Спросить
Войти
«Онтологическая безопасность» и ее границы в современном обществе
Баринов Дмитрий Николаевич
доктор философских наук доцент, профессор кафедры, Смоленский государственный университет 214000, Россия, Смоленская область, г. Смоленск, ул. Пржевальского, 4
Barinov Dmitrii Nikolaevich Doctor of Philosophy
professor of the Department of Social Studies at Smolensk State University 214000, Russia, Smolenskaya oblasf, g. Smolensk, ul. Przheval&skogo, 4, kab. Sotsiologii
И novalenso@mail.ru
Статья из рубрики "Актуальный вопрос"
Аннотация. Статья посвящена проблеме «онтологической безопасности» в современном обществе. Введенный Э. Гидденсом термин «онтологическая безопасность» отражает одно из фундаментальных условий жизнедеятельности общества, обеспечивающих непрерывность повседневных взаимодействий и формирующих необходимое для обыденной жизни чувство защищенности. Предметом исследования являются макросоциальные условия и факторы, порождающие неопределенность повседневной жизни и выступающие индикаторами границ «онтологической безопасности», пересечение которых разрушает чувство защищенности Исследование опирается на идею о том, что в обществе как сверхсложной социальной системе в силу действия объективных факторов, осложняющих управление системой, сохраняются условия для возникновения спонтанно-стихийных процессов, которые полностью не покрываются сетью институционально кодифицированных отношений и выступают основой деформации «онтологической безопасности». Теоретической основой исследования послужили социологические концепции доверия, теория «общества риска», структурно-функциональный подход. Анализ условий и предпосылок эрозии «онтологической безопасности» основывается на социологической традиции критического анализа общества, позволяющего сформулировать «диагноз современности» (Э. Фромм, У. Бек, Э. Гидденс, А. Турен, З. Бауман, Ю. Хабермас и др.).В статье делается вывод о том, что в современном динамично развивающемся обществе действуют факторы, провоцирующие возникновение неопределенности, которая подрывает основы «онтологической безопасности». К числу этих факторов относятся: социальные изменения, кризисные явления в общественной жизни, иррациональные аспекты общественной жизни, усложнение общества и формализация социальных отношений, границы социального и обыденного познания.
DOI: 10.25136/2409-7144.2017.9.23996
Дата направления в редакцию: 29-08-2017
Дата рецензирования: 24-08-2017 Дата публикации:
Abstract. This article is dedicated to the problem of "ontological security" in modern society. The introduced by A. Giddens term of "ontological security" reflects one of the fundamental conditions of social life, which ensure the continuousness of daily interactions and the form the necessary for the ordinary life sense of security. The subject of this research is the macrosocial factors and conditions that generate the uncertainty of ordinary life, as well as manifest as the indicators of limits of the "ontological security", the overlap of which disturbs the sense of security. The research leans on the idea in such unsurmountable social system as the society, due to the efficiency of objective factors complicating the system&s management, retain the conditions for emergence of the spontaneous processes that are not completely covered by the network of institutionally codified relations, and manifest as the foundation of deformation of the "ontological security". The analysis of factors and prerequisites of erosion of the "ontological security" is based on the sociological tradition of critical analysis of the society that allows formulating the "diagnosis of modernity" (E. Fromm, U. Beck, A. Giddens, A. Touraine, J. Habermas, and others). A conclusion is made that in the modern dynamically developing society, operate the factors that instigate the emergence of uncertainty, which undermines the foundations of the "ontological security". Among these factors are: the social changes, crisis phenomena in social life, irrational aspects of social life, complication of society and formalization of social relations, boundaries of the social and ordinary cognition.
В работе «Устроение общества. Очерк теории структурации» английский социолог Э. Гидденс обозначает предметом социальных наук исследование социальных практик, упорядоченных в пространстве и времени. Последовательный анализ социальной реальности, идущий от понятий «социальные действия», «деятель», «деятельность», подводит к проблеме повседневных взаимодействий. Повседневность характеризуется Э. Гидденсом через понятие «рутинизация», которое объясняет наличие в социальной жизни типовых форм взаимодействий и взаимоотношений. Важным признаком рутинизации повседневности выступает непрерывность и протяженность мира, целостности собственной личности, обыденной жизни, протяженность как «непрерывный
поток деятельности» —С—128]. Эта непрерывность производна от многократного повторения действий, которое в итоге формирует чувство «онтологической безопасности». Основу последней составляет «автономность человеческой деятельности
в рамках предсказуемой рутины социальных действий и взаимодействий» [5, С 116"". Нарушение рутинной основы обыденной жизни, подрывающее привычный характер действий и взаимодействий, порождает психологическую напряженность и тревогу, а в критических случаях - перестройку и реконструкцию личности.
В рассуждениях Э. Гидденса о сущности повседневности и «онтологической безопасности» обнаруживается противоречие. С одной стороны, он признает, что повседневная жизнь является частью воспроизводства институционализированных практик, что рутина повседневной жизни выступает основой сложных форм «социентальной организации». С другой, Э. Гидденс полагает, что не все связи и отношения в обществе производны от повседневной жизни, они могут быть поняты
посредством обращения к системно-структурной интеграции [5, С 385"".
Поэтому Э. Гидденс доказывает, что рутина не тождественна стабильности. Рутина повседневной жизни может сохраняться и в условиях глобальных социальных изменений, радикальных преобразований общества, таких, как социальная революция. В то же время он признает, что «власть рутины» подвергается «испытанию», когда объектом изменений и трансформаций становится сама обыденная жизнь [5, С 145"". Если использовать терминологию самого Э. Гидденса, вероятно, рутина начинает разрушаться в тех ситуациях, когда под угрозой оказывается протяженность как непрерывность личности и обыденной деятельности. Но протяженность повседневности не может быть изолирована от протяженности и обратимости времени социальных институтов. В этом случае следовало бы говорить о двух параллельных реальностях. Отчасти это так, что признает и сам Э. Гидденс, ссылаясь на работы М. Фуко. Даже в условиях самого строгого тюремного заточения заключенные имеют возможность контролировать повседневность. И в то же время, по мысли Э. Гидденса, социальные системы «одновременно выражают и отображаются в рутине повседневной жизни, опосредуя
физические и сенсорные свойства человеческого тела» [5, С 83"". Именно так и решает обозначенное противоречие Э. Гидденс. Следуя этой логике, социальные институты и обыденную жизнь можно представить, как две пересекающиеся, но не совпадающие окружности. Институциональный порядок, хотя и не покрывает собой повседневность, но создает условия для многократного повторения действий, их типизации, что делает жизнь в обществе непрерывной, протяженной и обратимой по сравнению с жизнью отдельного индивида.
Обобщая идеи, изложенные Э. Гидденсом, можно полагать, что «онтологическая безопасность» - это социально-психологическое состояние безопасности индивидов, возникающее в условиях хабитулизации окружающего мира и существующее как нечто само собой разумеющееся внутри повседневной реальности. Одним из условий «онтологической безопасности» является доверие к внешнему миру, имеющее психологические корни. На базе доверия к матери у ребенка формируется доверие к окружающей реальности (Э. Эриксон, К. Хорни) и, в частности, как утверждает В.П. Зинченко, доверие к «абстрактным системам». Иными словами, отсутствие враждебности, как и тревожности в ходе взаимодействия индивида с социальными институтами сходно с психологическим доверием ребенка к матери. Социологические исследования показывают, что уровень доверия к институтам общества коррелирует с уровнем страха. Чем ниже доверие к институциональному порядку, тем выше уровень тревоги и страха
Несмотря на то, что многие исследователи отмечают, что доверию сопутствует определенная степень неуверенности, а само доверие включает в себя риск, то есть что институциональный порядок не избавляет полностью от тревоги и страха (Н. Луман, А.
Селигмен, П. Штомпка) [38; 40; 42; 43"", следует упомянуть и другую точку зрения (Ф. Фукуяма), согласно которой институционально-культурные основы социального взаимодействия и правопорядок избавляют от рисков и непредсказуемости социальные контакты с незнакомцами ИИ.
Поэтому если тревога, с точки зрения Э. Гидденса, - это индикатор нарушения повседневности, то тревожные состояния, охватывающие большие группы населения в ситуации появления угрозы общественным ценностям I22", могут свидетельствовать о нарушении привычного хода повседневной жизни, а также о потенциальных угрозах, разрушающих доверие и «онтологическую безопасность».
Возникновение парадигмы «общества риска» как ответ на динамику общественной жизни свидетельствует о том, что в современном обществе появляются новые, неизвестные ранее опасности, которые становятся неотъемлемой частью повседневности (У. Бек), или, как выразился бы Э. Гидденс, «соприсутствуют» обыденности. Возьмем, к примеру, страх перед преступностью, которая непосредственно «соприсутствует» повседневности, способна вторгаться в нее. Источником такого страха может быть личный индивидуальный опыт, дискурс СМИ или реальность, в которой преступность превращается в действующую угрозу. Но неконтролируемый рост преступности говорит о неспособности соответствующих структур решить проблему преступности. То есть речь идет о дисфункциональности институционализированных практик. Таким образом, у «онтологической безопасности» имеется институциональная основа, которая остается незаметной в процессе повседневной деятельности. Поэтому не только вторжение в сферу повседневности и ее деформация, но и деструктивные процессы в сфере функционирования институтов общества можно рассматривать как предпосылку расшатывания основ «онтологической безопасности», ослабления чувства защищенности, роста страхов и тревог.
В современном обществе социальное взаимодействие основано на статусно-ролевой структуре, которая позволяет сделать повседневные социальные отношения предсказуемыми и привычными. Благодаря статусно-ролевой структуре осуществляется типизация участников взаимодействия, нивелирующая их индивидуальность. Обезличивание акторов позволяет успешно взаимодействовать в типичных социальных ситуациях (в магазине, общественном транспорте, стадионе, метро и т.д.). Происходит своеобразное уравнивание всех участников интеракций, что снимает необходимость проникновения в тонкий и сложный внутренний мир других людей, который скрыт за конвенциональными нормами социальных интеракций и атрибуциями повседневной рациональности и обыденного сознания. С этой точки зрения общество представляет собой систему институционально кодифицированных когнитивных редукций, обеспечивающих успешность взаимодействия и социальных практик за счет экономии времени, необходимого для анализа мотивов, намерений участников интеракций и вероятных сценариев их действий.
В то же время поскольку между индивидами существуют различия, каждый из участников взаимодействия имеет некоторые представления о потенциальных рисках, которые могут стать реальными, превратившись в конкретные угрозы, когда исполнение социальной роли отклоняется от понятных всем акторам требований. Поэтому «онтологическая безопасность» базируется в том числе на стабильности системы социальных отношений, основывается на устойчивости воспроизводства этих отношений общественными институтами.
Социальные институты минимизируют социально-психологические издержки взаимодействия людей, потенциально относящихся друг к другу подозрительно. Я. Алстед, опираясь на фрейдистскую традицию, обосновывает идею о том, что социальные институты выполняют защитную функцию, снижая неопределенность взаимодействия, а вместе с ней и недоверие к другим акторам. «Поскольку реальные намерения каждого лица неопределенны, стороны подозревают друг друга. Для снижения неопределенности и тревоги такое отношение строится как формирование компромисса. Чтобы общаться вообще, каждое лицо, структурируя интеракции, создает образ другого. Эта картина и есть формирование компромисса, психическая защита от неопределенности. Так, для сохранения дружбы мы соглашаемся с компромиссами, что друзья лояльны, делятся друг с другом своими заботами и т.п. Таковы правила, им мы верим, чтобы поддерживать
близкие отношения» [1, С 22].
Структурно-функциональная парадигма, рассматривающая общество как систему, в которой каждая подсистема, каждый институт выполняет закрепленную за ними функцию, чем вносит вклад в процесс воспроизводства общества и обеспечение его стабильности и равновесия (О. Конт, Г. Спенсер, Т. Парсонс), позволяет объяснить происхождение доверия к институциональному порядку и чувства защищенности. Стабильное и предсказуемое функционирование институтов общества формирует уверенность в том, что через год и через пять лет деятельности институтов и их агентов будет соответствовать нашим ожиданиям, что никакой неопределенности, а значит, рисков и опасностей, не будет исходить от институтов. Однако, несмотря на абсолютизацию равновесия социальной системы некоторыми учеными (Т. Парсонс) в современном обществе сохраняются условия для спонтанно-стихийных процессов, характеризующихся неопределенностью. Эти спонтанно-стихийные процессы обусловлены природой системного целого, реальность которого не покрывается формализованными,
институционально закрепленными отношениями Как убедительно показал А.И. Пригожин, управление сверхсложной социальной системой ограничено гносеологическими и человеческим факторами. То есть, несмотря на наличие формализованных отношений, так называемая социально-психологическая структура социальной системы и так называемые (в терминологии А.И. Пригожина) «сантименты» -это те факторы, которые порождают риски, существующие под покровом сети формализованных социальных отношений ИЗ!.
В этой связи к факторам, расшатывающим «онтологическую безопасность», следует отнести такие явления, которые разрушают обратимость и непрерывность повседневности. Это факторы, создающие неопределенность как на макросоциальном (общества, подсистемы, институты), так и на микросоциальном (социальное действие и взаимодействие) уровнях. Неопределенность угрожает рутине повседневных интеракций, снижает возможности индивидуальной или коллективной активности, лишает социальную систему механизмов поддержания ее эффективности в виде неформальных каналов взаимодействия, дополняющих неповоротливость, негибкость забюрократизированной иерархической системы, порождает страх, неуверенность, недовольство, агрессию.
Можно согласиться с Э. Гидденсом в том, что повседневность относительно автономна по отношению к институциональному порядку, что повседневность способна к самовоспроизводству помимо этого порядка. Однако на границе пересечения зоны повседневности и сферы функционирования социальных институтов могут возникать дисфункции, способные оказывать дестабилизирующее воздействие на обыденную реальность, а значит, и на чувство защищенности. Если на микросоциальном уровне угроза «онтологической безопасности» проистекает из спонтанных интеракций, что
убедительно продемонстрировал в «кризисных экспериментах» Г. Гарфинкель то на макросоциальном уровне такая угроза исходит от дисфункционального характера институциональной основы повседневности. Поэтому границы «онтологической безопасности» можно рассматривать как места пересечения институциональной основы общественной жизни и повседневности, но в том случае, когда вторжение в повседневную жизнь макросоциальных процессов, дестабилизирующих основы привычного мира, способно привести к разрушению или реконструкции личности.
Обобщая ключевые теоретические положения, изложенные в основных подходах к проблеме риска —23—24—С—107-119;—25—С—135-160;—26-28], а также в концепциях критического анализа общества, позволяющего провести «диагноз современности»
можно выделить условия и факторы, разрушающие основы «онтологической безопасности», снижающие уровень доверия к существующему социальному порядку и порождающие страх перед изменением положения в нем. Подобные условия и факторы выступают в качестве индикаторов «пределов безопасности» социального порядка как на институциональном уровне, так на уровне обыденной жизни. Обратимся к характеристике этих факторов.
времени» С 39]. В силу этого инновации вызывают недоверие и наталкиваются на психологическое сопротивление. В основе такого недоверия лежит страх перед новизной, который несет угрозу привычному образу жизни, ценностям, статусу, идентичности. Еще П.А. Гольбах писал: «Уже один страх перед новизной, перед тем, с чем мы еще не освоились, заставляет нас искать опору в себе подобных» [7, С 90]. Страх перед новизной имеет различные основания. Это может быть техника, новые технологии производства, новая культурная среда, новые системы коммуникации, новые продукты. Чем динамичнее развивается общество, тем больше в нем разного рода угроз устойчивому функционированию институтов и повседневным взаимодействиям.
В традиционном обществе жизнь была предсказуема, известна, упорядочена. Знакомый и привычный мир, окружавший человека аграрного общества, не менялся на протяжении длительного времени. Укреплению чувства защищенности в доиндустриальном обществе способствовала мифология, религия, сословная структура, слабое техническое развитие. Не случайно характерной чертой мифологической модели вселенной и общественной жизни считается цикличность I20".
Однако ситуация резко изменилась в условиях развития капитализма и научно-технического прогресса, поставившего человека в ситуацию неопределенного будущего. Одиночество человека эпохи капитализма, о котором писал Э. Фромм, стало результатом разрушения институтов и корпоративных механизмов средневекового общества, которые поддерживали чувство защищенности и обеспечивали уверенность в завтрашнем дне. Растерянность человека усиливалась и тем, что теперь он не знал, кому и чему можно доверять. Главное, что невозможно стало доверять другим людям. Отсюда возникло «бегство от свободы», бегство от одиночества к тоталитарным формам общественной жизни, за которыми человек мог ощущать некоторую безопасность и доверие к базовым институтам общества -Ц8".
Применительно к проблеме девиации данный феномен описал Р. Мертон. Характеризуя такой тип девиантного поведения как ритуализм, Р. Мертон отмечал, что он возникает как стремление избавиться от потенциальной непредсказуемости, страхов и тревог за
формализованными бюрократическими предписаниями ЦШ. Пример из мертоновской теории показывает, что индивиду и социальной группе необходимы абстрактные системы, доверие к которым способно вызвать у них чувство онтологической безопасности.
В условиях социальных изменений на состояние «онтологической безопасности» способны оказывать влияние нововведения. Непрерывные изменения в различных сфер
современного общества не способствуют укреплению доверия к изменениям, к инициаторам, субъектами и результатам изменений. Изменение содержания нормативных актов, условий профессиональной деятельности, правил делопроизводства и т.д. порождает эмоциональную и социальную напряженность, а также тревожные ожидания по отношению к предсказуемости функционирования тех или иных институтов, организаций, учреждений.
Инновации, вводимые в рамках профессиональных коллективов, могут подрывать доверие к существующим нормативным стандартам и предписаниям, к коллегам внутри трудового коллектива. В ситуации нововведения может измениться распределение функций между работниками, должностных обязанностей, а вместе с ними социального статуса и дохода. В таких условиях нововведения способны активизировать механизмы сопротивления инновациям.
Наряду с психологическим и социальным консерватизмом к числу последствий социальных изменений следует отнести и обучение современного человека мобильности в различных сферах. Готовность современного человека к непрерывным изменениям чревата психологическими и социальными последствиями, о которых писал Э. Тоффлер в книге «Футурошок». Современный человек не чувствует сопричастности сообществу. Переезд в другой регион, другую страну ради работы вынуждает человека расставаться со своим жилищем, кругом знакомых и друзей, семьей, обрекает на «жизнь на колесах». В итоге человек сталкивается с тотальным, продолжительным и всепоглощающим непостоянством, которое лишает его чувства стабильности, надежности, уверенности, ибо он непрерывно вынужден встраиваться в новые форматы повседневности того
общества, которое принимает его как мигранта.
Одним из источников неопределенности, подрывающей основы «онтологической безопасности» в современном обществе, является техническое развитие. Помимо безусловных преимуществ техногенная цивилизация в качестве «эффекта бумеранга» порождает многообразные риски. Они могут восприниматься как угрозы, которые не в состоянии преодолеть общественные институты, власть и наука. В современной массовой культуре активно осваивается тема о технических средствах, которые используются для сбора информации о человеке и тотальной слежки за ним. А ситуация вокруг Э. Сноудена лишь укреп
