Спросить
Войти

Экономические отношения между ссср и сша в первые послевоенные годы (1945 1948)

Автор: указан в статье

Ю.П. Бокарев

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ СССР И США

В ПЕРВЫЕ ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ (1945 - 1948)

В первые послевоенные годы руководство Советского Союза и лично Сталин рассчитывали на продолжение экономического сотрудничества с западными союзниками по антигитлеровской коалиции. Основания для этого давали, с одной стороны, завоеванный СССР кровью своих солдат статус мировой державы, а с другой стороны, достигнутые в годы войны договоренности руководителей СССР, США и Великобритании о послевоенных отношениях и помощи западных союзников в восстановлении советской экономики.

Поскольку разоренная войной Европа была не в состоянии помочь экономическому возрождению СССР, и сама нуждалась в помощи, основную ставку советское руководство делало на развитие экономических отношений с США. Рамочные договоренности о послевоенном сотрудничестве между СССР и США были достигнуты еще до окончания второй мировой войны. В частности во время Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (19 - 30 октября 1943 г.) американская сторона заявила, что «народ Соединенных Штатов, как мы полагаем, будет готов в полной мере сотрудничать в деле возмещения военного ущерба, нанесенного СССР»1. Тогда же было решено обсудить в ближайшее время для «осуществления будущих поставок материалов и оборудования .. объем, характер, технические детали и планы» . Наряду с этим принимались и конкретные соглашения. В частности, есть сведения о том, что Сталин и Рузвельт договорились в Тегеране и Ялте о предоставлении Советскому Союзу после войны долгосрочного американского

кредита в размере 6 млрд. долларов для нужд экономического развития и еще 4 млрд. долларов для закупок продовольствия3.

Советская концепция послевоенного политического и экономического сотрудничества с западными странами разрабатывалась в рамках созданной решением Политбюро ЦК ВКП(б) в январе 1942 г. «Комиссии по послевоенным проектам государственного устройства стран Европы, Азии и других частей мира» во главе с В.М. Молотовым. В рамках этой комиссии действовали три рабочие группы: одна готовила предложения по Западной и Северной Европе и Британской империи (А.Я. Вышинский, А.А. Соболев), другая - по Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе, Ближнему и Среднему Востоку (В .Г. Деканозов, Я.З. Суриц), третья - по Западному полушарию, Тихоокеанскому бассейну и Восточной Азии (С.А. Лозовский, К.А. Уманский). Первые предложения этой комиссии были разработаны осенью 1943 г. В общих чертах они были доложены на Тегеранской встрече «большой тройки». В январе 1944 г. И.М. Майский представил Молотову записку «О желательных основах будущего мира», в которой, в частности, придавалось большое значение укреплению дружественных отношений и развитию экономических связей СССР с США и Великобританией4.

Поскольку разоренная войной экономика СССР мало что могла предложить западным союзникам, непременным условием такого сотрудничества было получение кредитов от западных стран.

Ради этого сотрудничества СССР был готов пойти на серьезные политические и идеологические уступки5. Принимались меры по созданию нового политического имиджа СССР. Он должен был предстать не как «авангард мировой революции», а как мирное и цивилизованное государство, надежный партнер и участник мирового сообщества. В этих целях пересматривалась революционная символика и атрибутика. 15 марта 1946 г. был принят закон, по которому совнаркомы переименовывались в сове-

ты министров, а наркоматы - в министерства. И.В. Сталин так обосновывал эти изменения: «Народный комиссар или вообще комиссар отражает период неустоявшегося строя, период революционной ломки и прочее, и прочее. Этот период прошел. Война показала, что наш общественный строй очень крепко сидит и нечего выдумывать названия такого, которое соответствует периоду неустоявшемуся и общественному строю, который

еще не устоялся... Уместно перейти от названия народный комиссар к на-

6

званию министр» .

В том же направлении велась подготовка проектов Программы ВКП(б), над которыми работали четыре комиссии: 1) П. Н. Поспелова,

Д.Т. Шепилова и М.Т. Иовчука; 2) Г.Ф. Александрова, П.Н. Федосеева и К.В. Островитянова; 3) О.В. Кууссинена и Л. А. Леонтьева и 4) М.Б. Митина и П.Ф. Юдина. На проекте, представленном комиссией Митина и Юдина, есть правка и пометки Сталина. Рассчитывая на включение СССР в состав мирового сообщества и продолжение сотрудничества с Западом, Сталин выделял и вносил правку в те места проекта, в которых говорилось о демократизме советского общественного строя, выборности всех органов власти на основе всеобщего, прямого и тайного избирательного права, об ответственности органов советской власти перед народом . Митинский проект отличался подчеркнутым вниманием к вопросам дальнейшего развития демократического устройства общества. Им, в частности, предусматривалось широкое развитие законодательной инициативы снизу, представление общественным организациям права вносить в Верховный Совет СССР и Верховные Советы союзных республик проекты новых законов, а также постепенный переход к принятию всех важных вопросов государственной жизни (как в области внешней и внутренней политики и управления экономикой, порядка, так и в сфере жилищного и культурного строительства, бытового обслуживания) путем всенародного голосования8.

В трех других проектах проблема демократизации советского строя также находилась в центре внимания. В частности, в проекте Поспелова, Иовчука и Шепилова была сформулирована теория перерастания диктатуры пролетариата в общенародное государство9. Во всех четырех проектах центральными задачами партии выставлялись повышение жизненного уровня трудящихся, решение жилищной проблемы, ускорение развития легкой и пищевой промышленности. Предполагалось обеспечить каждую семью отдельной квартирой, увеличить производство и сделать общедоступным личное пользование легковыми автомобилями и т.п.10.

Проектами подчеркивался мирный характер стоявших перед страной проблем, отсутствие у нее военных экспансионистских планов. Ставилась задача мирного соревнования социально-экономических систем, всестороннее развитие международного сотрудничества.

По заданию ЦК ВКП(б) Институт мирового хозяйства и мировой политики работал над проектами развития торговых связей с Европой и США, а его директор Е.С. Варга опубликовал в 1946 г. монографию «Изменения в экономике капитализма в итоге второй мировой войны», содержавшую теоретическое обоснование тесного экономического сотрудничества с Западом11. В ней утверждалось, что за годы войны западные государства перестали быть органом подавления «угнетенных масс» классом капиталистов и стали действовать в интересах всего общества. Они ввели элементы планирования и ограничивают прибыли монополий для перераспределения народного дохода в пользу малоимущих слоев обще-ства12. При этом интересы государства сталкиваются с интересами капиталистов: «Заинтересованность капиталистов в высокой прибыли и их стремление вести соответственно этому производство и во время войны находится в постоянном противоречии со стремлением государства поставить производство и потребление на службу войне». Это привело к тому, что западные государства во время войны стали ограничивать прибы-

ли монополий, регулировать их.

Общий вывод академика сводился к тому, что «вопрос о большем или меньшем участии в управлении государством будет составлять главное содержание политической борьбы между двумя основными классами капиталистического общества: буржуазией и пролетариатом. Все более усиливающаяся поляризация буржуазного общества, разделение его на два основных противоположных класса повысит удельный вес пролета-риата»13.

Таким образом, современное «буржуазное государство противостоит частным интересам монополий, действует во имя интересов всего общества». Оно охотно идет на расширение взаимовыгодных экономических отношений с социалистическим государством.

В статье «Социализм и капитализм за тридцать лет», опубликованной в октябре 1947 г., Е.С.Варга пошел еще дальше. Он заявил: «Сейчас уже редко можно встретить где-либо, за исключением США, людей, которые осмелились бы утверждать, что капиталистический общественный строй ... является желательной формой организации человеческого общества». По его словам, западное общество «признает, что существование человечества в рамках капиталистического общества возможно только при проведении социалистических мероприятий... Многие западные ученые и политики заявляют теперь, что переход от капитализма к социализму исторически неизбежен и уже осуществляется. Это не только игра словами, не только маневр»14. Поэтому политику западных государств не полностью определяют империалистические круги и финансовая олигархия, так как на них оказывают растущее влияние тред-юнионистское и фермерское движения, а также рабочие партии. Таким образом, происходит перераспределение власти между классами.

Все это полностью перечеркивало сформулированную Лениным исходную большевистскую концепцию о том, что социалистические преоб-

разования должны «опираться на военную силу, на вооруженные массы, на восстание, а не на те или иные, «легальным», «мирным путем», созданные учреждения». Этот тезис нашел отражение и в «Кратком курсе» истории ВКП(б)15. Концепция Варги шла в разрез и с теорией «диктатуры пролетариата», яростно отстаивавшейся Лениным и Сталиным в борьбе с «оппортунистами разных мастей».

Варгу трудно заподозрить в незнании основ большевизма. Поэтому предпринятая им ревизия основ официального вероучения казалась со стороны недопустимой дерзостью. Но академик этим не ограничился. Он предложил модель послевоенного устройства мира, исключавшую противоборство двух социально-экономических систем. Смысл ее состоял в том, что государства не разделялись больше на «социалистические» и «капиталистические», что с неизбежностью вело к созданию системы двух враждебных лагерей. Государства различались лишь разным количественным соотношением «буржуазных» и «пролетарских» элементов. Это соотношение определялось внутригосударственной расстановкой политических сил, противоборством политических партий, осуществлявшимся в рамках парламентской и других законных форм борьбы. Вмешательство в эту внутриполитическую борьбу извне, навязывание своего типа политического и социально-экономического устройства другим странам военными или экономическими методами полностью исключались. Из этого делалось заключение о том, что устойчивые экономические отношения между СССР и западными демократическими странами возможны и даже желательны, поскольку они создают обстановку, благоприятствующую усилению социалистических элементов внутри руководства западных

стран16.

Варга слишком хорошо знал Кремль, чтобы высказывать неугодные ему идеи. Да и нельзя было опубликовать такую кардинальную ревизию большевизма в главном государственном политическом издательстве и

органе ЦК ВКП(б) без ведома и согласия Сталина. Кремлевский вождь сознательно поручал своим проверенным кадрам озвучивать те идеи и концепции, которые ему, как гаранту «чистоты марксистско-ленинского учения», высказывать было неудобно. Поэтому можно утверждать, что именно «великий вождь и отец всех народов», желая вписать СССР в состав цивилизованных стран, дал команду партийным идеологам перейти с позиций большевизма на «платформу буржуазного реформизма» западной социал-демократии.

Подтверждение этому можно найти в многочисленных записях устных высказываний Сталина во время встреч с зарубежными делегациями. Приведу его высказывания о соотношении между демократией и «диктатурой пролетариата».

В мае 1946 г. во время беседы с польской правительственной делегацией Сталин заявил: «В Польше нет диктатуры пролетариата и она не нужна... Строй, установленный в Польше, - это демократия, это новый тип демократии. Она не имеет прецедента. Ни бельгийская, ни английская, ни французская демократии не могут браться Вами в качестве примера и об-

17

разца. Ваша демократия особая» .

В сентябре 1946 г. Сталин вновь возвращается к этой теме на встрече с лидерами Польской Партии Социалистичной: «Должна ли Польша пойти по пути установления диктатуры пролетариата? Нет, не должна. Такой необходимости нет. Более того, это было бы вредно. Перед Польшей, как и перед другими странами Восточной Европы, в результате этой войны открылся другой... путь развития - путь социально-экономических реформ. В результате войны в Югославии, Польше, Чехословакии, Болгарии и других странах Восточной Европы возникла новая демократия, совершенно отличная от демократий, установленных в некоторых странах прежде»18.

Из этих высказываний следует, что Сталин в 1946 г. противопоставлял «диктатуру пролетариата» и демократию (пусть даже и «нового типа»). Эти формы политического устройства общества исключают друг друга. Согласно же ленинской концепции «диктатура пролетариата» не противоречит демократическому устройству, ибо подавляет диктатуру «горстки эксплуататоров» ради осуществления «народоправия трудящихся масс».

Необходимым атрибутом «новой демократии» Сталин считал многопартийное устройство. Из дневника Молотова следует, что во время переговоров 13 ноября 1944 г. с венгерской делегацией по вопросу о политическом устройстве советское руководство предлагало «создать венгерское демократическое правительство... с участием представителей всех партий, представителей всех политических течений»19. В ноябре 1945 г. Политбюро ЦК ВКП(б) дало указание Ворошилову, следившему за формированием нового правительства Венгрии, не возражать против «распределения мест в новом венгерском правительстве между партиями, не настаивать на получении коммунистами министерства внутренних дел».

Сталин и его окружение критиковали те компартии Восточной Европы, которые, пользуясь присутствием советских войск и растерянностью других политических партий, стремились захватить возможно больше руководящих постов, не сообразуясь ни с опытом своих назначенцев, ни с социально-экономическими потребностями страны. В беседе с Г. Георгиу-Деж 10 февраля 1947 г. Сталин говорил: «В Румынии коммунисты взяли на себя самые ответственные и трудные посты в румынской экономике. Им казалось, что они эти посты отвоевали у буржуазии, а фактически румынская буржуазия сознательно передала им эти министерства, ибо знала трудности и желала скомпрометировать коммунистов».

Сталин придавал важное значение тому, чтобы многопартийность осуществлялась не только на парламентском уровне, но чтобы правитель-

ства также состояли из представителей разных партий. Первоначально все восточноевропейские правительства (кроме Югославии и Албании) формировались на коалиционной основе. Велась острая межпартийная борьба, которая не ограничивалась вопросами о характере и масштабах обобществления частной собственности в промышленности, об аграрных преобразованиях, но и о характере политической организации общества, принципах внешней политики.

Когда вернувшийся в Болгарию Георгий Димитров отказался вести диалог с политической оппозицией и принял решение сформировать чисто коммунистическое правительство, ссылаясь на слабую популярность некоммунистических партий и советский опыт общественнополитического устройства, Сталин выразил обеспокоенность: «Позиция Болгарского цека ... по вопросу об оппозиции вызывает сомнение. Димитров и др. видимо хотят отказаться от всяких переговоров с представителями оппозиции по вопросу формирования правительства. Такую установку нельзя признать гибкой и осмотрительной»20.

Народная демократия вошла в историю как «форма перехода» стран Восточной Европы от капитализма к социализму. Но она не была задумана так изначально. Если проанализировать высказывания Сталина 1944 -1947 гг. во время его встреч с правительственными делегациями и политиками Восточной Европы, то обнаружится его замысел создать из восточноевропейских стран «переходный пояс», социально-экономическое устройство, сочетающее в себе черты социализма и капитализма. Предполагалось, что это вызовет доверие к СССР и будет содействовать развитию его экономических отношений с западными странами и прежде всего с США.

В советологической и находящейся под ее влиянием отечественной литературе господствует та точка зрения, что СССР с самого начала стремился навязать Восточной Европе сталинскую модель социализма. «При-

крываясь необходимостью проведения демократических реформ и искоренения остатков фашизма, советское руководство искусно направляло

ход событий в нужное ему русло, чтобы привести к власти коммунистов и

21

осуществить социалистические преобразования» . Однако огромное количество фактов свидетельствует о том, что в первые послевоенные годы Сталин и его окружение, рассчитывая на мирное и выгодное для СССР экономическое сотрудничество с Западом, и не помышляли о насаждении социализма в странах Восточной Европы. Они стремились к созданию в граничивших с СССР странах политических режимов, лояльных по отношению к восточному соседу, но приемлемых и для западных союзников.

Во время приема прибывшего из США ксендза Станислава Орле-маньского 28 апреля 1944 г. Сталин заявил: «В отношении Польши у Советского Правительства нет никаких намерений вмешиваться во внутренние дела, и тем более вмешиваться в религиозные дела. Какие порядки, политические, социалистические [так в тексте, видимо, имелись в виду «социальные», - Ю.Б.] или религиозные, будут существовать в Польше — дело самих поляков. Что мы, советские люди, хотели бы иметь в Польше? Мы хотели бы, чтобы в Польше существовало такое правительство, которое понимало бы и ценило бы хорошие отношения со своим восточным

22

соседом» .

Тем не менее, американские политические круги подозревали, что вся эта «новая демократия» и многопартийность являются только ширмой. Острая полемика развернулась после ультимативного заявления Дж. Бирнса о том, что США не будут обсуждать договоров с Румынией и Болгарией до тех пор, пока там не будут созданы соответствующие стандартам западной демократии правительства, которые могут быть признаны Соединенными Штатами. И СССР согласился на предложенные изменения.

Таким образом, вопреки существовавшим на Западе опасениям, в первые послевоенные годы у Сталина не было намерений присоединить к социалистическому лагерю страны, оказавшиеся в зоне советской оккупации, превратить их в своих сателлитов. Им отводилась роль «буферной зоны», смягчавшей противоположности капиталистического и социалистического экономического устройств. Сталин считал это достаточной уступкой Западу для установления с ним прочных политических и экономических связей.

Однако среди влиятельных политических кругов США многие относились негативно к продолжению экономического сотрудничества с СССР. Первые признаки того, что их точка зрения берет верх, проявились во время советско-американских переговоров в августе - октябре 1945 г.

В мае 1945 г. США прекратили поставки в СССР по ленд-лизу, а в августе 1945 г. Г. Трумэн официально заявил о завершении поставок в связи с окончанием второй мировой войны. СССР немедленно обратился к США с просьбой о продолжении сотрудничества. 15 октября 1945 г. после долгих переговоров был подписан договор, по которому США согласились предоставить СССР кредит сроком на 30 лет в размере 244 млн. долларов для оплаты товаров, ранее поставлявшихся по ленд-лизу. Однако уже в

23

январе 1947 г. США прервали выполнение этого договора .

На переговорах об урегулировании расчетов по ленд-лизу США первоначально настаивали на выплате СССР 1,3 млрд. долларов, что составляло почти 13 % стоимости всей помощи. В то же время Великобритания должна была заплатить 472 млн. долларов - менее 2 % стоимости поставок по ленд-лизу. В последствии США снизили сумму финансовых

24

претензий к СССР до 1 млрд. долларов, а затем до 800 млн. долларов . Но все равно СССР оказался в неравноправном положении.

Ленд-лиз не был единственным камнем преткновения. Обнародованные во французской печати в 1946 г. документы о переговорах Стали-

на и Рузвельта в Тегеране о предоставлении США кредитов СССР на восстановление народного хозяйства и закупку продовольствия вызвали скандал на Капитолийском холме. Сталин явно рассчитывал на американские кредиты, но чтобы не ставить американскую администрацию в сложное положение, на запрос Кингсберри Смита ответил осторожно: «Я не помню, чтобы мною и Рузвельтом было подписано какое-либо соглашение по этим вопросам. Но, возможно, что в отдельных речах на конференции Трех что-либо в этом роде было обещано Рузвельтом»25.

Отношение руководства США и консервативных политических кругов Великобритании к продолжению экономического сотрудничества с СССР не было секретом для советских политических лидеров. Но какое-то время большие надежды возлагались на победу «реалистической линии», невыгодность конфронтации в не оправившемся от последствий войны мире. В этом плане показательно выступление В.М. Молотова на первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН 29 октября 1946 г. Он заявил о необходимости «считаться с двумя противоположными тенденциями в развитии международных отношений». Первая направлена на «мир среди народов и мирное соревнование между ними, которое означает также возможность развития все более широкого и дружественного сотрудничества и взаимопомощи между большими и малыми государствами». Такая тенденция отвечает «интересам всех миролюбивых стран». Вторая связана «с возможностью усиления в отдельных странах влияния таких агрессивных империалистических кругов, которые ради завоевания мирового господства могут пойти на бесшабашную агрессию и самые рискованные военные авантюры. Пророком такого рода империалистов является Черчилль,

у которого есть сочувствующие как в Англии, так и в Соединенных Шта-

26

тах» .

Учитывая весьма серьезные уступки, сделанные руководством СССР своим бывшим союзникам, прилагавшиеся им дипломатические

усилия ради получения кредитов, крайне необходимых СССР для восстановления разрушенного хозяйства и возвращения миллиардной задолженности по ленд-лизу, представляется весьма странным бытующее в литературе утверждение о том, что СССР, имея возможность воспользоваться значительными финансовыми ресурсами, предлагавшимися ему США по плану Маршалла, отказался в нем участвовать. Как же так? Ведь такая помощь совпадала с тем, чего ждал Кремль от Запада. А действительно ли этот отказ имел место? И действительно ли такая помощь предлагалась СССР?

Сначала рассмотрим, как этот вопрос трактуется в литературе. Из-за небольшого объема статьи я не претендую на полноту и заранее прошу извинения у авторов, чьи работы не были рассмотрены. Но надо сказать, что в большинстве случаев используются одни и те же источники, обращается внимание на одни и те же факты и тиражируются одни и те же концептуальные схемы.

Воспроизведение и интерпретация хода событий, связанных с осуществлением плана Маршалла и неучастием в нем СССР и восточноевропейских стран, с самого начала оказалось под большим влиянием политиков.

В конце 1947 г. советские политические лидеры инициировали широкую пропагандистскую кампанию по дискредитации плана Маршалла.

В частности А.А. Жданов заявил: «Существо туманных, нарочито завуалированных формулировок «плана Маршалла» состоит в том, чтобы сколотить блок государств, связанных обязательствами в отношении США, и предоставить американские кредиты как плату за отказ европейских государств от экономической, а затем и от политической самостоятельно-

27

сти» .

Жданов представил дело так, будто советское руководство никогда не оценивало план Маршалла иначе. Советские идеологи, экономисты и

историки были обязаны разделять точку зрения властей. И если для современников такая позиция напоминала ту, в которую попала главная героиня крыловской басни «Лиса и виноград», то со временем многие факты стерлись из памяти. Вся советская литература конца 1950-х - середины 1980-х годов воспроизводит ждановскую схему.

В марте 1948 г., обычно хорошо информированный и точный в изложении фактов Э.Я. Брегель в монографии по истории кредитной системы западных стран так воспроизвел ход событий: «Английское и французское правительства взяли на себя незавидную роль американского коммивояжера. В июле 1947 г. они созвали в Париже конференцию для обсуждения «плана Маршалла», пытаясь вынудить другие страны пожертвовать своим суверенитетом, и согласились на разработку общеевропейской экономической программы по указке США. СССР и страны но-

28

вой демократии отказались участвовать в работе конференции» .

Непонятно, какие конкретные факты имел в виду Брегель, утверждая, что англичане и французы действовали не в своих интересах, а выполняли волю американцев. Еще в июне 1947 г. Брегель полагал, что США не имели никакого конкретного плана, что его еще только предстоит выработать. Являлся ли тезис об «американской указке» издержками «холодной войны» или за ним стояли какие-то конкретные факты, о которых стало известно позднее?

В ответ на развернутую в советской печати критику плана Маршалла Гарри Трумэн, выступая в Конгрессе 17 марта 1948 г., заявил: «Советский Союз и его сателлиты были приглашены на Парижскую конференцию для совместного участия в выработке и принятии программы восстановления Европы. Но они отбросили это приглашение. Более того, они выразили свою враждебную точку зрения по отношению к программе, стараясь агрессивно ее уничтожить».

Если Жданову ничего не стоило переписать историю, то Трумэн не мог позволить себе грубой фальсификации. Его фраза построена так, чтобы невнимательный читатель сделал вывод: СССР отказался участвовать в плане Маршалла. Но при этом Трумэн тщательно избегает слова «отказ». Кроме того, при внимательном прочтении его речи обнаруживается несостыковка: каким образом СССР мог выразить свое враждебное отношение к программе, которую еще только предстояло разработать?

В 1955 г. в США вышло в свет посвященное плану Маршалла исследование Г. Прайса. В нем отказ СССР от участия в программе американской помощи трактуется уже как очевидный факт. Прайсу не нужно было искать доказательств. Именно так изображала события современная

29

ему советская историография . Вслед за Прайсом, многие исследователи в США и Великобритании, касавшиеся плана Маршалла, говорили об отказе СССР участвовать в нем, как о чем-то само собой разумеющимся.

В ряду этих работ, пожалуй, стоит выделить популярную, переиздававшуюся много раз, начиная с 1969 г., «Экономическую историю СССР» Алека Ноува. Автор дал себе труд заглянуть в источники. Не найдя ни официального предложения Соединенных Штатов руководству Советского Союза принять участия в плане Маршала, ни официального отказа СССР от участия в нем, Ноув использовал менее обязывающую формулировку: «Предложения плана Маршалла были рассмотрены на конференции в Париже 27 июня — 2 июля 1947 г. Молотов представлял Советский Союз, который отверг предложения и оказал давление на союзников, что-

30

бы они поступили аналогично» .

Очевидно, что Ноув не держал в руках материалы самой упомянутой конференции. Иначе трудно объяснить, почему его изображение позиции Молотова прямо противоположна той, которая выявляется из текстов его выступлений.

Можно привести еще множество работ 1960-х - первой половины 1980-х годов, но они не добавят ничего нового к рассмотренным выше. В западной литературе прочно утвердилась та точка зрения, что США предлагали СССР принять участие в плане Маршалла, но он их предложение отверг. В советской литературе проблема либо полностью замалчивалась, либо утверждалось, что США стремились с помощью плана Маршалла лишить участвовавшие в нем страны экономической и политической самостоятельности. Только со второй половины 1980-х годов начался пересмотр позиций.

Когда для советских историков был открыт доступ к советологической литературе, вера в нее была так велика, что многие восприняли западные концепции как истину. К концу 1980-х годов западная точка зрения стала излагаться в отечественных исследованиях и учебниках без ссылок и оговорок. «В послевоенный период у СССР была возможность получить дополнительные финансовые ресурсы, присоединившись к плану Маршалла. Его, как и находившиеся в поле политического влияния СССР страны народной демократии, США приглашали принять участие в этом европейском проекте. Однако политические соображения, связанные с боязнью Сталина любой внешней зависимости и сохранением автаркических взглядов на экономический рост, привели к отказу СССР от плана Маршалла, участие в котором облегчило бы восстановление народного хозяйства после войны», — писал без каких либо ссылок на источники Б.

31

А. Хейфец .

В 1990 г. в Париже был опубликован очерк истории СССР Николаса Верта. Доверие к нему отечественного истеблишмента было настолько высоким, что увидевший свет в 1992 г. ее русский перевод был рекомендованный Комитетом по высшей школе Министерства науки России в качестве учебника. Однако в вопросе об участии СССР в плане Маршалла Верт недобросовестно излагает факты. Текст его книги свидетельствует о

том, что автор не просто переписывал других историков, а действительно копался в источниках. Но тогда трудно объяснить следующие его утверждения: «В июне в Париже была проведена конференция, открытая для всех стран, в том числе и СССР. Совершенно неожиданно для всех 26 июня во французскую столицу прибыл Молотов во главе делегации, количество членов которой и их ранг давали пищу для оптимистических прогнозов. Однако через три дня советские представители выразили несогласие с американским проектом.... В конце концов 2 июля Молотов прервал переговоры, заявив, что «поставленные под контроль» европейские страны потеряют ради удовлетворения «нужд и желаний некоторых великих дер-

32

жав» свою экономическую и национальную независимость» .

Здесь сразу четыре неверных положения: 1) Конференция 26 июня -2 июля не была открытой. Это была встреча трех великих европейских держав: Великобритании, Франции и СССР. Ее официальной целью было выработать общую позицию в отношении того, в какой форме должен быть реализован план Маршалла. 2) На этой конференции советская делегация не выражала своего несогласия с американским проектом. В то время советское руководство полагало, что план Маршалла еще ничего не содержал, кроме предложения предоставить кредиты разоренным войной странам. СССР добивался таких кредитов едва ли не больше других стран Европы. 3) Говоря о «нуждах и желаниях некоторых великих держав», Молотов имел в виду не США, а Англию и Францию. 4) 2 июля было днем закрытия конференции. Советская делегация могла уйти с переговоров лишь вместе со всеми.

Несмотря на это, указанные утверждения вошли в новейшие российские учебники для вузов и общеобразовательных школ.

В 1996 г. в США увидели свет мемуары П. А. Судоплатова. По словам автора, это издание представляет собой «литературную запись моих

33

воспоминаний», произведенную Дж. и Л. Шехтер . К такого рода издани-

ям историки обязаны относиться с большой осторожностью. Известно, например, что такая же «литературная запись» воспоминаний советского разведчика Вальтера Кривицкого, произведенная Исааком Дон-Левиным, содержала большое число искажений реальных фактов и расходилась с показаниями самого Кривицкого на допросах в комиссии Конгресса США34.

Тем не менее, эти «мемуары» повлияли на позицию ряда российских историков. В частности, в изданной в 2001 г. книге А.А. Данилова и А.В. Пыжикова события излагаются так, как их представил Судоплатов. Авторы даже воспроизводят цитату из выступления Молотова 2 июля, которая должна доказать читателям, что отношение советского руководства к плану Маршалла стало негативным. При этом они ссылаются на какую-

35

то «коллекцию документов из Архива Президента» . Но ведь содержание выступлений Молотова на парижской встрече трех держав не было секретом. Их текст был опубликован.

Таким образом, можно констатировать, что по вопросу об отношении СССР к плану Маршала в литературе существует множество неясностей, недоговоренностей и противоречий.

Обычно дело изображается так, будто первым шагом к плану Маршалла было выступление 5 июня 1947 г. государственного секретаря США Джорджа К. Маршалла перед студентами Гарвардского университета. В политической практике США нет примеров, чтобы государственный секретарь выступал перед студентами с важной инициативой, не согласовав ее с президентом и влиятельными политическими кругами. И действительно, этому ответственному выступлению предшествовали два месяца разработки общей схемы плана и ее согласования в разных инстанциях Государственного департамента и с деловыми кругами.

Что же послужило толчком к разработке плана Маршалла? 28 марта 1947 г. в рамках ООН была образована Европейская экономическая ко-

миссия (ЕЭК). Ее членами стали все европейские государства — участники ООН. Основной задачей ЕЭК было содействовать экономическому восстановлению европейских стран на основе равноправного, взаимовыгодного и организованного сотрудничества всех европейских стран в экономической области в рамках сформулированных в хартии ООН целей и принципов. ЕЭК стремилась сосредоточить в своих руках всю экономическую помощь восстановлению Европы.

Все это вызвало большую озабоченность в американских деловых кругах. У США уже были столкновения с ООН, которая хотела поставить под свой контроль Международный Валютный Фонд. Это предусматривал Устав ООН, подписанный в Сан-Франциско 26 июня 1945 г. и вступивший в силу 24 октября того же года. Согласно его 57 статье в связь с ООН должны быть поставлены все созданные межправительственными соглашениями специализированные учреждения. При этом для международных экономических организаций роль координирующего центра должен играть предусмотренный IX главой Устава Экономический и Социальный совет (ЭКОСОС)36.

Борьба за МВФ закончилась тем, что сотрудники ООН получили право присутствовать на заседаниях Фонда, но полного контроля они не добились. Однако образование ЕЭК под эгидой ЭКОСОС поставило новые проблемы. Фактически речь шла о том, что США должны делегировать свое экономическое влияние в Европе одному из комитетов ООН, занимавшимся распределением всей поступающей помощи. Противодействовать это можно было только путем собственной инициативы, идущей со стороны «широкой общественности».

Американская общественность не сразу поняла замысел. В печати раздавались сомнения в целесообразности направить огромные средства за океан. Они с успехом могли быть использованы и в самих США.

Рассчитанная на публику речь Маршалла представляла план помо-

щи Европе как акт чистой благотворительности. Тем не менее истинные цели США в ней легко прочитывались: «Соединенные Штаты должны сделать все, что в их силах, чтобы способствовать возвращению к нормальным экономическим условиям в мире, без чего не может быть никакой политической стабильности и прочного мира». Под «нормальными экономическими условиями» Маршал понимал экономику, основанную на частном предпринимательстве и свободных рыночных отношениях: «помощь должна способствовать возрождению активно действующей мировой экономики, чтобы политические и социальные условия позволяли существовать свободному предпринимательству». Одновременно США нацеливались на то, чтобы открыть доступ к западноевропейским рынкам и сферам капиталовложения деловым кругам США и тем самым прочно привязать к себе Европу экономически и политически. Маршалл не побоялся заявить, что помощь будет оказана при условии, что европейские страны заключат с США определенные соглашения: «Ясно

Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты