
Конфликт интересов между ЕС и Россией дает себя знать и в связи с быстрым геополитическим преобразованием Европы. При этом речь идет в особенности о трех расположенных между ними государствах: Украине, Белоруссии, Молдавии - «ближнем зарубежье» для России и одновременно «новых соседях» для ЕС. Россия пытается привязать к себе эти государства и ослабить влияние на них ЕС. Европейский союз в рамках своей «политики соседства» (экономическая поддержка и субрегиональные связи) стремится содействовать стабилизации этих стран и тем самым обезопасить собственные новые восточные границы. С его точки зрения с «новыми соседями» следует обходиться как с независимыми государствами, каждое из которых по-своему открыто как на Восток, так и на Запад.
Основу для долгосрочного сотрудничества ЕС и Российской Федерации заложило вступившее в 1997 г. Соглашение о партнерстве и сотрудничестве (СПС), которое охватывает такие измерения, как политический диалог, экономические отношения и культура, а также предполагает работу многочисленных оперативных подкомитетов. Соглашение не предусматривает возможности вступления в ЕС, поскольку Россия, по крайней мере в среднесрочной перспективе, к этому отнюдь не стремится. Но оно дает хорошие шансы формирования тесных отношений с ЕС. Статьи договора заключают в себе возможность постепенного создания зоны свободной торговли и достижения договоренности о своего рода привилегированном партнерстве ЕС и России.
Для уточнения содержания соглашений стороны опубликовали в 1999 г. стратегические документы: «Общая стратегия в отношении России» и «Среднесрочная стратегия в отношении ЕС». Как подчеркивает Х. Тиммерман, «они разительно отличались по характеру. В российском документе делался односторонний акцент на сотрудничество в области экономической модернизации, а измерение "демократических ценностей" вообще не упоминалось. В документе же ЕС проекты сотрудничества связывались с ожиданием, что Москва будет основывать партнерство на общих ценностях» (4, с. 5).
В 2003 г. на Петербургском саммите был создан Постоянный совет партнерства; впервые этот орган собрался в апреле 2004 г., «проведя самую эффективную за последние пять лет встречу» (по оценке Романо Проди). Он принял протокол к СПС, где зафиксированы условия, на которых Россия соглашается на вступление в ЕС государств Центрально-Восточной Европы. На Петербургском саммите стороны пришли к согласию относительно создания четырех совместных общеевропейских пространств (экономика, внутренняя безопасность и правосудие; внешняя безопасность, а также наука, образование и культура). В 2007 г. истекает срок действия Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между ЕС и Россией.
Оценке результатов и перспектив партнерства были посвящены ситанализ под руководством Сергея Караганова в начале 2005 г. и серия конференций в Институте Европы совместно с Фондом им. Фридриха Эберта.
Приветствуя консолидацию и укрепление государственной власти в России, ЕС с беспокойством наблюдает их негативные последствия - «сползание от хрупкой демократии к авторитаризму под знаком жесткого укрепления президентской вертикали власти». Содержание демократических институтов, по мнению экспертов ЕС, выхолащивается. Симптомы этого видятся в лишении самостоятельности законодательной власти (Государственной думы, еще раньше - Совета Федерации), в проникновении представителей силовых структур во все поры государства и экономики, в фактическом назначении губернаторов президентом, подавлении независимых СМИ и т.д. Ключевые институты демократического волеизъявления трансформируются в инструменты контроля над обществом. Х. Тиммерман, выражая обеспокоенность европейской стороны и признавая, что подавляющее большинство населения после негативного опыта ельцинского периода поддерживает авторитарное государственное правление, рассматривая его как условие стабильности, порядка, улучшения условий жизни и возрождения России как великой державы, вместе с тем выражает опасения - не заключается ли в этом легитимация «системы Путина», против которой европейским партнерам трудно найти возражения?
Тем не менее согласно рекомендации автора диспут об основных ценностях не должен блокировать партнерство ЕС и России. При этом необходимо постоянно показывать связь демократии с модернизацией, к которой стремится Путин.
С российской стороны в ходе конференции «Взаимоотношения ЕС и России: два взгляда на одну реальность» (6) был поставлен вопрос: «Должна ли одна из сторон добиваться от другой перехода в свою систему ценностей?» Отвечая на него, Ал.А. Громыко, заместитель директора Ин-та Европы, подчеркнул: «Европейская наднациональная система ценностей - это что? Евробюрократия
или свод acquis communautaire, совокупность ли национальных систем ценностей или еще что-то?» (6, с. 10).
К темам, которые вносят напряженность в отношения между партнерами, относятся Чечня, антидемпинг, протекционизм, визовый режим и т.д., а сегодня к ним добавились конкуренция на пространстве СНГ и «нефтегазовое недоверие».
В качестве долгосрочной цели партнерства ЕС и России провозглашено строительство общих пространств (экономического, внешней и внутренней безопасности, правосудия, науки и образования), которые означают «интеграцию без членства». Скорость такой интеграции будет оставаться низкой, а сама она предполагает сближение национального законодательства с европейским без предоставления прав на участие в его выработке.
С расширением ЕС на страны ЦВЕ для него обострилась проблема «соседства». Весьма характерным в этом отношении является название книги немецких специалистов по России и странам СНГ «Открытый фланг Европейского Союза», изданной в 2005 г. Авторы подразумевают регион, состоящий из Украины, Беларуси и Молдовы, расположенный между ЕС и Россией и пока не принадлежащий ни той, ни другой стороне. Во введении к книге видный немецкий политик Эгон Бар формулирует соображения общего порядка, которыми руководствуются авторы. «Исторический опыт учит, что властно-политический вакуум способен сохраняться лишь ограниченное время, покуда не попадет под притяжение более мощной силы. Если участникам повезет, перемена происходит мирным путем. Если же действуют несколько полюсов силы, то это может повести к разделам, чему учит нас абстрактная политическая наука» (7, с. 9).
Через 10-15 лет этот «вакуум» исчезнет, причем ведущая роль принадлежит Украине. От развития событий в этой стране зависит, застрянет ли Украина на новой стадии этого вакуума или попадет в сферу интересов той или иной крупной силы. Сделанный ею выбор может переменить политическое равновесие в Европе в целом, считает немецкий политик (7, с. 10-11). События будут разворачиваться под контролем США и ЕС, но их мирное развитие соответствует интересам как России, так и Украины, считает Бар. Однако о вступлении ее в ЕС речь не идет. Расширение ЕС до 25 членов сначала следует «переварить», другими словами, Евросоюз должен остаться «управляемым». Тем более что процесс расширения еще не завершен - в 2007 г. его членами должны стать Румыния и Болгария, а в 2008 г., возможно, и Хорватия; в течение 10-15 лет, вероятно, завершатся переговоры о вступлении в ЕС Турции. Поэтому «Европейский Союз не только насыщен, у него появились проблемы перенасыщения», - считает Бар (7, с. 10).
Хотя в книге и выражена мысль, что и Россия, и ЕС заинтересованы в стабильности разделяющего их теперь «межъевропейского пространства», авторы вынуждены признать, что оно все более явно превращается в арену соперничества. Основанием для такого соперничества являются притязания России на доминирующую роль в «промежуточной зоне» между Россией и ЕС, с одной стороны, и «расширение пояса безопасности» ЕС - с другой, считает Тиммерман.
«Влияние России в странах Содружества ослабевает как в политике, так и в экономике, - заявляет директор Ин-та экономики РАН Р.С. Гринберг. - Ее пытаются вытеснить другие центры силы, громко заявившие о своих интересах на постсоветском пространстве» (2, с. 264). Это, прежде всего, США, рассматривающие в качестве сфер своих интересов Украину, прикаспийские государства, в первую очередь Азербайджан, а также Центральную Азию. Затем -Евросоюз, на последнем этапе расширения приблизившийся к западным границам бывшего СССР и разрабатывающий стратегию «нового соседства» в отношении восточноевропейских государств СНГ - Украины, Молдовы, Белоруссии, а также Армении и Грузии. Постсоветское пространство стремительно превращается из «ближнего зарубежья» России в зону острой международной конкуренции. Стремление России иметь особые дружеские отношения со странами «ближнего зарубежья» как жизненно важные для ее национально-государственных интересов уже не разделяются мировым сообществом. В СНГ Россия выступает не как безусловный лидер, а как один из многих центров силы.
Интеграция стран СНГ в целом оказалась нереальной, ее сменила стратегия двусторонних и многосторонних отношений с
теми республиками, которые действительно важны для Москвы. К ним относятся Украина, Белоруссия и Казахстан, с которыми Россия в 2003 г. сделала попытку создать Единое экономическое пространство ЕЭП, наделенное наднациональными полномочиями.
Для России задача состоит в том, чтобы не допустить выхода республик из сферы влияния России и установления более тесных отношений с другими, например с ЕС. В этой ситуации, считает Тиммерман, ЕС должен выбрать такую линию поведения, которая дает этим странам возможность проведения независимой политики, включая сближение с ЕС, но чтобы при этом не ставились под вопрос их многообразные связи с Россией (4, с. 12).
В целом укрепление позиций России в последние годы существенно повлияло на изменения во взглядах европейских политиков на отношения с Россией как ЕС, так и Запада в целом.
Марк Медиш, специалист по делам России и стран СНГ в Белом доме в 2000-2001 гг., в своем исследовании поднимает три группы вопросов.
Первый вопрос: куда идет Россия; каково направление ее внутреннего развития? Он предполагает ответ: Россия все более следует собственным путем и все менее западным; можно было бы сказать, что речь идет о «третьем пути» или же о том, что она рискует заблудиться по дороге (8, с. 11).
Второй вопрос: что означает выбор собственного пути для ее соседства и для безопасности на евразийском пространстве? Ответ: оставаясь относительно слабой, Россия становится более активной вовне, обретая своего рода постимперскую уверенность в себе благодаря энергетическим богатствам.
Третий вопрос: что означают эти направления развития для США и Европы, в какой мере они ее затрагивают и что следует делать? Ответ: они касаются Запада в высшей степени, путь, избранный Россией, весьма важен с точки зрения безопасности Запада, но средства его воздействия уменьшаются. Задача евроатлантического сообщества состоит, таким образом, в том, чтобы сделать больше, располагая меньшими средствами, - более точно, решительно и согласованно.
Последние полтора-два десятилетия знаменовали для России период весьма динамичного развития, порой неожиданного: «Поражает масштаб катастроф, которых удалось избежать. Могли весьма плохо кончиться и 1989 г. (падение Берлинской стены), и 1991 г. (путч, затем распад Союза), 1993 г. (разгром парламента), 1996 г. (контрнаступление коммунизма), 1998 г. (финансовый кризис)». Итак, Россия сумела избежать всплесков насилия, столь часто характеризовавших ее историю, а потому, делает вывод автор, «сегодняшняя Россия, несомненно, - лучшая из всех возможных или всех, которые можно себе представить» (8, с.12).
Экономический рост России впечатляет, однако она сталкивается со множеством внутриполитических проблем и потому остается относительно слабой страной на мировом уровне. Доверие к ней растет лишь благодаря нефтяному буму. С 1991 г., но в особенности с эпохи Путина, Кремль старался вернуть себе влияние в своем ближайшем соседстве. Разумеется, подчеркивает автор, «можно понять его озабоченность в отношении непрочных и неустойчивых государств на его периферии», но зачастую он сам этому способствовал, поддерживая «замороженные конфликты».
Не следует переоценивать глубину российских постимперских поползновений. Оказаться в положении бывшей империи всегда опасно: вспомним империи Габсбургов, Оттоманскую. Британскую. Но Путин совершает «оговорку по Фрейду», называя распад СССР «самой большой трагедией ХХ в.» (8, с. 17). Удача с нефтью и газом, несомненно, оживила имперский инстинкт Москвы; располагая такой выигрышной картой, она стремится максимизировать свои политические преимущества. Но последний эпизод Газпром - Украина показал также пределы энергетического шантажа. Рынок основан на взаимности и доверии, и «поставить соседа в позицию униженного просителя не может быть долгосрочной стратегией» (8, с. 18).
«И вновь мы возвращаемся к основному вопросу: Россия -это страна на пути модернизации и, следовательно, к большей европейской интеграции либо нет. Она не может следовать двумя путями одновременно» (8, с. 19). Путь, который выбирает Россия, касается Запада в высшей степени. Но Запад не монолитен, и его внутренние различия порой не менее значительны, чем различия трансатлантические.
Так, ЕС после французского и голландского референдумов испытывает кризис доверия, и Россия прекрасно видит это ослабление. К тому же отношение к ней внутри ЕС неоднозначное. Неясно, что имеет преимущество - внешняя политика ЕС или национальные политики стран-членов. А Россия прекрасно умеет «разделять и властвовать», как, впрочем, и Америка. Новые члены Евросоюза считают, что старые слишком толерантны и уступчивы, а те, в свою очередь, считают новых «озлобленными русофобами».
Следует отдавать себе отчет, пишет автор, что средства коллективного воздействия Запада на Россию с 1990 г. постоянно ослабевали. Нет более финансовой зависимости: Россия освободилась от долгов. Она стремится стать членом ВТО, и здесь ее партнеры имеют возможность ставить ей политические условия. Россия уважает «восьмерку», главным образом, ради престижа. Для западных стран «восьмерки» это дает шанс «поработать» с Россией. Последняя выгодно использует в своих интересах темы «энергетической безопасности» и «глобальной войны против терроризма». Напротив, решение «замороженных конфликтов» вписывается в повестку дня западной стороны: решение их во многом в руках России.
Особого внимания заслуживают некоторые другие пути влияния. Прежде всего, это «логика капитала», заинтересованность в его привлечении. Однако проблема в том, что основные инвесторы в России склонны сосредоточиваться на стратегических областях, таких, как нефть, и не склонны принимать во внимание общую обстановку. «Мы слишком недооцениваем значение поддержки гражданского общества в России и обмена на народном уровне. В этом великая сила демократий, и мы должны служить ей. Наконец, следует продолжать оказывать активную поддержку открытости этих обществ и их постепенную интеграцию в международную интеграцию всей совокупности российского соседства» (8, с. 22).
Специалист по российским проблемам, преподаватель военной школы Сен-Сир Т. Гома считает, что «российская внешняя политика не сводима к нашим нормам и требует постоянной дешифровки» (9, с. 11). Неоимперская позиция Москвы выражается, с одной стороны, в восстановлении наступательного оружия, в активности контрразведки и в систематическом использовании энергетического оружия; с другой стороны, в двойственном отношении русских, в частности молодого поколения, к их тоталитарному прошлому, в бюрократизации власти и в откате общественных свобод.
Эта критика не должна заслонить главного: в сравнении с периодом Ельцина Россия обрела подлинное поле маневра на международной арене. Наметилась основная тенденция внешней политики Кремля: использование энергетических запасов как «орудия устрашения».
Автор вычленяет постоянные элементы российской стратегии. С XVII в. «большая стратегия» России складывалась из трех театров: западного (от Балтики до Карпат), южного и восточного (от Волги до Алтая). Военно-политическая элита страны всегда стремилась сохранять возможность одновременно вмешиваться на всех трех театрах, дабы осуществлять глобальную гегемонию над «хартлендом» (heartland). Отсюда способ организации власти, характеризуемый единством командования (царь и советники), и преобладание военных в правящем классе. Отсюда же - тесная взаимосвязь между престижем государства и армии. Этот основополагающий милитаризм выражается в страхе окружения и нападения, который, пожалуй, коренится не столько в воспоминаниях о татаро-монгольском нашествии, сколько в попытках нашествия с Запада, неизменно терпевших поражение (9, с. 27). Такое видение мира, претерпев соответствующие идейные изменения, характерно и для сегодняшней позиции Москвы.
«Стратегия энергетического устрашения» формируется эмпирически и в отличие от ядерной наносит точечные удары, не означающие уничтожения, но использующие жизненную потребность мировой экономики в энергии. Однако при этом «оказался забыт фундаментальный принцип всякого устрашения - "неупотребление"».
Трудность анализа российской политики состоит в ее колебаниях. Прежде всего, надо понять, что Россия Путина, выплатив долги, уже не нуждается в финансовой помощи Запада, что делает ее более независимой и в то же время открывает вопрос о внешнем использовании финансовых средств, полученных в результате энергетической ренты и внутренней стабилизации.
Во-первых, такая эволюция ведет к тому, чтобы рассматривать партнерство с Россией под углом зрения не интеграции, а ассоциации, позволяющей Москве защищать принцип особого пути
политико-экономического развития. Иначе говоря, Россия стремится продемонстрировать, что модель отношений «государство - общество», отстаиваемая Западом, отнюдь не универсальна.
Во-вторых, Россия стремится мобилизовать часть своих внешних ресурсов ради сохранения своего влияния на постсоветском пространстве. Следовательно, Европе необходимо смириться с тем, что Россия прекратила подражать западным образцам и впредь будет руководствоваться своими собственными интересами.
В-третьих, с методологической точки зрения следует проводить анализ российской внешней политики в комплексе, а не только по отношению к Европе. Следовательно, строгий реализм требует постоянной работы по интерпретации внешней политики страны в целом с тем, чтобы вернее оценить состояние российской державы, необходимое для европейского равновесия и общей стабильности «хартленда».
Выводы и перспективы
Итак, отдавая должное успехам России в ряде областей, западная сторона исходит из того, что после парламентских и президентских выборов 2003-2004 гг. и трагедии в Беслане развитие в России направляется по авторитарному пути, а потому выражает опасения относительно перспектив развития партнерских отношений между ЕС и Российской Федерацией. И тем не менее, признает Тиммерман, «при всей противоречивости России она, в силу размеров своей территории, региональной и глобальной роли, географической близости к Европе, незаменима как партнер в разностороннем сотрудничестве. В этом контексте ориентация России на модернизацию потребовала бы вовлеченности ее в общеевропейские процессы сотрудничества» (4, с. 11). Естественно, что если Россия вернется к авторитарному пути развития, существенно затормозятся ее участие в интеграционных процессах, сближение в усвоении основных ценностей и принципов демократии.
В таком случае отношения между ЕС и Россией должны определяться прагматизмом без предъявления друг другу чрезмерных требований. ЕС порой может выступать как оппонент (в вопросе Чечни, например), хотя, признает автор, шансы ЕС оказывать влияние на ход событий в России весьма малы. «И все же, - заключает Тиммерман, - политическая открытость, тесные международные экономические связи, партнерство регионов, городов, организаций и представителей гражданского общества ведут к "незаметной передаче ценностей" (Герхард Зимон) и новым "переменам через сближение" (Эгон Бар), которые открывают путь к большей совместимости между ЕС и Россией».
Список литературы
Т.М. Фадеева
