Спросить
Войти

ГЕББЕЛЬС НАШЕГО ВРЕМЕНИ?: СТАТЬЯ МАТЕУША МОРАВЕЦКОГО В КОНТЕКСТЕ ПОСТИСТОРИИ

Автор: Слуцкая Виталия Александровна

оригинальная статья

УДК 32.019.51(045) Слуцкая В. А., 2020

Геббельс нашего времени?: статья Матеуша Моравецкого в контексте постистории

Виталия Александровна Слуцкая, студентка факультета международной

журналистики, Московский государственный институт международных

отношений (университет) МИД России, Москва, Россия

Vitalia A. Slutskaya, student, International Journalism Faculty, Moscow State

Institute of International Relations (University), Moscow, Russia

vita.slutskaya@mail.ru

аннотация

В данной статье с лингвистической точки зрения рассмотрены статья премьер-министра Польши Матеуша Моравецкого о проблеме исторической памяти Европы относительно событий Второй мировой войны, опубликованная 21.01.2020 г., а также ряд выступлений министра пропаганды и просвещения Третьего рейха Йозефа Геббельса, тематически связанных с вопросом большевизма и еврейским вопросом. Приведен сравнительный анализ указанных выше материалов, в ходе которого выявлены черты сходства и различия в преподнесении исторических фактов, их переосмыслении и, как следствие, воздействия на аудиторию (в том числе на предмет пересечения рассмотрены такие аспекты, как «возбудители внимания», использование «идей-образов», виктимизация как рычаг воздействия на национальное самосознание). Исходя из проведенного анализа, представлен предположительный прогноз относительно европейского института пропаганды. Ключевые слова: пропаганда; историческая память; постистория; национальное самосознание; квантитативность; массовое сознание; аргумент к невежеству; лженаука; виктимизация

Для цитирования: Слуцкая В. А. Геббельс нашего времени?: статья Матеуша Моравецкого в контексте постистории. Научные записки молодых исследователей. 2020;8(3):74-80.

original paper

Goebbels of Our Times?: The Article by Mateusz Morawiecki in the Context of Posthistory

ABSTRACT

This research examines an article by Prime-minister of Poland Mateusz Morawiecki on World War II European historical memory published 21.01.2020 and some speeches of the Third Reich minister of propaganda Joseph Goebbels devoted to the questions of the USSR Bolshevism and Jewish problem. The author presents a comparative analysis of the material mentioned above, in which several differences and similarities in the

Научный руководитель: Чугров С.В., доктор социологических наук, профессор, профессор Департамента международной журналистики, МГИМО МИД России, Москва, Россия /Academic Supervisor: Chugrov S. V., Doctor of Sociology, Professor, Department of International Journalism, MGIMO-University of Ministry of Foreign Affairs of Russia, Moscow, Russia.

interpretation of historical facts, redefining their roles and methods of influence on collective conscience as a consequence are highlighted. Such aspects as attention exciters, usage of"ideas-pictures" and victimization as a national identification influencer are also presented. On the base of processed data, the author describes possible scenarios of European propaganda institute development.

For citation: slutskaya V. A. Goebbels of our times?: The article by Mateusz Morawiecki in the context of posthistory. Nauchnye zapiski molodykh issledovatelei = Scientific notes of young researchers. 2020;8(3):74-80.

Введение

Проблема национальной истории, подогреваемая битвами средств массовой информации различных политических блоков, каждый год пополняется новыми статьями и высказываниями в общемировой банк исторической памяти, и этим обуславливается актуальность представленного ниже анализа. Так, автором резонансной работы, посвященной исторической науке в контексте современности, в преддверии годовщины освобождения концлагеря Освенцим 27 января 1945 г., выступил премьер-министр Польши Матуеш Моравецкий. Ее текст был опубликован в журнале "Politico", чем вызвал всплеск общественного мнения, поддерживающего или опровергающего его суждение относительно роли Советского Союза во Второй мировой войне, в частности, в освобождении Польши. На сайте «Первого канала» опубликован следующий комментарий к статье:

«То есть Матеуша Моравецкого тогда вполне можно назвать преемником идеолога Третьего рейха Йозефа Геббельса. Тот говорил: «„Чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее поверят"»1.

В политическом и историческом смысле такая характеристика довольно серьезное обвинение в сторону оппонента, отражающее даже не столько содержание его высказывания, сколько личные качества. Однако для федеральных СМИ этот факт не является причиной реже использовать выражение «геббельсовская пропаганда». В данной статье нашей целью является разобраться, справедливо ли усматривать в публикации Матеуша Моравецкого методы нацистского идеолога. Для

1 Первый канал. Польский премьер Матеуш Моравецкий в своей статье назвал СССР пособником нацистской Германии. URL: https://www.1tv.ru/news/2020-01-21/379225-polskiy_premier_mateush_moravetskiy_v_svoey_statie_nazval_ sssr_posobnikom_natsistskoy_germanii (дата обращения: 05.02.2020).

выявления критериев, по которым можно судить об объективности характеристики, данной главе польского правительства по случаю его публикации в "Politico", были поставлены следующие задачи:

• Определить понятие «постистория».

• Определить современное понимание термина «геббельсовская пропаганда».

• С лексической и синтаксической точки зрения выявить особенности воздействия на аудиторию в речах Йозефа Геббельса и статье Матеуша Моравецкого.

• Найти черты сходства и различия в использовании пропагандистского инструментария в обоих случаях.

• Определить понимание термина «история» в работах Йозефа Геббельса и Матеуша Моравец-кого.

• Сделать вывод о справедливости такой характеристики премьер-министра Польши, как пользователя методов «геббельсовской пропаганды».

сущность «постистории» в контексте постмодернизма

Термин «постистория» является одним из ключевых понятий неклассической философии (согласно различным взглядам на его происхождение, введенное А. Геленом или ранее А. Курно), характеризующий, по мнению представителей постмодернистских философских течений, новое видение общественных процессов и заместивший собой традиционную концепцию истории. В соответствии с трактовкой этого явления А.А. Грицанова отличительными особенностями постистории являются:

1) отказ от линейного видения социальной динамики;
2) отказ от презумпции наличия имманентной логики истории в общем контексте отказа от ло-гоцентризма;
3) отказ от презумпции трансцендентального означаемого, предполагающего в данном случае наличие автохтонной социальной реальности;
4) общая постмодернистская презумпция артикуляции настоящего как лишенного возможности новизны [1].

современная трактовка «геббельсовской пропаганды»

Далее необходимо разобраться, что, по мнению специалистов в области истории, риторики и масс-медиа, на самом деле является «геббельсовской пропагандой», грубо говоря, в научном смысле.

М. В. Дацишина в статье «Совращение нации. Дискурсивное оружие нацизма» утверждает, что из родового понятия «пропаганда» термин «геббельсовская пропаганда» можно выделить по следующим критериям:

1. Контроль над распространением информации осуществлялся единственным органом исполнительной власти, а именно министерством пропаганды и народного просвещения.
2. Оппозиционные каналы коммуникации (печатные СМИ, художественная и научно-популярная литература, кино и др.) подвергались физическому устранению из политического и медийного пространства при поддержке структур государственного принуждения.
3. Использование четырех основных методов изменения людей: принуждения, увещевания, терапии и (само)реализации с основным упором на первые два [2].
4. Контроль формы сообщения в канале коммуникации осуществлялся через негативный/позитивный контекст сообщения; срочность, сенсационность, разрыв сообщения. Разрыв сообщения достигался вырыванием из контекста отдельных фраз и высказываний противника и расположением их в произвольном порядке [2]. Позитивный контекст создавался, к примеру, при помощи определенных звуковых эффектов в эфире радиовещания, таких как звучание фанфар перед публичным обращением Гитлера к народу.
5. Широкое распространение получила «гламу-ризация» политического режима, т.е. представление его как модного явления. Внедрение моделей поведения в массовое сознание происходило также путем романтизации некоторого набора стереотипированных образов, таких как, например, образ высокого голубоглазого блондина, марширующего

с факелом в руке, в качестве воплощения «истинного арийца».

Основные эмоциональные приемы описал в одном из интервью, а также в составленной по его материалам статье «Геббельс. Немецкая пропаганда в годы войны» для «Дилетанта» российский писатель и журналист Елена Сьянова, утверждая, что четвертым рычагом, кроме ранее используемых пропагандистами зрения, слуха и повсеместного распространения унифицированной информации, Геббельс начал использовать и эмоциональный отклик аудитории на его речь2 тогда, «когда нужно было заставить всех чувствовать одно и то же» [3, с. 105]. В богатом инструментарии пропагандиста также были софизм, аргумент к невежеству, намеренная подмена фактов, примеры которых будут представлены ниже.

Обобщая, пропаганда по Геббельсу - это машина воздействия на сознание граждан посредством давления на их базовые потребности и инстинкты (в том числе инстинкт самосохранения, родительский инстинкт и др.), использующая фальсификацию, намеренные логические и риторические ошибки, внедряющаяся во все сферы общественной жизни, от партийных встреч до школ и больниц.

Квантитативность как один из инструментов пропаганды

Анализируя статью Моравецкого, нельзя утверждать, что она так же эмоционально насыщенна, как выступления министра пропаганды третьего Рейха, одного из влиятельнейших манипуляторов ХХ в., хотя, что примечательно, и не выдержана в научном стиле. Для примера, из количественных показателей, кроме дат, в статье упоминается только три числа: расстояние от Освенцима до Советской Армии, которое она якобы намеренно отказалась преодолеть, и приближенное количество жертв войны среди польского населения (в частности, евреев). Нужно отметить, что Геббельс количественные показатели, наоборот, считал мощным рычагом давления на восприятие массы и часто использовал их в своей речи. Так, например, в выступлении в 1935 г. на партийном съезде НСДАП (позже озаглавленном «Коммунизм без маски») пропагандист утверждает:

2 Съянова Е. Геббельс. Пропаганда в годы войны. Эхо Москвы. Вед. В. Дымарский, В. Рыжков, 20.02.2016. URL: https://echo. msk.ru/programs/victory/1715706-echo/ (дата обращения: 13.02.2020).

«Согласно данным, предоставленным самим СССР, и с учетом достоверных источников, число казненных за первые пять лет советской власти составляет примерно 1 миллион 860 тысяч человек, из которых: 6000 учителей, 8800 врачей, 54 тысячи офицеров, 260 тысяч солдат, 105 тысяч полицейских, 49 тысяч жандармов, 12 800 чиновников, 355 тысяч представителей аристократии, 192 тысячи рабочих, 815 тысяч крестьян».

По Никласу Луману, «особенно эффективными возбудителями внимания являются количественные показатели. Квантитативность всегда информативна, ибо всякое определенное количество не может быть никаким другим, кроме названного,- ни большим, ни меньшим. Это не зависит от того, понятен предметный контекст или нет» [4, с. 48].

Говоря о человеческих жертвах, Матеуш Мора-вецкий вскользь упоминает:

«Эта сталинская трактовка истории не только противоречит фактам, но и оскорбляет память миллионов жертв коммунизма»,- оставляя своей аудитории право самостоятельно найти данные о точном количестве «жертв коммунизма». В этом смысле польский премьер-министр звучит, как может показаться в сравнении, менее убедительно, чем министр пропаганды Рейха, несколько голословно. Однако в этом отрывке неожиданно раскрывается его намерение воздействовать на массу, которая, по Зигмунду Фрейду, мыслит идеями-образами, а не идеями-понятиями, т.е. легче поглощает такие эмоционально наполненные слова, как «миллион», «миллиард» и др., не придавая значению тому, что за этими числами стоит. В этом же фрагменте Матуеш Моравецкий использует так называемую игру стилей, а именно: группа слов «трактовка» и «факт», являющиеся маркерами научного текста, стоят в одном предложении, в одном ряду со словами «оскорбляет», «миллионы», «история» в смысле прошлое (бытовое толкование понятие). Во-первых, этот прием позволяет за первой группой слов «спрятать» намерение эмоционально воздействовать на аудиторию (в противном случае, если бы первая часть предложения не была выдержана в научном стиле, это намерение было бы слишком явным для аудитории) и придает определенный вес суждениям автора. Во-вторых, стилевая нестабильность, думается, вызывает и эмоциональную нестабильность аудитории, создавая эффект неоправданного ожидания, и, как следствие, позволяет автору внедрить в сознание массы необходимую ему идею. Как пример особенностей массового восприятия в условиях нестабильной обстановки можно привести период Интербеллума: неустойчивая социально-экономическая ситуация в западном мире стала причиной вспышки социалистических и националистических движений и позже популярности идеологических партий.

Возвращаясь к теме функциональности количественных показателей в пропагандистской речи, можно предположить, что игнорирование квантита-тивности Матеушем Моравецким может по-разному объяснено. Одна из причин и, на мой взгляд, наиболее приближенная к истине, заключается в существенном различии между подтвержденным в разных странах количеством жертв: как коммунизма, так и Мировой войны. Премьер-министр Польши в таком случае проявляет дипломатическую осторожность. Также возможно, что знакомый с принципами Никла-са Лумана глава польского правительства не хотел выступать в роли инфлюенсера (от англ. Influencer -влиятель, лидер мнения). Однако, несмотря на расхождения во взглядах Моравецкого и Геббельса на функциональность математики, некоторые вопросы пропагандистского инструментария они решали схожим образом.

Прием виктимизации в пропаганде

Прежде всего, оба политических деятеля ведущим средством давления на сознание масс избрали такой лейтмотив, как уничтожение и оскорбление своего народа в ходе мировых войн, по-другому виктимизация. Для сравнения приведем два фрагмента:

«Поскольку Европейский союз родился из пепла Второй мировой войны...» [5] (Матеуш Моравецкий);

«Сначала Германия была полуколонией, которую принесли в жертву версальским державам» [6] (Йозеф Геббельс, выступление «Коммунизм без маски», 1935 г.).

Оба общественных деятеля рисуют очень схожий портрет своего народа как унижаемого после военных конфликтов, но героически восставшего из небытия, чтобы предстать на международной арене в образе его спасителя. Нужно заметить, это широко используемый рычаг пропаганды Геббельса национальное самосознание, ахиллесова пята немецкого народа, считающего себя уязвленным и униженным после Версальского мира. Нацистская пропаганда создавала образ иностранных угнетателей по одну сторону баррикад и побежденных, но не сломленных немцев - по другую.

Как уже было отмечено, методы министра пропаганды Третьего рейха не канули в лету и часто берутся на вооружение современными политиками. Различие между приведенными выше высказываниями Геббельса и Моравецкого лишь в том, что немецкий политический деятель противопоставил всему миру свою страну, а польский - Европейский союз. На мой взгляд, это следующая ступень развития инструментария пропаганды, так как одновременно задействовано чувство принадлежности и к своему народу, и к содружеству государств, другими словами, к намного большему числу единомышленников. Стадный инстинкт подавляет сознательное и логическое пропорционально размеру этого стада. Зигмунд Фрейд утверждал, что «в недрах толпы подавление бессознательных тенденций уменьшается. Моральные запреты исчезают, господствуют инстинкт и эмоциональность. Человек - масса, действует как автомат, лишенный собственной воли. Он опускается на несколько ступеней вниз по лестнице цивилизации» [7, с. 290], а по Лебону «в массе, в силу одного только факта своего множества, индивид испытывает чувство неодолимой мощи» [8, с. 12]. Одним словом, Моравецкий придерживается принципа, что тем легче ему станут внимать, чем к большей группе причислить внемлющих.

Далее премьер-министр Польши утверждает, что «Советская оккупация лишила Польшу и Центральную Европу независимости и шансов на нормальное экономическое развитие». Кроме явного исторического несоответствия (экономика европейской части СЭВ была на более высоком уровне, чем в СССР), здесь обнаруживается параллель с тем же выступлением Геббельса, обвиняющего страны - победительницы Первой мировой войны в экономическом упадке на территории Германии после подписания Версальского мира. Напомню отрывок из его речи «Коммунизм без маски»:

«Сначала Германия была полуколонией, которую принесли в жертву версальским державам».

Такая характеристика, «версальский», не случайна. Во-первых, она обезличивает и принижает упоминаемые государства, как бы намекая, что участие в версальском соглашении их единственная особенность.

Во-вторых, эта характеристика понятна всем слушателям, так как последствия Версальского мирного договора, ознаменовавшего конец Первой мировой

войны, были ощутимы по всей Германии. Что касается самих последствий, то они оказались катастрофическими и для экономики, и для демографической картины, и для морального духа нации (стоит вспомнить хотя бы гиперинфляцию 1921-1923 гг., когда рост цен составлял 3,25 млн в месяц, т.е. цены удваивались каждые 49 часов). Логично, что, называя страны-победительницы «версальскими державами», другими словами, пособницами решений в Версале, Геббельс возлагает всю вину за кризис 20-х гг. на соседние европейские страны. Автор речи вновь «подключает» к восприятию экзистенциальную, базовую, потребность слушателя.

Что касается повинности версальских держав, в том числе в гиперинфляции, на которую отчасти указывает министр пропаганды, это не совсем верно. Государственные займы Германии для обеспечения армии в годы войны, карточная система и внушительный профицит бюджета уже тогда привели к обесцениванию марки и стали главной предпосылкой к окончательному краху немецкой экономики.

В работах социологов, где освещаются вопросы риторики (в том числе «Железные аргументы» Пири Мэдсена) описан этот случай использования заведомо ложного аргумента, истинность которого слушатель не может проверить в силу нехватки знаний, или Argumentum ad ignorantiam (от лат. аргумент к невежеству) [9]. В науке такой тип аргумента является логической ошибкой, по-другому именуется софизмом, и указывает на лженаучный характер суждения. Думается, для некоторых читателей в подобном свете предстало и высказывание Матеуша Моравецкого. Следовало бы подкрепить свои суждения как математическими операциями, так и сопоставительным анализом историко-эконо-мических фактов, чтобы статья не имела попули-стический оттенок.

Понятие истории в статье Матеуша Моравецкого

Говоря о проблеме историчности, нужно заметить, что на протяжении всего текста Моравецкого прослеживается мысль о том, что Россия (по его словам, преемница Советского Союза) ставит своей целью (как и целью СССР) укрепить в мире правдивую, по его мнению, историческую картину. Так, в статье видим: «Мы не можем позволить другим переписывать нашу общую историю» [5], пишет польский политический деятель, намеренно делая акцент на слове «общая» (о сущности этого приема мы рассуждали выше), «польское правительство в изгнании в Лондоне изо всех сил старалось рассказать миру правду». Автор статьи мыслит польский народ проповедником правды и чистоты исторической науки. Схожая идея множество раз была высказана Йозе-фом Геббельсом, как, например, в представленных ниже фрагментах его выступлений:

«Когда убили Хорста Весселя, общество охватило такое возмущение, что коммунистам пришлось с этим что-то делать; чтобы оправдать себя, они выдумали историю о том, что за этим подлым политическим убийством якобы стоит ссора между соперниками» [6] («Коммунизм без маски», 13.09.1935 г.);

«Я выражаю надежду, что это не потомки признают величие сей исторической миссии, но наши современники, и что они примут решение действовать в соответствии с истинами ее учений» [6] («Коммунизм без маски», 13.09.1935 г.);

«Мы же его представители и, следовательно, апостолы великой исторической миссии...» [10] («Большевизм в теории и на практике», 10.09.1936 г.);

«Я воспользовался этой возможностью для того, чтобы показать, что представляет собой большевизм на практике, чтобы разоблачить его учение; так мы сможем понять историю наших времен, которую нужно выучить и никогда не забывать» [10] («Большевизм в теории и на практике», 10.09.1936 г.).

Необходимо уточнить, это лишь небольшая часть из того, о чем в свое время говорил Геббельс, и того, что он подразумевал под исторической миссией немецкого народа тех лет.

Важно также отметить, что по Казакову [11, с. 130-148] одним из признаков лженауки считается, грубо говоря, отрицание устоявшегося научного знания (в том числе истории) либо попытка поставить науку на политические рельсы. Что же является для Матеуша Моравецкого историей вообще, исходя из его статьи? Как пишут И. М. Савельева и А. В. Полетаев в труде «Знания о прошлом: теория и история», история в значении знания фигурирует как:

1) научное знание;
2) нарратив;
3) прошлое как таковое [12].

Если обратиться к тексту и проанализировать, сколько раз и в каком из трех значений польский премьер-министр использует этот термин, получится, что всего слово «история» в различных формах употреблено 7 раз, и лишь один из них в первом, научном, смысле, 6 раз в смысле «произошедшие какое-то время назад события». Отсюда возникает

вопрос: стоит ли ожидать серьезной опасности со стороны России и постсоветского пространства в той сфере, о которой наиболее часто говорит автор, т.е. о событиях ХХ столетия, ее «прошлом как таковом»? Ведь, как известно, трансформации поддается только научное знание, прошлое же остается неизменным, и даже силами целого государства нельзя внести поправки в то, что случилось три четверти века назад.

И в заключение хотелось бы привести неточную и, возможно, случайную цитату Йозефа Геббельса в статье Моравецкого.

«С новыми попытками изобразить Польшу преступником, а не жертвой мириться нельзя», провозглашает премьер-министр Польши. Почти за 80 лет до него в "Das Reich" главный пропагандист третьего Рейха опубликовал статью «Мимикрия», в которой написал: «Убийца был не преступником, а жертвой». Так Геббельс охарактеризовал евреев, по его мнению, глумящихся над культурным наследием Германии и обманом пытающихся показать себя в лучшем свете. При сопоставлении этих фактов может показаться, что в своей статье Моравецкий использовал эту же фигуру речи, лишь заменив в ней евреев на коммунистов, что было бы в духе «Кровавого романтика нацизма».

Выводы

На мой взгляд, изучение исторического опыта работы института пропаганды особенно важно в условиях мира «пост-правды», о котором писал Жан Бо-дрийяр. Проблема исторической памяти на сегодняшний день стоит остро, и в год 75-летия победы над гитлеровской Германией можно предположить усиление националистических настроений, выступления политиков по вопросу исторической памяти и активные дискурсы о справедливости их точек зрения в среде массмедиа. Именно в такой ситуации необходимо обращаться к истории пропагандистских кампаний, чтобы понять суть, мотивы таковых или предотвратить их воздействие в наши дни.

Говоря о статье главы польского правительства, как показало исследование, нельзя утверждать, что Матеуша Моравецкого объективно назвали преемником Геббельса и активным пользователем его методологии. На мой взгляд, в статье премьер-министра Польши виден лишь, выражаясь поэтическим языком, «отголосок былой славы», т.е. выявлено отдаленное сходство с инструментарием пропагандистского института Рейха, на протяжении

12 лет успешно трансформировавшего массовое сознание, низвергая его до базовых инстинктов. Имеется в виду общая «сглаженность» методов воздействия на аудиторию, о которых говорилось выше, т.е. менее открытое и активное выражение

пропагандистских мотивов. Это дает современным потребителям информации (включая ту, которую Ма-теуш Моравецкий преподнес в своей статье, и подробного рода) надежду на то, что опыт пропаганды в гитлеровской Германии не повторится.

Описок источников

1. Грицанов А. Постистория. Энциклопедия. Минск: Книжный дом, 2001. URL: http://www.infoliolib.info/philos/ postmod/ (дата обращения: 15.03.2020).
2. Дацишина М. Совращение нации. Дискурсивное оружие нацистов. ВестникКазнпу. 2011;(29-2):25-44.
3. Дымарский В., Рыжков В. Лица войны. М.: Эксмо; 2018. 240 с.
4. Луман Н. Реальность массмедиа. М.: Праксис; 2005. 256 с.
5. Моравецкий М. Moscow&s Holocaust revisionis. Politico. 2020. URL: https://www.politico.eu/article/moscows-holocaust-revisionism-world-war-russia-auschwitz-nazi-germany-soviet-union/ (дата обращения: 06.02.2020).
6. Геббельс Й. Коммунизм без маски. 1935. URL: https://www.rulit.me/books/kommunizm-bez-maski-read-303269-3.html (дата обращения: 06.02.2020).
7. Московичи С. Век толп. М.: Центр психологии и психотерапии; 1998. 480 с.
8. Фрейд З. Психология масс и анализ человеческого «Я». М.: Азбука-Аттикус; 2015. 192 с.
9. Мэдсен Пири. Железные аргументы. Победа, даже если ты не прав. СПб.: Питер; 2013. URL: https://www.litmir. me/br/?b=215475p=1 (дата обращения: 13.02.2020).
10. Геббельс Й. Большевизм в теории и на практике. 1936. URL: http://zarubezhom.com/gebbels2.htm (дата обращения: 07.02.2020).
11. Казаков М.А. Псевдонаука как превращенная форма научного знания: теоретический анализ. Философия науки и техники. 2016;(21-2):130-148.
12. Савельева И. М., Полетаев А. В. Знание о прошлом: теория и история: В 2 т. СПб.: Наука; 2003. URL: https://www. gumer.info/bibliotek_Buks/History/savel/index.php (дата обращения: 13.02.2020).

References

1. Gritsanov A. Postmodernism. Encyclopedia. Minsk: Bookhouse; 2001. URL: http://www.infoliolib.info/philos/ postmod/ (accessed on 15.03.2020). (In Russ.).
2. Datsishina M. Seduction of the Nation. Discursive Weapon of Nazis. VestnikKaznpu. 2011;(29-2):25-44. (In Russ.).
3. Dymarskij V., Ryzhkov V Faces of War. Moscow: "E"; 2018. (In Russ.).
4. Luhmann N. Reality of Mass-Media. Moscow: Praksis; 2005. (In Russ.).
5. Mateusz Morawiecki. Moscow&s Holocaust revisionism. Politico. 2020. URL: https://www.politico.eu/article/moscows-holocaust-revisionism-world-war-russia-auschwitz-nazi-germany-soviet-union (accessed on 06.02.2020). (In Russ.).
6. Goebbels J. Communism without a mask, 1935. URL: https://www.rulit.me/books/kommunizm-bez-maski-read-303269-3.html (accessed on 06.02.2020). (In Russ.).
7. Moskovichi S. The age of Crowds. Moscow: "Psychology and Psychotherapy Center"; 1996. (In Russ.).
8. Sigmund F. Group Psychology and the Analysis of the Ego. Moscow: Azbuka-Attikus; 2015. (In Russ.).
9. Madsen Pirie. Iron Arguments. A Victory, Even if You Are Not Right. St. Petersburg: Piter; 2013. URL: https://www. litmir.me/br/?b=215475p=1 (accessed on 13.02.2020). (In Russ.).
10. Goebbels J. Communism in theory and practice. 1936. URL: http://zarubezhom.com/gebbels2.htm (accessed on 07.02.2020). (In Russ.).
11. Kazakov M. A. Pseudoscience as a Converted Form of Scientific Knowledge: Theoretical Analysis. Filosofiya nauki i tekhniki. 2016;(21-2):130-148. (In Russ.).
12. Savel&eva I.M., Poletaev A. V. Knowledge about the Past: Theory and History. In 2 vols. St. Petersburg: Nauka; 2003. URL: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/savel/index.php (accessed on 13.02.2020). (In Russ.).
ПРОПАГАНДА ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ ПОСТИСТОРИЯ НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ КВАНТИТАТИВНОСТЬ МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ АРГУМЕНТ К НЕВЕЖЕСТВУ ЛЖЕНАУКА ВИКТИМИЗАЦИЯ propaganda
Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты