Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 28 (166). История. Вып. 34. С. 148-153.
Г. н. карманова
жизнь православных верующих по сводкам огпу 1930 года
В статье впервые анализируются данные сводок ОГПУ 30-х годовХХвека. Особенностью документов этого происхождения является подробная и новая информация по различным аспектам церковно-религиозной жизни православных верующих в условиях проводимой властью политики насильственной коллективизации. В частности, формы и методы антирелигиозных кампаний и отношение к ним верующих, информация о деятельности тайных монашеских общин.
Проблема деятельности силовых структур (ГПУ, ОГПУ, НКВД, КГБ) в отношении религиозных организаций становится предметом научного анализа в работах российских исследователей с конца ХХ века1. Возможность доступа к ранее засекреченным архивам, публикации секретных документов и материалов способствовали формированию источниковой базы для исследования этого аспекта государственно-церковных отношений в советский период истории России. Значительный вклад в расширение источниковой базы принадлежит Институту Российской истории РАН и Центральному архиву Федеральной службы безопасности, архивисты которых с 2001 г. осуществляют совместное издание сборника документов «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.)».
Осенью 2008 г. вышел в свет очередной, восьмой по счету том издания. Восьмой том (в двух частях) включает в себя материалы за 1930 г. Решение о составлении еженедельных сводок «о внутреннем положении Республики» для ЦК РКП (б) было принято на заседании Коллегии ВЧК 28 сентября 1920 г.2 Если предыдущие тома, последний из которых вышел в 2004 г., содержали отдельные отчеты ОГПУ с разделом «Церковники», где была сконцентрирована информация о духовенстве и верующих, то в отчетах за 1930 г. этой теме уделено гораздо большее внимание.
Репрессивная политика государства в отношении верующих стала жестче в 1930 году по сравнению с 1922 годом. Это было связано с тем, что в свою решающую фазу вступила
коллективизация, религия же рассматривалась властями как серьезное препятствие на пути раскулачивания и создания коллективных хозяйств. 11 февраля 1930 г. ЦИК и СНК приняли постановление «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений». В «целях борьбы с попытками враждебных элементов использовать религиозные объединения для ведения контрреволюционной работы» оно предписывало государственным учреждениям при регистрации органов церковного управления исключать из них «кулаков, лишенцев и иных враждебных советской власти лиц»3. Циркулярное письмо Информационного отдела ОГПУ № 37 от 22 марта 1930 г. «О состоянии и перспективах церковного движения и очередных задачах органов ОГПУ» также требовало всемерно способствовать дальнейшему разложению Православной Церкви путем стимулирования церковного раскола4.
Обзоры и сводки ОГПУ о положении в СССР, которые готовились в 1930 г. для руководства страны, содержат уникальные материалы о том, как относилось население к закрытию православных церквей и храмов, и о том сопротивлении, которое оказывалось проводимой государством антирелигиозной политике.
Сводки сообщают о реакции населения на антипасхальную кампанию. В 1929 г. анти-рождественские и антипасхальные кампании фактически вновь, как и в середине 1920-х гг. приняли общеобязательный характер. Сводки ОГПУ фиксировали «отрицательные моменты во время антипасхальной кампании»5. Пасха
в 1930 г. приходилась на воскресение 20 апреля. Воскресения оказывались рабочими днями в связи с введением в 1929 г. непрерывной рабочей недели. 9 апреля на Ленинградской фабрик «Красное знамя» было сорвано собрание рабочих, где агитировали не праздновать Пасху. «Докладчик вынужден был оставить собрание» - говорится в сообщении6. Фиксировались массовые случаи отказа рабочих выходить на работу в пасхальные дни. Однако сравнение статистических данных, приводимых в отчетах ОГПУ7, и данных, приводимых в профсоюзных сводках, показывает, что данные в сводках ОГПУ не учитывают все данные и оказываются заниженными. Материалы архива ЦГА СПб дают картину более массовых прогулов в пасхальные дни на заводах и фабриках Ленинграда8.
В 1930 г. государственные органы попытались организовать массовые выступления рабочих против «крестового похода», объявленного Папой Римским. 2 февраля 1930 г. Пий XI призывал к «крестовому походу молитв» во искупление грехов преследователей религии и осудил антирелигиозную компанию и арест священников9. В СССР это стали трактовать как призыв к войне против большевиков. В связи с этим ОГПУ проводилась большая работа, в рамках которой было опубликовано интервью митрополита Сергия иностранным журналистам, в котором он отрицал факт гонений на религию в СССР. 14 февраля 1930 года Политбюро ЦК ВКП (б) постановило: «Поручить тт. Ярославскому, Сталину и Молотову решить вопрос об интервью»10. 16 февраля в газетах «Правда и «Известия» от имени Заместителя Патриаршего Местоблюстителя было опубликовано интервью в виде ответов на вопросы журналистов. Недавно проведенное текстологическое исследование черновых текстов интервью, обнаруженных в Архиве Президента РФ, показывает, что вопросы и ответы, содержащиеся в интервью, были заранее составлены Е. Ярославским и отредактированы И. Сталиным и В. Молотовым11.
Опубликованные отчеты свидетельствуют о нежелании советских людей выходить на демонстрации против «крестового похода», сдавать деньги на оборону от него. Типичным мнением, выражавшимся по этому поводу, было: «Предлагаете идти на демонстрацию вас защищать, а ничего не даете». «Разве вы церкви не закрываете? Нужно раньше на-
кормить, а потом звать на демонстрацию»12. Нежелание поддержать митинг против «крестового похода» фиксировались в Западной области (г. Ржев и др.)13. «Советская власть испугалась выступления папы. Еще один такой нажим - откроют церкви», -говорили некоторые рабочие14.
Если в предыдущие годы, особенно в 1922-1924, в информационных сводках ОГПУ значительное внимание уделялось деятельности обновленцев, то в за 1930 г. их деятельность совершенно не интересовала составителей сводок. Они упомянуты лишь однажды в связи с передачей им православного храма на Урале: «В поселке Уфалейского завода 19 марта имело место выступление верующих (до 100 человек) на почве передачи обновленцам тихоновской церкви. Толпа ворвалась в церковь, выгнала обновленческого священника и других лиц»15. Еще 15 октября 1926 г. прихожане поселка Уфалейского завода обратились к митрополиту Агафангелу (Преображенскому), сообщив, что у них в поселке два храма: Спасо-Преображенский собор - тихоновский, а в Троицкий храм - григорианский16. Таким образом, в 1930 г. православные лишались своего единственного храма, что и вызвало протесты.
В 1930 г. усилился процесс закрытия храмов. Реакцию населения на эти процессы также освещают сводки ОГПУ. 26 января
На Урале, в г. Туринске «собравшаяся по набатному звону толпа (300 человек)» выдвигала требование «открыть все церкви в городе и районе»19. 30 марта в поселке завода «Нижний Серш» «толпа женщин (400 человек) потребовала открытия церкви»20. Уральские верующие прямо указывали властям на то, что их деятельность противоречит указаниям ЦК. Также на Урале, в Тагильском округе в поселке Верхне-Салдинского завода
Однако в некоторых случаях храмы продолжали действовать как результат протестов духовенства и верующих. 10 февраля 1930 г. священник с. Завидово (ныне - Тверская обл.) Дмитриев «По окончании службы произнес политическую речь, в которой призывал верующих «крепче сплотиться вокруг церкви и всеми силами не допускать ее закрытия»23. Храм не был закрыт и действовал на момент немецкой оккупации в 1941 г.24
В Западной области «отмечалось упорное сопротивление закрытию церквей, причем, иногда волнения продолжались по несколько дней»25. Противодействие закрытию церквей отмечались в Нижегородской области и в г. Туле, где 2 июля против закрытия храма протестовало около 1500 человек26. Негативная реакция населения привела к тому, что 14 марта 1930 г. было принято постановление ЦК ВКП (б) «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении». ЦК партии требовал: «решительно прекратить практику изъятия церквей в административном порядке, фиктивно прикрываемого... добровольным желанием населения»; напоминал, что допускается закрытие церквей лишь в случае действительного желания подавляющего большинства крестьян и не иначе, как с утверждением постановлений сходов облисполкомами»27. Постоянная комиссия при Президиуме ВЦИК под председательством П. Г. Смидовича вынуждена была отменить несколько решений о закрытии храмов. Так,
Одной из самых распространенных тем,
о которых говорилось в сводках ОГПУ, был вопрос о снятии колоколов. 6 декабря 1929 года секретариат ВЦИК принял постановление «Об урегулировании колокольного звона в церквах», где предписывалось: «.предоставить право регулирования колокольно-
го звона при отправлении культовых служб горсоветам и районным исполнительным комитетам...»29 Процесс снятия колоколов также вызывал массовые протесты населения. В одном из отчетов отмечалось: «(Тагильский округ). В связи со снятием колоколов с закрытой, согласно постановлению Облисполкома, церкви 23 марта в заводском поселке имело место массовое выступление. возбужденная толпа не расходилась в течение целого дня (с
надоели ».
Сводки сообщают о групповых делах, связанных с высшей церковной иерархией, которые были заведены в ОГПУ в 1929-1930 гг. В «Сводке СО ОГПУ об антисоветской деятельности политических партий и церковников за время с 20 августа по 1 сентября 1930 г.» особый раздел был посвящен ««группировке митрополита Петра Полянского». В нем отмечалось: «Вокруг административно-высланного митрополита Петра Полянского, проживающего на Урале, образовалась группировка. Наиболее влиятельны в группировке черносотенцы: архиепископ Амвросий Полянский и профессор-церковник Попов. Последние (оба) отбывают ссылку после заключения в концлагере. Под их влиянием митрополит Петр решил потребовать от своего заместителя митрополита Сергия отчет о политической деятельности последнего, ставя ему в вину «соглашательскую» по отношению к советской власти политику. Подготавливалось увольнение митрополита Сергия, взамен которого намечался целый список кандидатов (на случай ареста кого-либо из них). Приняты меры к ликвидации группировки. Митрополит Петр переводится в изолятор»32.
Информация о планах митр. Петра назначить нового Заместителя не упоминалась в источниках и очень существенна для характеристики взаимоотношений митр. Петра с митр. Сергием. Она подтверждает точку зрения свящ. А. Мазырина о том, что митрополит Петр «порицал действия митрополита Сергия»33. Архиепископ Амвросий
(Полянский) с весны 1929 г. находился в дер. Шурышкары, рядом с г. Обдорск (совр. Салехард, Ямало-Ненецкий АО), где он пробыл до 5 июля 1931 г., ведя переписку с митрополитом Петром34. Недалеко отбывал ссылку профессор Иван Васильевич Попов, он пересылал деньги митрополиту Петру, получаемые от митрополита Сергия, это продолжалось до того момента, пока митр. Петр не узнал о том, что деньги присылаются митр. Сергием, после чего отказался от них35.
Последнее известное исследователям письмо, написанное митр. Петром Сергию до ареста, произошедшего 17 августа 1930 г., датируется февралем 1930 г. В нем митр. Петр в доброжелательных тонах призывал митр. Сергия вернуться к прежним формам церковного управления. Очевидно, речь идет о тех формах, которые использовал Сергий в 1926 г. до своего ареста36. В этом письме митр. Петр отрицал влияние на свою позицию со стороны архиереев, которые отбывали ссылку в той же области37. Новые материалы ОГПУ указывают на то, что помимо известных исследователям писем митр Петра от декабря 1929 и февраля 1930 г., было и другое письмо или письма. Еще прот. Михаил Польский, которому удалось бежать в 1931 г. из СССР, сообщал о том, что митр. Петр в одном из писем писал Сергию: «Если Вы не в силах защитить Церковь, уйдите в сторону и уступите место более сильному»38. Священник А. Мазырин ввел в научный оборот текст записки, которая была направлена митр. Сергию митр. Петром летом 1930: «Прошу поглубже укрепить убеждение, что мое решение - предложить Вам исправить ошибку и устранить все мероприятия, превысившие Ваши полномочия — есть Богом благословенное и имеет обязательную силу»39. В тексте этой записки, который приводил в своих работах иг. Дамаскин (Орловский) было опущено слово «превысившие». Таким образом, содержание записки приобретало у этого автора обратный смысл - осуждение превышения полномочий превращалось в полное одобрение действий митр. Сергия40. Таким образом, содержание цитируемой сводки подтверждает данные о том, что митр. Петр принял решение о замене своего Заместителя, чему помешал арест Ме стоблюстителя.
Особое внимание ОГПУ уделяло в этот период ликвидации тайных монашеских общин. В сводке ОГПУ за август 1930 г. сообща-
лось о репрессиях в отношении прот. Романа Медведя и его паствы - «группе «тайных монахинь», созданной попом Медведем»41. В сводке отмечалось: «Бывший старший поп Черноморского флота Роман Медведь, погромщик и монархист, организовал в Москве группу «тайных монахинь». Группа состоит из довольно ответственных советских служащих (женщин). Пострижение в монахини производится на квартирах. Постриженные
продолжают носить светское платье»42. Информация об общине попала в сводку ОГПУ благодаря тому, что в числе ее членов оказались осведомители ОГПУ43. 16 февраля
Сводки сообщают также о «контрреволюционной организации церковников», которую чекисты назвали «Землекопы», руководителем которой был назван иеродиакон Нестор. Согласно сводке, «у него около 40 человек молодежи, живущей в Ленинграде, Москве, Рязани, Киеве и Тамбовском округе»44. Для того, чтобы прятаться от властей у общины имелись пещеры: «Пещеры в Кирсановском районе предназначены для того, чтобы прятаться в них, когда на верующих особенно усилится «гонение антихристово». В пещерах, по словам Нестора, запас продовольствия на несколько лет»45.
По данным составителей сборника «Современники о Патриархе Тихоне», Нестор (в рясофоре - Тихон) (Постников-Мясников Николай Нилович) был иеродиаконом ВысокоПетровского монастыря46. Один из современников писал о нем в 1926 г: «бродяжный рясофорный монах (“из Шаталовой пустыни”, как говорили про него), по имени о. Тихон. Это был тоже очень молодой человек, уроженец посада Селижарова.энергично обивавший пороги угасающих московских монастырей (мужских и женских) и своих бесчисленных неугасимых благодетельниц из числа интеллигентных пожилых дам, почему-то особенно к нему благосклонных и которых он прекрасно умел держать “в страхе Божием”, вызывая тем еще большее, с их стороны, поклонение себе и беспредельную, какую-то фанатичную, преданность до самозабвения»47.
Арестованный 13 октября 1930 г. епископ Гавриил (Абалымов) дал подробные показания о Несторе: «Он (Нестор) родился в Посаде Селижарово, 50 в. от г. Осташково Тверской
губ.. .Духовным отцом Нестора я не являюсь. он только изредка просил у меня совета в религиозных вопросах, я ему их давал»48. Сам Нестор показывал на следствии: «В тайной пещере схим[онахини] Дорофеи иногда проводилось тайное служение свящ[енниками] того же села Николаем или Михаилом, с благословения Тамбовского еп[ископа] Вассиана, он же дал и антиминс»49.
Доселе неизвестные подробности сообщают сводки за 1930 г. о «буевцах» и другом оппозиционном митр. Сергию духовенстве. Интересные сведения приводятся о епископе Варлааме (Лазаренко). С 1928 г. он представлял епископа Алексия (Буя) в горах Северного Кавказа, где был арестован в сентябре 1929 г., но бежал в Среднюю Азию, где вновь был арестован в 1930 г. и вскоре расстрелян. Согласно сводке ОГПУ, епископ Варлаам сказал: «Я не признаю декларации, потому что она призывает сочувствовать советской власти, но я давал присягу царю в верности, я воспитан в монархическом духе и люблю царя»50. Подробности нелегальной жизни епископа Варлаама, приводимые в сводках ОГПУ, подтверждаются другими источниками.
И. И. Осипова приводит выдержку из его письма: «Положение моё нелегально, живём скрытно от внешних, да и свои немногие знают. Меня всюду ищут, но Бог хранит вот уже третий год. Имеем подземный храм и полный штат служителей. Имеем возможность посвящать ставленников и управлять общинами. Жизнь Церкви не прерывается, пульс её работает, хотя и с соблюдением строгой тайны. Люди все надёжные. В ответ на репрессии мы отвечаем молчаливым протестом — открытием новых молитвенных домов и закрытых общин»51.
Материалы ОГПУ дают много новой информации о деятельности в 1928-1930 гг. других «буеувцев» в Воронежской области, где их присутствие было наиболее заметно. Епископ Алексий (Буй), по данным сводок оставил «вместо себя в Воронеже благочин-нический епархиальный совет в составе благочинного Палицына (умер) и помощника его Стеблин-Каменского52, которые совместно с адм. ссыльными священниками Гортинским53, Марчевским54 и архимандритами Бирюковым Игнатием55 и Кречковым Тихоном являлись представителями епископа Алексея по Воронежской епархии»56. Сводки сообщают подробности о нелегальной церковной жизни «буевцев» и в других областях.
Сводки ОГПУ за 1930 г. дают подробную, зачастую совершенно новую информацию и по другим аспектам церковной жизни в условиях нараставших гонений. Как любой источник, сводки нуждаются в анализе с учетом других сохранившихся источников, однако изучение отдельных сообщений ОГПУ, цитированных выше, приводит нас к убеждению, что опубликованные сводки - в значительной степени достоверный источник, существенно расширяющий представления об этом сложном периоде государственно-церковных отношений.
Примечания
: Ин-т рос. истории РАН, 2008. Т. 8. Ч. 2. С. 1404.