Спросить
Войти
В. О. БОБРОВНИКОВ
ОБЫЧАЙ, ШАРИАТ И РЭКЕТ В ПИСЬМАХ ОБ ИШКИЛЕ ИЗ ДАГЕСТАНА ХУІІ-ХІХ вв.
Одной из самых загадочных и плохо изученных норм обычного права (‘адат) в Дагестане остается ишкиль. Он давно привлекает внимание ученых. Материалы о дагестанском ишкиле еще в XIX в. начали собирать знаменитые русские историки права М. М. Ковалевский и Ф. И. Леонтович. В советское время об ишкиле не раз писали историки, этнографы и юристы. Но ученых интересовали преимущественно социальное содержание и истоки ишкиля, а не его правовые формы. Данная работа представляет попытку проанализировать ишкиль как меняющуюся обычно-правовую практику в историческом контексте эпохи российского завоевания Северного Кавказа, от которой дошло большинство арабских документальных источников об ишкиле.
У читателей, знакомых с последними исследованиями по обычному праву, название статьи может вызвать ассоциацию с серией работ о баранте в Казахской степи американского историка Виктории Мартин (Маггіп 1997; 2001). Сделано это намеренно. В истории ишкиля и баранты немало общего. К тому же мой подход близок к методике Мартин. Но я совсем не хотел переложить для Дагестана предложенную американской исследовательницей модель превращений обычного права в колониальной империи. Наоборот, судьбы ишкиля неплохо показывают, что ход развития обычного права в горах Северного Кавказа не обязательно повторял путь, по которому оно пошло в Казахской степи. Правовая действительность и политика империи на ее мусульманских окраинах была гораздо мозаичнее, чем обычно думают. Избранный ракурс позволил мне затронуть несколько загадок, связанных с ишкилем в Дагестане. До сих пор не определено, что это: преступление, самоуправство или право? А если право, то какое и для кого? Как иш-киль относился к баранте, и как он менялся по мере русского завоевания? В чем сходство и различие отношения к ишкилю со стороны шариатского движения ХУІІІ-ХІХ вв., имамата Нагорного Даге-
История и современность, № 1, март 2010 78-98
стана и Чечни, чиновников Российской империи? Какие средства употреблялись при борьбе с ним? Что можно сказать о наследии ишкиля в регионе?
Пытаясь найти ответы на поставленные выше вопросы, я обратился к обширной переписке об ишкиле, которая велась в XVII-
XIX вв. между сельскими общинами, их союзами, ханствами, русскими военными и гражданскими чиновниками на Северном Кавказе. Большинство писем написано по-арабски и еще не переведено на русский язык. Публикации отдельных документов в лучшем случае имеют археографическое описание рукописей без анализа их правовой формы и содержания. Источники по истории ишкиля включают несколько типов. Первая и самая многочисленная их группа - это письма по поводу конкретных случаев взимания ишки-ля. Ко второму типу относятся различные законодательные акты - от договоров (араб. иттифак) до кодексов обычного права (араб. даф-тар), включая знаменитые Гидатлинские адаты и Кодекс Рустем-хана. Важную дополнительную информацию несут фетвы об ишкиле местных мусульманских правоведов, дореволюционное делопроизводство и законодательство, а также этнографические описания.
Используя в равной мере все перечисленные выше группы источников, я опирался в основном на неопубликованные документы Рукописного фонда Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии наук (РФ ИИАЭ. Ф. 16 (Письма). Оп. 1. № 1260-1310; Оп. 2. № 402; Ф. 1. Оп. 1. Д. 286, 289, 426, 444) в Махачкале, где хранится несколько сотен оригиналов писем об ишкиле, их бесчисленные копии XIX-XX вв. и десятки адатных кодексов из Нагорного Дагестана на арабском и тюркских (кумыкском и староосманском) языках.
Ишкиль и баранта
Прежде всего нужно определить, что понимали под ишкилем. По крайней мере с XV в. этим понятием в Дагестане называли право истца напасть на односельчан ответчика и захватить их собственность или их самих, с тем чтобы заставить ответчика выплатить просроченный долг или удовлетворить истца исполнением иного рода обязательств. Такая своеобразная форма рэкета имела параллели в обычае, известном в Большой Кабарде и Черкесии на Северо-Западном Кавказе, а также Казахской степи под тюркским названием баранта (Радлов 1861: 1481) (иначе барамта, барымта).
Между ними были и существенные различия, о чем я подробнее скажу ниже. Пока же важно определить содержание судебных исков об ишкиле.
Среди писем об ишкиле можно выделить четыре большие группы дел. Это: I) частные обращения заимодавцев к должникам из других общин с требованием вернуть долг под угрозой ишкиля; II) ответные иски общин ответчика о выкупе арестованного имущества и людей; III) тяжбы по поводу ишкиля на уровне и при посредничестве союзов общин (араб. джайш, нахийа, «вольных обществ» в терминологии русских авторов начала XIX в.); IV) дела горской знати против общинников-узденей, захвативших в ишкиль их имущество или подданных. Группы эти отражают четыре уровня судебной власти и права в иерархии местного мусульманского общества. Большинство документов относится ко 2-й и 3-й группам. Вот характерные примеры писем об ишкиле:
«От Рамазана Баршамайского...1 Аци Харахинскому2.
Мир Вам, милость и благословение Аллаха. Да хранит Вас Аллах от сатанинской злобы. Аминь3.
С получением этого письма вышли долг, ссуженный тебе согласно твоему договору и известный моему кунаку [по имени] Уцисай, подателю сего письма. Иначе я возьму через него ишкиль, как разрешено брать. Остальное ты услышишь из уст подателя сего письма. И обратно4 привет.»5
«Хаджжи-Муса из Караха, проживающий в селении Гоцатль, желает вечного мира членам сельского суда (‘укала’) и общине (джама‘а) селения Кахаб-Росо6.
О, правосудные и справедливые люди! Велите вашему односельчанину Мусе отдать [причитающийся] мне долг размером в один гуруш1 в руки подателя сего, вашего односельчанина Мухаммада сына Сулаймана, который является держателем моего ишкиля (сахиб ишкили), или же пусть придет в селение Гоцатль, где, по [нашему] договору (ва‘д), должен быть уплачен долг. Если он не отдаст [долга] и не придет, то я не верну ишкиля через подателя сего письма.» (Рф ИИАЭ. Ф. 16. Оп. 1. № 1276)8.
«Мир вам, милость и благословение Всевышнего Аллаха!
От старшин (ар-ру ’аса ’) Кудали их благородным братьям имаму и старшинам Миатли (авар. Магіалал)9. Да исполнит Аллах ваши помыслы!
Пошлите к нам Исил (авар. «Исаева») Мухаммеда, а мы пошлем вместе с ним известного справедливостью человека в [союз селений] Каралал, с тем чтобы, по показаниям его кунака (дайфи-х), была установлена истина в отношении вора. Так пусть он (здесь Исил Мухаммед. - В. Б.) поклянется вместе с тем, кто окажется с ним, и завершат [тяжбу]10 для возвращения ишкиля без отговорок. О том, что произойдет (на суде. - В. Б.), вы узнаете от Ибрахима. Для вас это лучшее. Будьте здоровы!» (Там же. № 1267)11.
«Белое село») - другое аварское селение за пределами Хунзахского плато, тоже относившее-
ся к Аварскому ханству.
«От великих и справедливых старшин (араб. руаса ва-кубара ва-урафа) Сиуха (авар. Сахъал) великим и справедливым старшинам и всему обществу Килатли (авар. Килал)12 бесконечные и бесчисленные приветы.
Узнайте, что податель этого письма Мухаммед Ханилав - близкий родственник убитого. У него есть [право] за свой тухум убить убийцу и преследовать его. Нельзя брать ишкиль в иске против убийцы. Так прикажите вернуть его осла, если вы справедливы.» (РФ ИИАЭ. Ф. 16. Оп. 1. № 1261)13.
«Большинство жителей общины (джама ‘а) Гоор (авар. Гьаал), а в особенности Гитинав (авар. Гьитіинав), желают большинству жителей благословенного общества Аймаки14, и в особенности Хаме (авар. Хіама), мира, милости и благословения Всевышнего Аллаха. Аминь.
Мы хотим уведомить вас, что провели расследование, разыскивая в нашем селении человека, который захватил кинжал у вашего односельчанина в виде ишкиля (бисм ал-ишкил), но не нашли его и не выяснили, кто это был. Поскольку обстоятельства сложились так, прикажите вашему односельчанину вернуть кинжал нашего односельчанина в руки подателя сего письма. Мы же постараемся сделать [то же самое] для вашего односельчанина, как это водится между людьми. [Имущество] напротив увеличится, если будет угодно Всевышнему Аллаху! Остальное и приветы вы услышите из уст подателя сего.» (Там же. № 1269)15.
«От правителей (араб. вула) Цудахара правителям Усиша16.
Привет вам и милость Аллаха!
Велите вашему односельчанину освободить ишкилей, потому что он захватил их противозаконно. Ведь один из ваших односельчан присягнул за другого, его свидетельство принято и выслушано даргинцами17. Было решено повиноваться. Решение же даргинцев вынесено согласно его свидетельству. Будьте здоровы!» (РФ ИИАЭ. Ф. 16. Оп. 1. № 1263)18.
«Кади и знать (кубара’) Цудахара приветствуют благородного имама кади Акуша.
Велите вашим односельчанам послать кого-либо забрать алым19 за то, что случилось между даргинцами, и освободить ишкилей (аша’кил). Поистине вы поймете из этого немногого многое.» (Там же. № 1262)20.
«Благородный господин правитель (хадрат ал-амир) Эльдар-хан-бек21 желает членам сельского суда, старшинам (ал-‘укала’ ва-р-ру ’аса ’), хаджи и кади городка (балдат) Аргвани22 мира, милости и благословения Всевышнего Аллаха.
Да хранит их Всевышний Аллах от всяких бед!
Да будет вам известно, что мы захватили в ишкиль неприкосновенного (му ’мин) подателя письма из ваших односельчан (шахсу-кум), чтобы он был ходатаем ради собственности одного из наших земляков Салмана, захваченной вами в ишкиль, а затем отпустили его по просьбе его кунака, поручившегося возместить причиненный нам ущерб (даман). Салман требует вернуть ружье и шашку, взятые вами в ишкиль. Если же вы не вернете этой собственности, то мы возьмем ишкиль и во второй, и в третий раз, доколе не будет решена и завершена эта тяжба. Это в ваших возможностях. Будьте здоровы!» (Там же. № 1272)23.
Приведенные выше документы показывают характерные случаи захвата ишкиля. Чаще всего его брали для возмещения убытков по просроченным долговым обязательствам и случаям воровства. Ишкиль также применяли в имущественных спорах между супругами из разных селений (РФ ИИАЭ. Ф. 16. Оп. 1. № 1305) и при потравах угодий скотом (Там же. № 1267 об., 1279, 1292). Брать иш-киль разрешалось только за пределами своей общины (араб. джа-ма ‘а), где местный правовой обычай, или адат, терял юридическую силу. Следуя характерным для дагестанского ‘адата нормам талиона, за утраченную вещь старались захватить равную ей: за осла - осла, за быка - быка, за коня - коня, за кинжал - кинжал, за винтовку - винтовку. Чаще всего ишкиль брали скотом и оружием. В качестве ишкиля могли захватывать и заложников-аманатов, продавая их в рабство в случае невыплаты долга. Само понятие означало, вероятно, «захват, арест»24 движимой частно-семейной собственности (мулк25).
Процедура взимания ишкиля была следующей. Сначала истец вызывал ответчика в суд своей или нейтральной общины. Если тот не являлся, в общину ответчика посылали письмо с угрозой применения ишкиля. Его нередко отвозил кунак истца, по обычаю обязанный защищать интересы своего гостя как собственные. Как «держатель ишкиля» (араб. сахиб ишкил) он часто захватывал имущество или заложников. Нападение в отличие от запрещенного адатом и шариатом грабежа на большой дороге (араб. игара) должно было производиться днем и не из засады. При этом в роли наводчиков опять же выступали кунаки. Об этом говорят суровые санкции, которые адат устанавливал за донос в чужое общество (Соглашение ободинцев... 1999: 99-100). Дело нередко кончалось примирением-маслахат (араб. сулх) и возвратом ишкиля.
ближневосточного происхождения. По времени правления Эльдар-бека можно отнести его к 1730-1740-м гг. На обороте круглая арабская печать.
М. М. Ковалевский выводил ишкиль из «родового права», но, по верному замечанию М. А. Агларова, не привел тому убедительных доказательств (Ковалевский 1890: 133; Агларов 1988: 1б2-1б3). Действительно, в наших письмах ни разу не говорится о клане (араб. кабила для нах.-даг. из перс. тухум). Организатором и жертвой ишкиля была сельская община (джама ‘а) либо включавшие ее конфедерация общин (нахийа) или даже ханство. Используя известное определение Салли Ф. Мур, эти институты можно назвать «полуав-тономным социальным полем» (Moore 1973: 720) этого обычая. Они определяли социальное пространство и тех игроков (actors), которые становились организаторами и жертвами ишкиля.
В ишкиле отразился военный характер дореформенной общи-ны-джамаата. Ее полноправным членом мог быть лишь воин, носивший почетный титул узденя. В Нагорном Дагестане и Чечне это понятие означало не военную знать, как это было в Большой Ка-барде и других исторических областях Северо-Западного Кавказа XVIII - первой половины XIX в., а свободных воинов-общинников. Военные силы общин и их объединений строились по принципу всенародного ополчения. Для отпора врагу или нападения на соседей все взрослое мужское население превращалось в военный отряд. Ополчения селений объединялись в конфедерации, а те -в сверхсоюзы или ханства. Недаром в правовых документах и переписке того времени понятия «народ», «община», «конфедерация» и «ополчение» (авар. бо, дарг. хуребо, анд. яз. игьа, груз. эри) сли-
лись. Их переводили на арабский как «войско, воины» (араб. ‘аскар, джайш, джунуд) (Бобровников 2002: 30-31, 321). Между общинами и их союзами часто случались войны. В переписке встречается понимание ишкиля как правильной войны (Соглашение танусинцев... 1999: 104).
Военная природа ишкиля роднит его с барантой на Северном Кавказе и в Казахской степи. Киргизы тоже называли баранту войной (бу нулды) (Гродеков 2000: 128). И у казахов, и у адыгов баран-тование принимало форму военного похода. Но баранта охватывала более широкий спектр явлений. Леонтович, обобщив материалы, собранные на Северо-Западном и Центральном Кавказе, выделил следующие значения этого понятия: «а) скот...; b) преступление в смысле обыкновенного грабежа, насильного отнятия и завладения чужой вещью...; с) военный захват, угон или полон людей и скота...; d) наказание в смысле грабежа или ограбления, . конфискации имущества; e) арест (до суда) чужого имущества в
обеспечение прав кредитора, также при неудовлетворенной личной обиде, материальном ущербе, воровстве...; і1) мера обеспечения исполнения судебного приговора...; g) право родных убитого до исполнения кровомщения “барантовать” имущество убийцы; наконец, Ь) право князя отбирать имущество у подвластных людей - узденей и чагар» (Леонтович 2002: 299-300).
Под ишкиль подходят только параграфы е) и і). Как уже говорилось, ишкиль не был связан с кланом-тухумом и потому не касался кровомщения. В одном из приведенных выше писем прямо говорится: «Нельзя брать ишкиль в иске против убийцы» (РФ ИИАЭ. Ф. 16. Оп. 1. № 1261). Только если при нападении случались ранения и убийства, кроме возврата ишкиля полагалось дать виру (араб. дийа, тюрк. алым). Недаром в одном из приведенных выше писем конца XVIII в. «кади и знать (араб. кубара’) Цудахара» просят акушинского кади «велеть их односельчанам послать кого-либо забрать виру (тюрк. алым) за то, что случилось между даргинцами, и освободить ишкилей (араб. мн. ч. аша ’кил)» (Там же. № 1262). У кровной мести и ишкиля в доколониальном Дагестане были четко разграниченные правовые поля. Поэтому в адатных кодексах ишкиль обычно помещали между статьями об убийствах и ранениях и штрафами за кражу и порчу собственности.
За пределами адата и шариата
Условия и порядок применения ишкиля регулировала община-джамаат. В XVII-XIX вв. шла его постепенная кодификация. Нормы ишкиля сначала определялись во внутри- и межобщинных договорах-иттифак, а затем входили в состав адатных кодексов отдельных джамаатов и их союзов. Вместе с другими нормами местного адата на судьбе ишкиля сказалась пришедшаяся на этот период борьба общинников-узденей против горской знати. Недаром в Дагестане накануне русского завоевания различались адаты об иш-киле беков и чанков , с одной стороны, и общинников-узденей -
с другой (Акт. 1999: 35). Характерный пример такого соглашения узденей был заключен в Аркасе в 1819 или 1820 г.:
«Хвала Аллаху, Господу миров! Да благословит Аллах и приветствует Мухаммеда, весь его род и сподвижников!
Это разъяснение на будущее.
Жители селений Мехтулы (кум. Магьдул), кумыков (къумукъ) и все араканцы (кум. Гьаракан) заключили соглашение27 не подвергать ишкилю тех из них, кто не входит в их общину, но решать дела и тяжбы между собой как жители одного селения.
Уплачивать [долг] с недвижимого имущества (ал-мал ас-сабит)2 согласно благородному шариату или по привычному [им] обычному праву (расм), учитывая вексель [должника], если у того есть имущество.
Если у него не имеется этого имущества, пусть должник будет взят и выдан в руки заимодавцу, головой отвечая за деньги, занятые им по договору.
Это решают кади и члены сельского суда (‘урафа ’).
На кади и членов суда, не разобравших тяжбу внутри общины, оштрафовав ответчика в рублях (р-б-л, ?), ложится выкуп (фидйа) размером в сом19 в пользу жителей селения.
Если после того, как иск был завершен ими, истец возьмет с члена чужой общины ишкиль, то на нем - выкуп размером в сом.
Если истец уведомил жителей селения в том, что его дело не решено членами сельского суда и кади, подтвердив это устным заявлением своего кунака, с которым разделял хлеб-соль30, а тот не постарался завершить его тяжбу, доведя иск до членов суда, кади и жителей селения, приложив к этому все силы, на кунака ложится выкуп размером в один сом.
Что же касается дел о воровстве, то кумыки и мехтулинцы передают их своему благородному правителю шамхалу Махди-хану31.
Они написали данную бумагу (тюрк. кагыз), согласно его фирману32 и повелению, а записали ее на собрании мехтулинцев и кумыков в Аркасе в присутствии правителя шамхала Махди-хана33 в тысяча двести тридцать пятом году от хиджры, совершенной
Пророком34.
Свидетели [тому] из Тарков - хаджи Мухаммед-Али и Абдур-рахман сын Аты; из [Нижнее] Казанище - Ахмед Черный, кадий Абдуррахман сын Абдаллаха и Абакай сын Шейха; из Карабудах-кента - Хусан-Акай, Баммат сын Муртаза-Али и Султан сын Надира, из Губдена - кадий Эльдар и Муса сын Сунгура; из Эрпели -эрпелинский хан Султан-Ахмед; из Дургели - кадий Вали и Муса-лав сын Хубая; из [Нижнего] Дженгутая - Таймаз-хан и Атав; из Верхнего [Дженгутая] - Мухамма сын Шалая; из Шуры - кадий Хасан, Али сын Паши и Осман сын Хамзы; из Параула - кадий Гасан-Гусейн; из Кадара - Муртаза-Али сын Жажи и кадий Аббас; из Охли - хаджи Мусалав и Пирбудаг; из Кулецмы - кадий Мухаммед-Амин и хаджи Омар, из Апши - Абдаллах-кади; из Аймаки35 -кадий Магриб. Аллах же - лучший свидетель!» (РФ ИИАЭ. Ф. 16. Оп. 1. № 1271)36.
Тем самым ишкиль выводился за пределы действия общинного права (араб. расм). Сфера его действия ограничивалась спорами
между общинами, их союзами и ханствами. Соглашения XVII-XVIII вв. запрещают применять его между джамаатами, объединившимися в конфедерацию-нахийа. В этом случае долг взыскивали сельские исполнители, представлявшие своего рода полицию (араб. шурата’, авар. гіелиби) (РФ ИИАЭ. Ф. 1б. Оп. 1. № 12б7 об. и др., passim). Адат узаконивал долговое рабство по отношению к неисправным должникам, выдавая их головой кредитору. Кроме того, вводились ограничения на применение ишкиля к должностным лицам общины - судьям-кади, глашатаям-мангушам, исполнителям, пастухам, ремесленникам и вынужденным много путешествовать студентам&-мута ‘аллимам. Ишкиль нельзя было брать за околицей селения ответчика. Такие правила вводили, в частности, Уцмиевы адаты в Кайтаге37.
С кодификацией ишкиля связана одна загадка. Переходя от переписки к соглашениям, а затем к кодексам, нельзя не заметить, что ишкиль постепенно пропадает со страниц общинного законодательства. В Кодексе Рустем-хана, Своде решений союза Андалал и кодексе союза аварцев «Дары цветов, дремлющих во дворе адатов селений»38 еще признается право кредитора взыскать долг при помощи ишкиля через старшин конфедерации. За противодействие захвату ишкиля или отказ принять в нем участие полагался крупный штраф (Омаров 19б8: 179-182; Памятники. 19б5: 2б5-2б7, б3). Чуть более поздние Гидатлинские адаты запрещают брать ишкиль без разрешения старшин (Гидатлинские... 1957: 20, 40), а своды Це-коба и других аварских селений, составление которых завершилось ко второй трети XIX в., не называя ишкиля, штрафуют кунаков за участие в нем (Памятники. 19б5: 99; РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. № 1б58; Хроника. 1931: бб).
Не надо думать, что к этому времени обычай исчез. По косвенным данным многие письма об ишкиле можно датировать первой и второй третью XIX в. Одно такое письмо написано шамхалом Тарковским Абу-Муслим-ханом, правившим в 183б-18б0 гг. В обширной переписке имамата Шамиля (1834-1859) мне удалось обнаружить несколько писем, так или иначе связанных с ишкилем. Сам имам не раз
выступал посредником при выдаче ишкиля в обмен на исполнение требований истца (Омаров 1997: 110, 116, 146, 174; 2002: 95). Вместе с тем знаменитый «Низам» Шамиля ни разу не упоминает про иш-киль, устанавливая денежные штрафы за воровство и обеспечение долга всем наличным имуществом (Кодекс. 1992: 13, 25-28).
Дело в том, что кодификация ишкиля пришлась на эпоху подъема шариатского движения, выступавшего против несовместимых с мусульманским правом местных обычаев, в первую очередь ишкиля. В XVIII в. отдельные дагестанские селения и их союзы заключали соглашения о приведении норм гражданского и имущественного права в соответствие с шариатом. Наиболее известны соглашения сходов союза Томурал (1710 г.), гидатлинского селения Ассаб (17411742 гг.), конфедераций Ахты-пара (до 1748 г.), Акуша (1748-1749 гг.), соглашение кумухцев с Сурхай-ханом II (1813 г.) (Айтберов 1999, ч. I: 36-37, 42, 44-71, ч. II: 105-106). Отдельные нормы мусульманского права были включены в адатные кодексы. Один из них, принятый на сходе закатальских аварцев в Агдаме в 1751-1752 гг., запрещал ишкиль даже по отношению к чужим общинам, обязывая джарцев решать имущественные иски либо по шариату, либо по адату (Хроника.. 1931: 66-67). Мусульманские правоведы пытались вывести ишкиль за пределы как мусульманского, так и обычного права.
Письма об ишкиле наводнила исламская риторика. В них зазвучали призывы отказаться от этого «недозволенного насилия» и «отвратительной несправедливости» (РФ ИИАЭ. Ф. 16. Оп. 1. № 1264). Выпады против ишкиля говорят как о делегитимизации этого обычая, так и о его устойчивости. Интересно отметить, что среди жертв и инициаторов ишкиля нередко встречались и ревнители шариата из числа сельских кади. Письма полны этими примерами. Например, акушинский кади пишет кади Шамсутдину, что украденная у того кобылица с приплодом возвращена ему, и просит его отпустить иш-киль (Там же: № 1274). Его преемник обращается к общине Чуни, прося «приказать их односельчанину отпустить ишкиль имама Куп-пы» (Там же: № 1287). Большинство писем об ишкиле написано от лица кади, защищавших интересы своих односельчан, и адресовано опять-таки кади и сельским имамам. Таким образом, даже сторонники шариатского движения были вовлечены в ишкильное противостояние.
Ишкиль на окраинах Российской империи
Российская империя также столкнулась в Дагестане с проблемой ишкиля. В последней трети XVIII и первой половине XIX в. отношение к этому явлению российских властей претерпело сильные изменения. На первых порах они смирились с барантованием и даже сами применяли ишкиль к нарушителям закона. Как верно отметил Томас Барретт, в северокавказском пограничье (англ. frontier) русские испытали сильнейшее влияние местных нравов и обычаев (Барретт 2000). Так, в 1753 г. владелец Костека Алиш-бек испрашивал у кизлярского коменданта бригадира И. Л. фон Фрау-ендорфа подтвердить «разрешение (фурман) брать барамту в Аухе», выданное им приехавшему от русских в Костек некоему Кантемиру (Оразаев 2002: 192, 193). Включаясь в систему ишкильного противостояния, комендант Кизлярской крепости И. С. Вишняков выдавал в сентябре 1783 г. людям шамхала Тарковского Муртада-‘Али временные паспорта (рус. билет, кум. йол кагызлар) на проезд через русские владения, «чтобы по дороге с ними не случился иш-киль» (Там же: 374, 375)
Но уже в первой половине XIX в. русские военные власти решительно выступали против ишкиля, характеризуя его как «самоуправство». Общее видение проблемы в этот период сильно напоминало разобранную выше политику имамата. Показательна характеристика ишкиля в примечании к русскому переводу Кодекса Рус-тем-хана (1860 г.): «Обычай этот служил поводом к беспрерывным грабежам и разбоям» (Омаров 1968: 177). Тут хорошо чувствуется типичное для того времени ориенталистское клише о дикости горцев и их склонности к разбою. К этому времени ишкиль нередко получал антироссийскую политическую окраску. Сельские общины и конфедерации на границах имамата и Российской империи использовали его как средство политического давления на горскую знать (беков, чанков) и мусульманскую элиту (кади, ‘улама’), перешедшую на службу империи. При помощи ишкиля старшины джамаатов пытались освободиться от уплаты новых податей русским.
Ситуацию времен Кавказской войны (1817-1864 гг.) неплохо обрисовывает одно из последних писем об ишкиле, в котором шамхал Тарковский Абу-Муслим-хан требует от общины Чиркея вернуть за-
хваченный у него скот, угрожая довести инцидент до сведения русских властей:
«Благородный Абу-Муслим-хан39 желает кади, справедливым и благочестивым старшинам (ал-‘укала’ ас-сулаха’), и общине Чир-кея40 мира и удачи от Предвечного Аллаха на пути искренних и верных!
Толпа ваших односельчан захватила у моих людей двадцать одну пару быков и заточила в тюрьму двух моих людей в виде иш-киля (бисм ал-ишкил). Что за отвратительное дело вы учинили с моими людьми! Ведь я никогда прежде не захватывал ничего из вашего скота и лошадей, даже из взятого у вас беками (‘умара’) Туркали41 с разрешения моего брата Шамхала42, а затем возвращенного вам согласно договору. За мной нет ни ваших лошадей, ни нарушения закона по отношению к вам. Так зачем поступать так дурно? Каковы будут последствия, если ваш поступок станет известным русским властям? [Не знаю], стараетесь ли вы обмануть нас и русских лживыми обещаниями и фальшивыми договорами или же то, о чем мы узнали (захват ишкилей. - В. Б.), есть начало расторжения обещаний и нарушения договоров. Если [верно] первое, то мы в отличие от русских не поддадимся обману. Совсем нет. Мы с русскими различаем добродетельных от злодеев. Если [верно] второе, то кто же поддержит вас, когда станет известно о возобновлении утихшей было смуты (фитна). О, возлюбленные братья, не распространяйте порока и смуты. Заставьте замолчать [голоса] порочных. Верните задержанный скот и людей, чтобы ваш поступок не заставил вас раскаяться в содеянном и не привел вас к убыткам. Хорошенько подумайте! Поистине, разум удаляет... и прочее. Будьте здоровы!» (РФ ИИАЭ. Ф. 16. Оп. 1. № 1308)43.
Приведенный документ показывает, что при принятии российского подданства сельские общины и конфедерации обещали не применять ишкиля на территории империи, что вполне согласовывалось с принципами местного адата. Рецидивы его случались, пока шла Кавказская война. Но после разгрома имамата и «умиротворения» горцев в 1859 г., подавления последнего крупного восстания в 1877 г. ишкиль терял под собой почву. С одной стороны, его противники были как в лагере русских, так и среди сторонников имамата. После окончания Кавказской войны большинство шамилевских на ’ибов и кади остались в Нагорном Дагестане на своих постах уже как чиновники введенного здесь в 1860 г. косвенного «военнонародного управления», при котором власть на местах была оставлена в руках местной элиты, поставленной после подавления восстания 1877 г. под жесткий контроль русских военных. Уцелевшая мусульманская элита общин дружно выступала за отмену ишкиля.
Что еще более важно, с окончанием русского завоевания были уничтожены полуавтономные социальные поля, в которых прежде практиковался ишкиль. Мусульманское пограничье превращалось во внутренний регион империи. К 1867 г. на территории Дагестанской области были упразднены последние ханства. Сельские конфедерации стали административными единицами девяти округов (наибства, араб. нахийат), на которые был разделен пореформенный Дагестан. Из полунезависимого военно-политического образования джамаат превращался в основную податную и судебно-административную единицу военно-народного управления, перестраиваемую в крестьянскую общину по русскому пореформенному образцу (сельское общество). Сельские ополчения были преобразованы в отряды иррегулярной жандармерии (горской ми
