Политика Временного правительства в отношении сельских предпринимательских хозяйств Западной Сибири (февраль октябрь 1917 г. )

3. Письма императрицы Александры Федоровны к императору Николаю II [Текст]. — Берлин, 1929. — Т. 1. — С. 133, 146.

КРЯЖЕВ Юрий Николаевич, доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры отечественной истории и документоведения.

Адрес для переписки: e-mail: kryazheff1958@yandex.ru

Статья поступила в редакцию 14.12.2010 г.

© Ю. Н. Кряжев

УДК 947. 083. 78 : 331. 01 КРОТТ

Омский государственный педагогический университет

ПОЛИТИКА ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ СЕЛЬСКИХ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКИХ ХОЗЯЙСТВ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

(ФЕВРАЛЬ - ОКТЯБРЬ 1917 Г.)________________________

В данной статье рассматривается аграрная политика Временного правительства. Анализу подвергается проблема взаимодействия власти и сельскохозяйственного предпринимательства Западной Сибири, принципы выстраивания взаимоотношений между ними.

Революционные события февраля 1917 г. в России, изменившие сложившийся уклад жизни общества, не могли не затронуть сферы аграрных отношений. От позиции жителей сельского сообщества во многом зависела устойчивость не только того или иного политического режима, но и всей российской государственности.

Первые известия о февральских событиях 1917 г. в Петрограде сельское население Сибири восприняло довольно сдержанно. Это было связано с тем, что для основной его массы интересны были не декларации намерений новой власти, а ее реальные действия и поступки. Но со временем сибирская деревня активно включилась в те процессы, которые происходили в стране. Уже в марте 1917 г., на различных собраниях, сходах, съездах сельское население региона выразило полную поддержку и доверие Временному правительству [1].

В период демократических преобразований в сельском локальном сообществе получили широкое распространение идеи отмены собственности на землю, требования передачи крестьянству помещичьих, кабинетских, частновладельческих, монастырских,

причтовых и церковных земель [2, 3]. Во многих наказах крестьян Томской губернии имелись прямые призывы к ликвидации предпринимательской аренды, особенно в районе кабинетского землевладения на Алтае [4]. По решению крестьянского съезда Тобольского уезда, все земли частных владельцев, за исключением тех, где велось образцовое хозяйство, так же переходили в руки трудового народа без выкупа [5].

Массовые несанкционированные порубки лесов, захваты земель сельскими общинами и отдельными крестьянами наблюдались и в других районах Западной Сибири [6].

В сложившейся ситуации Временное правительство понимало, что есть реальная угроза решения аграрного вопроса радикальными мерами. В силу этого в своем воззвании от 19 марта 1917 г. оно особо подчеркивало, что земельная реформа требует длительной подготовительной работы и открыто высказалось против любых земельных захватов [7].

Отметим, что разнообразные съезды, собрания и другие форумы сибирского крестьянства, где формулировались требования обеспечения нуждающихся землей, перераспределения кабинетских

ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (99) 2011 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (99) 2011

и казенных земель, воспринимались сельским населением не как представительные мероприятия, а как учреждения, которые немедленно решат все аграрные проблемы той или иной местности и отдадут необходимые распоряжения на места [8]. По справедливому мнению Т. В. Якимовой, принимавшиеся на съездах решения и резолюции были для крестьян документами «не менее авторитетными, чем правительственные распоряжения...» [9].

В марте 1917 г. в Западной Сибири стали создаваться новые органы власти на селе — комитеты общественной безопасности и порядка, которые выбирали волостные и сельские комитеты [10]. Временное правительство стремилось контролировать процесс создания комитетов. Для этого 19 марта 1917 г. были установлены единообразные принципы их формирования и деятельности. До конца марта временные губернские комитеты направили на места положения о выборах постоянных органов местного управления — народных собраний и исполнительных комитетов. Передача власти в руки народных собраний и исполкомов проходила довольно организованно и была завершена к июню 1917 г. [11].

На своих самых первых сессиях народные собрания приняли обращения к сельскому населению Сибири с призывом охраны земельной собственности и содействию развития сельскохозяйственного производства. По распоряжениям большинства народных собраний Томской губернии, бывшая кабинетская земля в неограниченном количестве передавалась в аренду по довольно низкой ставке [12]. Кроме того, продлевалась аренда крупным сельским предпринимателям, которые вели хозяйства на арендованных участках [13].

Более радикальные позиции занимали исполнительные комитеты народных собраний. Волостные и сельские комитеты активно включились в борьбу за ликвидацию кабинетского землевладения, санкционировали захват участков арендаторов. Например, Барнаульский волисполком потребовал осуществить реорганизацию управления Алтайского округа, расторгнуть договоры с арендаторами — предпринимателями. В последующем с созданием земельных комитетов и земств исполнительные комитеты включились в подготовку земельной реформы [10].

Следует отметить, что Временное правительство подтвердило действие ранее заключенных долгосрочных арендных соглашений. Отчуждение земель у крупных арендаторов допускалось лишь в случае ее неиспользования и только после возвращения арендаторам годовой арендной платы. Более того, региональные правительственные структуры стремились удовлетворить любое прошение или ходатайство сельских предпринимателей, помогая им в охране прав на землю. Например, летом 1917 г. в Акмолинской области имели место «аграрные трения» между местным населением и предпринимателями — овцеводами Ф. М. Остряниным, Т. М. Подковыровым, А. И. Даниленко и др. Крестьянское население предприняло несколько попыток к захвату покосов, но принимая во внимание государственную значимость данных хозяйств, Акмолинской областной земельной управе удалось мирным путем «уладить все недоразумения в этом направлении» [14].

Несмотря на такую благожелательную политику со стороны правительства, многие предпринимательские хозяйства региона страдали от земельных захватов. Так, весной 1917 г. от незаконных действий сельского населения в Т омской губернии пострадали предпринимательские хозяйства Ф. С. Пьянкова,

Н.А. Цевловского, Н.П. Ермолаева, С. Здорика и др. [15]. Многочисленные случаи захвата земель частных владельцев, арендаторов казенных, войсковых участков были отмечены в Тобольской губернии. Например, 10 марта 1917 г. крестьяне «рубили лес, били людей охраны» в предпринимательском хозяйстве И. Г. Нифонтова. В этой ситуации владелец уехал в Омск, где обратился за помощью в органы государственной власти [16].

Следует указать, что косвенно они могли препятствовать любым крестьянским земельным захватам, но на деле поддерживали требования крестьян в перераспределении конкретных земельных и лесных угодий [18]. Более того, в некоторых источниках и в литературе отмечается, что многие члены волостных земельных комитетов сами являлись активными участниками самовольных порубок леса и земельных захватов [2].

В первое время губернские земельные комитеты ограничивали свою деятельность выпуском всевозможных воззваний и обращений к населению, в которых говорилось о необходимости решения аграрного вопроса Учредительным собранием. Но со временем, для пресечения продолжавшихся захватов земли, комитеты вынуждены были принять ряд решений, призванных отрегулировать земельные отношения в переходный период и улучшить организацию сельскохозяйственного производства [19]. При этом отметим, что по решению Алтайского и Томского губернских комитетов, у частных владельцев, для обеспечения землей нуждающихся, изымались все земли, кроме тех, которые обрабатывались собственным инвентарем и скотом, без применения наемных рабочих. Причем и получающим лицам земли выделялось ровно столько, сколько они могли обработать силами своей семьи [20].

Однако губернские земельные комитеты в некоторых случаях стремились обеспечить и интересы арендаторов-предпринимателей, отменяя решения или запрещая самовольные действия местных земельных комитетов. Защищая интересы крупных сельских предпринимателей, которые имели овцеводческие хозяйства и конные заводы в Змеиногорском уезде, III сессия Алтайского губернского земельного комитета отвергла резолюцию председателя комитета Г. М. Чечуги о лишении этих хозяйств части долгосрочно арендованных земель. Более того, она приняла решение о неприкосновенности имеющихся у этих предпринимателей земельных площадей [10]. Томский губернский комитет в своем специальном постановлении особо подчеркивал необходимость оставления аренды за хозяйствами, имеющими питомники скота, опытные поля и другое культурное сельскохозяйственное производство [21].

Такая позиция губернских комитетов в целом соответствовала политике Временного правительства, особенно в отношении культурных хозяйств, которая была направлена на их поддержку и охрану от захватов и грабежа со стороны местного населения [21].

Но проблема была в том, что многие решения губернских земельных комитетов на местах не испол-

нялись. Более того, именно местные волостные земельные комитеты принимали решения об изъятии земельных угодий, сельскохозяйственного сырья и инвентаря в предпринимательских хозяйствах, признанных культурными. «Вмешательство уездных земельных органов, - по мнению В. М. Рынкова,— сводилось к попытке найти компромисс между интересами местного населения и правами владельцев и арендаторов земли. Именно поэтому захват ряда крупных частновладельческих хозяйств растянулся на несколько месяцев» [2].

В этом отношении показательна история с коннозаводчиками Томской губернии и Алтая, которые летом 1917 г. не смогли заготовить необходимого количества грубого корма для животных. Основной причиной этому было то, что крестьяне соседних деревень организованно занимали арендованные предпринимателями участки и скашивали сено [22]. Земельные органы в лице Кузнецкого уездного комитета, Томской губернской управы в этом вопросе поддержали крестьян. В итоге предпринимателям пришлось сокращать производство. К тому же постановления земельных органов о частичном возврате хозяевам сена, скошенного крестьянством с их участков, на практике не было выполненным [2].

Показательно и то, что располагавшиеся рядом поля государственного коннозаводства захвату со стороны крестьянства не подверглись и урожай на них даже не был полностью убран.

В данной ситуации примечательна и позиция волостных земельных комитетов, которые осенью 1917 г., несмотря на иное мнение в этом вопросе уездных комитетов, приняли ряд постановлений о немедленной ликвидации всех частных хозяйств в Кузнецком уезде. Тем самым были сведены на нет все попытки вышестоящих земельных органов по урегулированию отношений с частными владельцами [2].

Втянутыми в социально-экономические конфликты с волостными комитетами оказались и немецкие предприниматели Кулачинской волости Тюка-линского уезда Тобольской губернии. В марте 1917 г. владельцы 66 участков, расположенных на собственной и арендованной земле, постановили на своем сходе объединиться в административном отношении в самостоятельную волость [23].

По данным А. Э. Маттиса, на этих участках проживало 2100 человек и имелось на правах собственности и аренды 42 тыс. дес. земли [24]. Значительную часть этой земли занимали немецкие колонисты, которые смогли создать к 1917 г. средние по масштабам, но хорошо организованные предпринимательские хозяйства.

После революционных событий февраля 1917 г. немецкое население столкнулось с враждебным отношением к себе со стороны Кулачинского волостного комитета и местного крестьянства. Более того, подобное отношение распространялось не только на них, но и на русских землевладельцев и арендаторов названных 66 участков. Это свидетельствовало о том, что в основе конфликта между крестьянами, жившими на государственной земле, и предпринимателями Кулачинской волости лежали не столько национальные противоречия, сколько аграрный вопрос и социально-экономические различия [23].

Конфликтная ситуация привела к тому, что в июне 1917 г. частновладельцы и арендаторы отказались «от несения денежных платежей по всем мирским повинностям». В ответ на это Кулачинскому волостному старшине было запрещено исполнять деловые бумаги, относящиеся к частновладельцам, так же были

приостановлены все судебные дела. Учитывая сложность ситуации, сход немецкого населения волости постановил: «Ходатайствовать перед Тобольским губернским комиссаром о выделении наших участков в самостоятельную волость под названием «Бородинской», с целью создания «работоспособного волостного самоуправления, соответствующего мелкой земской единице» [25].

Социально-экономический конфликт между крестьянским населением и Кулачинским волостным комитетом, с одной стороны, и частновладельцами и арендаторами — с другой, был разрешен мирным путем только после вмешательства Тобольского губернского комиссара В. Н. Пигнатти. 24 июня 1917 г. общее присутствие Тобольского губернского управления постановило образовать с 1 июля 1917 г. из 66 участков самостоятельное сельское общество «Бородинское» и одноименную волость с местопребыванием волостного правления на участке Бородинском, выделив ее из Кулачинской [25].

К осени 1917 г. в Сибири было сформировано 8 губернских (областных) и 29 уездных земельных комитетов, которые имели программу аграрных преобразований. Эта программа включала в себя положения об отмене частной собственности на лес и землю, передачу земли в собственность всех граждан России без выкупа удельных, кабинетских, монастырских, церковных и частновладельческих земель, введение прогрессивного подоходного налога [2, 10].

Вся система земельных комитетов функционировала таким образом, что конкретные и необходимые для сельского сообщества решения принимались на волостном уровне. Уездные и губернские комитеты в значительной степени играли роль апелляционной инстанции [2, 26]. При этом волостные органы заняли ключевое место в регулировании аграрных отношений в сибирской деревне, приступив к разрешению земельного вопроса в интересах местного крестьянского населения. Санкционированная правительством установка на максимальное расширение площадей использования земельных угодий привела к стремлению перераспределить между потенциальными пользователями все ранее пустовавшие земли, невзирая на их юридический статус [27].

В изучаемый период «из-за общего распада правовых отношений» сельские предприниматели региона испытывали определенные трудности в ведении своих хозяйств. Практически у всех был дефицит рабочих. Но если эту проблему можно было решить путем привлечения труда военнопленных, киргиз, воинских команд, и такой положительный опыт имелся, да и властные структуры в этом вопросе шли навстречу, то большую опасность вызывало отсутствие у сельских предпринимателей гарантий со стороны земельных органов в том, «что их права не будут никем нарушены» и они «смогут собрать сделанный ими посев» [28]. По мнению многих предпринимателей, непостоянство местных земельных органов в земельных вопросах выступало сдерживающим мотивом не только к расширению посевных площадей, а даже к сохранению имеющегося посевного клина [29, 30].

Хозяйственные трудности периода демократических преобразований в России поставили с новой актуальностью вопрос создания в регионе представительной организации, которая защищала бы экономические интересы предпринимателей в аграрной сфере. В этом направлении сельскими предпринимателями были сделаны определенные шаги. Из источников известно, что в августе 1917 г. в Омском

ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (99) 2011 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ

ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (99) 2011

окружном суде было зарегистрировано три устава сельских союзов — Куломзинского, Марьяновского и Москаленского. Эти организации создавались для «защиты интересов своих членов» и содействия в приобретении и сбыте продукции сельскохозяйственного производства.

Самым крупным по количеству участников был Куломзинский союз, объединивший до 200 крупных сельских предпринимателей, хозяйства которых тяготели к станции Куломзино Сибирской железной дороги. Председателем правления этого союза был избран А. Г. Франк, членами правления Ф. П. Букин и Г. П. Телегин. Основные средства союза на момент его образования состояли из паевых взносов и определялись суммой до 100 тыс. р. [31].

К сожалению, более подробной информации о деятельности сельских предпринимателей в рамках этих организаций как в Акмолинской области, так и в подобных объединениях в других районах Западной Сибири в нашем распоряжении нет.

В целом отметим, что к осени 1917 г. в Сибири завершается первый цикл земельных захватов, и большая часть стремившихся к расширению своих наделов крестьян получила прирезки. По мнению современных историков, в сельском сообществе региона изменений в лучшую сторону в этот период не наблюдалось, так как с этого момента более остро стали проявляться другие противоречия [2]. Среди сельских жителей все чаще наблюдались столкновения по линиям «переселенцы — старожилы», «земледельцы — скотоводы», «арендодатели — арендаторы», «демобилизованные солдаты — не служившие крестьяне» [32; 33]. При этом земельные органы по-прежнему занимали позицию общинников в противостоянии с владельцами частных сельскохозяйственных предприятий или коммерческими пользователями казенных угодий [34]. В результате развернувшихся стихийных аграрных преобразований в сибирской деревне наблюдалось дальнейшее усиление социального на-пряжения.

После свержения самодержавия перед разными группами сибирского сельского населения стоял один очень важный вопрос, от решения которого зависело их будущее. Сибирское крестьянство не прочь было увеличить и качественно улучшить свои земельные наделы. Сельские предприниматели стремились сохранить свои хозяйства и налаженное в них сельскохозяйственное производство. И те, и другие так же мечтали о поддержке со стороны местных и центральных властей, так необходимой для успешного ведения хозяйства.

В сельском локальном сообществе новые органы власти были готовы к компромиссу, делали некоторые шаги для того, чтобы снять наиболее острые противоречия в сибирской деревне. Но к концу лета ситуация осложнилась, вышла из под контроля региональной администрации и уже напрямую стала зависеть от позиции и действий местных органов, сформированных крестьянами [2]. При этом вышестоящие земельные органы могли только санкционировать решения местных о наделении крестьян землей, захваченной у казны или у крупных сельских предпринимателей.

Библиографический список

принимателей в период социальных трансформаций конца XIX -первой четверти XX вв. / И. И. Кротт // Казахстан и современный мир: актуальные проблемы истории и общественно-политического развития (к 20-летию обретения независимости Республики Казахстан) : материалы международной научно-практической конференции. 22-23 апреля 2010 г., г. Семей / Гл. ред. Ж. К. Туй-мебаев, Б. М. Сапарбаев. - Семей, 2010. - Т. 1. - С. 118- 121.

тивы развития : материалы VII Международной научно-практической конференции, — Омск, 200В, — Ч, 1, — С, 290,

КРОТТ Иван Иванович, кандидат исторических наук, доцент (Россия), доцент кафедры отечественной истории.

Адрес для переписки: e-mail: ivkrott@mail.ru

Статья поступила в редакцию 13.10.2010 г.

© И. И. Кротт

УДК 94I571.11 «1920/30» о. А. ОЗЕРОВА

Омский государственный педагогический университет

БОРЬБА ЗАПАДНОСИБИРСКОГО ПАРТИЙНОГО РУКОВОДСТВА С ПРОЯВЛЕНИЯМИ НАЦИОНАЛИЗМА И ШОВИНИЗМА СРЕДИ ТЮРКСКИХ НАРОДОВ (1928-1936 гг.)_________________

Статья посвящена актуальной проблеме национализма и шовинизма среди тюркских народов в Западной Сибири в период 1928-1936 гг. Главное внимание в работе уделяется борьбе партийного руководства края с негативными явлениями (великодержавный шовинизм, национализм) среди коренного населения, препятствующих построению социализма. Рассматриваются механизмы пресечения шовинизма и национализма партийным руководством края как к проявившим их по отношению к представителям тюркских народов, так и внутри этнических групп. Ключевые слова: чрезвычайная политика, тюркские народы, шовинизм, национализм.

В Западной Сибири с началом чрезвычайной политики (январь 1928 г.), выразившейся наступлением Советской власти на зажиточную часть крестьянства, обострились не только противоречия между богатыми и бедными, но и национальная вражда, и великодержавный шовинизм в деревнях, аулах и юртах со смешанным населением. Ситуация усугублялась, если зажиточные крестьяне были одной национальности, а батраки, работающие в их хозяйствах, другой. Определенной частью партийных и советских работников районного уровня рекомендовалось формировать бригады, занимающиеся изъятием спрятанных излишков зерна у кулаков, из беднейших слоев населения по национальным признакам. Зачастую бригады, созданные из мусульман, конфисковали найденный хлеб у русских и наоборот. Непродуманная политика и методы хлебозаготовок усилили национальную вражду и великорусский шовинизм, ставшие серьезной проблемой не только для народов Западной Сибири, но и для руководства Сибкрайкома ВКП(б), выполнявшего решения ЦК ВКП(б) по проведению национальной политики в жизнь. Для исправления создавшегося положения в округах и национальных районах края Сибкрайком ВКП(б) возложил функции контроля на партийную контрольную комиссию, созданную при крайкоме ВКП(б). В конце 20-х - начале 30-х годов её возглавлял Ф.Ф. Ляксут-кин, а затем Л.А. Папардэ. Возросли требования к назначаемым на должности председателей окружных

и районных контрольных комиссий. Председателей районных комиссий утверждали на заседаниях окружных. Вся отлаженная структура контроля снизу доверху работала под пристальным вниманием ЦКК ВКП(б). В контрольных комиссиях рассматривались персональные дела коммунистов, обвиненных в великодержавном шовинизме или национализме. На основании выводов комиссий выносились выговоры, следовали исключение из рядов партии и освобождение от занимаемой должности. В 1928- 1936 гг. наибольшее количество дел было рассмотрено в Омской области. Партийное руководство это объясняло тем, что мусульман здесь проживает больше, чем в других областях края. Большую огласку получило «дело» Мажарова Д. А., члена партии, агротехника третьего участка по обслуживанию казахских колхозов Селивановской МТС (район не указан) Омского округа. Контрольная комиссия райкома ВКП(б) обвинила его в том, что он «с колхозниками-нацио-налами был очень груб», штрафовал их, называл лодырями, пользуясь служебным положением снимал бригадиров. Д. Мажаров был исключен из рядов партии и снят с должности. Ему был навешан ярлык «шовиниста» [1]. «За грубость, за проявления великодержавного русского шовинизма» по отношению к жителям татарской деревни Чепляровой был исключен из рядов ВКП(б) и освобожден от занимаемой должности секретаря Новологиновского сельсовета (Тарский район, Тарский округ) Кирсагов В.В. [2]. В этом

ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №4 (99) 2011 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ